Репрессивные заметки -2. Физическое воздействие и заговор в НКВД - 3
Предыдущая часть
РЕСПУБЛИКА и ЦЕНТРАЛЬНЫЙ АППАРАТ
Из показаний РАДЗИВИЛОВСКОГО
ФРИНОВСКИЙ поинтересовался, проходят ли у меня по материалам (УНКВД МО) какие-либо крупные военные работники. Когда я сообщил ФРИНОВСКОМУ о ряде военных из Московского Военного округа, содержащихся под стражей в УНКВД, он мне сказало том, что первоочередная задача, в выполнении которой, видимо мне придется принять участие, - это развернуть картину о большом и глубоком заговоре Красной Армии. Из того, что мне тогда говорил ФРИНОВСКИЙ, я ясно понял, что речь идет о подготовке большого развернутого военного заговора в стране, в раскрытии которого была бы ясна огромная роль и заслуги ЕЖОВА и ФРИНОВСКОГО перед лицом ЦК.
Поручение данное мне ЕЖОВЫМ, сводилось к тому, что бы немедля приступить к допросу арестованного МЕДВЕДЕВА, бывш. начальника ПВО РККА, и добиться от него показаний с самым широким кругом участников о существовании военного заговора в РККА. При этом ЕЖОВ мне дал прямое указание применять к МЕДВЕДЕВУ методы физического воздействия, не стесняясь в выборе. ЕЖОВ подчеркнул особо, что в процессе допроса МЕДВЕДЕВА я должен добиться, что бы он назвал возможно большее количество руководящих военных работников, а чем их удастся больше записать, тем ближе будет к осуществлению той задачи, о которой со мной уже говорил ФРИНОВСКИЙ…
Для меня очевидно, что МЕДВЕДЕВ человек давно оторвавшийся от военной среды и правдивость его заявлений об этом не вызывала сомнений. Однако, выполняя указания ЕЖОВА и ФРИНОВСКОГО, я добился от него показания о существовании военного заговора, о его активном участии в нем, и в ходе последующих допросов, в особенности после избиения его ФРИНОВСКИМ в присутствии ЕЖОВА, МЕДВЕДЕВ назвал значительное количество крупных руководящих работников.
По ходу дела я видел и знал, что связи которые называл МЕДВЕДЕВ, были вымышлены, и он все время заявлял мне, а затем ЕЖОВУ и ФРИНОВСКОМУ о том, что его показания ложны и не соответствуют действительности.
Однако несмотря на это ЕЖОВ этот протокол доложил в ЦК….
РГАСПИ 17.171.446 Л.13-14
Выписка из протокола допроса бывшего наркома внутренних дел УССР А.И. Успенского 19 апреля 1939 г.
...«Я оставался начальником УНКВД в Оренбурге до января 1938 г. и продолжал прежнюю антисоветскую линию в оперативной и следственной работе. Невинных людей я избивал и вымогал от них показания на других также невинных. Этих арестовывали, избивали и также вымогали показания на других невинных людей. Все это, как снежный ком, настолько возрастало, что иногда мне самому становилось страшно. Я понимал, что рано или поздно это кончится плохим».
Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 521
Выписка из протокола допроса бывшего наркома внутренних дел УССР А.И. Успенского. 20 мая 1939 г.
...«ВОПРОС: Вы хотите сказать об антисоветской заговорщической линии?
ОТВЕТ: Да, я это имею в виду, так как перед отъездом на Украину я получил ряд заданий от ЕЖОВА по осуществлению наших заговорщических планов. ВОПРОС: В чем суть этих заговорщических заданий?
ОТВЕТ: ЕЖОВ поручил мне тогда как можно шире развернуть оперативный удар на Украине, организовать в большом масштабе массовые аресты. Чем вызвать озлобление украинского народа, которое должно было быть, по нашему плану, использовано в целях осуществления государственного переворота. Осуществление этой задачи требовало иметь на важнейших участках работы украинского аппарата НКВД своих людей, лично мне преданных»...
Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 522
Выписка из протокола допроса арестованного бывшего наркома внутренних дел УССР А.И. Успенского. 26 августа 1939
Вопрос: Что вы хотите показать о КОРАБЛЕВЕ, КАРАМЫШЕВЕ и ВОЛКОВЕ отдельно?
Ответ: С ними всеми я в заговорщической связи не состоял, хотя они и выполняли без возражений все мои антисоветские установки и в делах их практических они мало отличались от заговорщиков, так как производили на той же основе, как и заговорщики, необоснованные аресты и фальсификацию следствия.
Вопрос: Почему же вы их не вовлекли в заговорщическую организацию, если они по их практической работе были к этому подготовлены ?
Ответ: КАРАМЫШЕВ и КОРАБЛЕВ были мне людьми неизвестными и присланы они были отделом кадров НКВД СССР без моего запроса.
Указаний от руководителей организации ЕЖОВА и ФРИНОВСКОГО на связь с ними я не получал, без санкции вербовать их не стал, тем более, что это не вызывалось необходимостью ввиду того, что они мои антисоветские директивы выполняли и так беспрекословно.
ВОЛКОВ не вербовался мною в заговор потому, что был недавно освобожден из-под ареста в НКВД СССР. Его ЕЖОВ отображал перед всем аппаратом на Украине, как рекламу своего якобы объективного подхода к людям. ВОЛКОВ по этим признакам и был выдвинут, как начальник УНКВД, а не по деловым его качествам. Кроме того, арестом своим он был чрезвычайно напуган и я не счел возможным вступить с ним в заговорщическую связь, а тем более, что он также, как КОРАБЛЕВ и КАРАМЫШЕВ, безоговорочно выполнял все мои антисоветские задания.
Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 525
Из протокола допроса И. И. Шапиро. 19 ноября 1938 г.
Допускались злоупотребления при применении особых мер воздействия к арестованным, что делалось без соответствующей санкции руководства уНКВД, без того, чтобы имелись прямые данные о шпионской или террористической работе арестованного и т. д. Организационно совершенно не был разработан вопрос о порядке рассмотрения дел по массовым операциям. ЕЖОВЫМ была установлена следующая практика: область представляет короткую справку по следственным делам в центр, где справки рассматриваются и по ним выносятся решения, которые подписываются наркомом или его заместителем, а затем прокурором Союза или его первым заместителем.
Такой порядок не мог не привести и фактически привел к прямому штампованию предложений, представляемых областными УНКВД.
До марта 1938 года все следственные справки по массовым операциям рассматривались по поручению ЕЖОВА двойкой в составе ЦЕСАРСКОГО и МИНАЕВА. Рассмотренные ими дела с судебными определениями оформлялись в виде протоколов, которые без всякой проверки, даже без читки автоматически подписывались ЕЖОВЫМ и также механически подписывались ВЫШИНСКИМ.
…
О ходе оперативно-следственной работы НКВД по массовым операциям ЦК партии информировался неправильно. Я не помню ни одного случая, чтобы в ПК был направлен какой-либо документ, свидетельствующий об известных перегибах в проведении операций. Наоборот, в ЦК посылались лишь такие документы (справки, меморандумы, докладные записки, сводки), которые характеризовали проведение оперативной работы только с одной положительной стороны. Честно ЦК не информировали о создавшемся положении дел ни ЕЖОВ, ни ФРИНОВСКИЙ.
ЦА ФСБ РФ. АСД № Р-24334. Т.1. Л48 -73. Копия. Машинопись. Опубл. Дугин А. Н. Д80 Тайны архивов НКВД СССР: 1937-1938 (взгляд изнутри. Москва; Берлин: Директмедиа Паблишинг, 2020. стр. 86
Из протокола допроса Дагина И.Я. 12-14 апреля 1939 г.
Фриновский являлся основным помощником ЕЖОВА по вражеской работе, которая состояла, во-первых, в создании широко разветвленной организации заговорщиков и, во-вторых, в сознательном искривлении карательной политики советской власти в целях провоцирования недовольства населения и истребления партийно-советских кадров.
В этих же целях ЕЖОВ и ФРИНОВСКИЙ намеренно расширяли рамки массовых операций по буржуазно-националистическим формированиям с тем, чтобы репрессировать невинных людей. ЕЖОВ с ФРИНОВСКИМ установили практику «лимитов», предоставляемых органами НКВД на местах, в соответствии с которыми было арестовано и осуждено огромное количество лиц, совершенно не причастных к вражеской работе.
По прямым указаниям ЕЖОВА и ФРИНОВСКОГО широкий размах получила практика фальсификации показаний и следственных дел, путем избиения других, еще более острых методов допроса.
Со слов ШАПИРО, мне известно о том, что все массовые сигналы об извращениях и перегибах в работе органов НКВД, ЕЖОВ ложил под сукно, не доводил о них до сведения ЦК ВКП(б). (Л.36-37)
Особую нервозность ЕЖОВ стал проявлять с августа прошлого года с приходом на работу НКВД Л.П. Берия.
Ежов тогда находился в крайне возбужденном состоянии; почти десять дней пил запоем, затем, явившись в Наркомат, стал специально «подчищать» дела.
В конце августа 1938 года ЕЖОВ вызвал меня к себе в кабинет. В кабинете на его столе была разложена картотека и большое количество бумаг, на каждой из которых значилась определенная фамилия. Я постоял у стола несколько минут, во время которых ЕЖОВ перебирал, читал, некоторые документы, которые тут-же рвал и бросал в корзину….
После разговора с ЕЖОВЫМ мне стало ясно, что материалы, которые находились у него в кабинете, представляли собой компрометирующие данные на сотрудников, которые он тут же уничтожал. ЕЖОВ рвал бумаги на второй-третий и следующий день, когда я заходил к нему в кабинет. Он «подчищал» свои дела.
Помню, что однажды я по какому-то вопросу зашел в кабинет к ФРИНОВСКОМУ. Его в этот момент в кабинете не было, он ушел к ЕЖОВУ. ФРИНОВСКИЙ вернулся от ЕЖОВА в крайне возбужденном состоянии. Он резким движением бросил на стол свои бумаги, сказав: «так передрейфил, что с ума сошел человек. Знаешь, что он сейчас предложил мне?! Протокол допроса ТКАЛУНА, в котором речь идет о Шуре Виноградовой, а вместе с ней о сотруднике охраны БРЮХАНОВЕ, ЕЖОВ мне предложил вовсе уничтожить». (Л.43-44)
Дело в том, что ТКАЛУН, работавший комендантом Кремля показывал в отношении заговорщиков, продолжавших оставаться в личной охране руководителей партии и правительства. (Л.45)
Из заявления М.П. Фриновского. 13 апреля 1939 г.
По возвращении с Дальнего Востока по просьбе ЕЖОВА я, не заезжая домой, поехал в Наркомат. Я ЕЖОВА вообще никогда в таком удрученном состоянии не видел. Он говорил: «Дело дрянь» - и сразу же перешел к вопросу о том, что БЕРИЯ назначен в НКВД вопреки его желанию. Паршивое дело будет, говорил он. Боюсь, что все будет вскрыто и рухнут наши планы.
27-28 августа 1938 г. позвонил мне ЕВДОКИМОВ и попросил зайти к нему на квартиру. Весь наш разговор ЕВДОКИМОВ свел к тому, что, если есть какие-либо недоделки, по которым может начаться разворачиваться наше причастие к преступным делам, до приезда БЕРИЯ закончить, и тут же мне ЕВДОКИМОВ сказал: «Ты проверь - расстреляли ли ЗАКОВСКОГО и расстреляны ли все люди ЯГОДЫ, потому что по приезде БЕРИЯ следствие по этим делам может быть восстановлено и эти дела повернутся против нас». Я проверил и установил, что ЗАКОВСКИЙ, МИРОНОВ и группа других чекистов была расстреляна 26-27 августа.
…
По массовым операциям в самом начале была спущена директива ЕЖОВА в полном соответствии с решением правительства, и первые месяцы они протекали нормально.
Вскоре было установлено, что в ряде краев и областей, и особенно в Орджоникидзевском крае, были случаи убийства арестованных на допросах, и в последующем дела на них оформлялись через тройку как на приговоренных к расстрелу. К этому же периоду стали поступать данные о безобразиях и из других областей, в частности с Урала, Белоруссии, Оренбурга, Ленинграда и Украины.
Особенно сильно возросли безобразия, когда дополнительно к проводимым массовым операциям в краях и областях была спущена директива о репрессировании инонациональностей, подозрительных по шпионажу, связям с консульствами иногосударств, перебежчиков. В Ленинградской, Свердловской областях, Белорусской ССР, на Украине стали арестовывать коренных жителей СССР, обвиняя их в связи с иностранцами. Нередки были случаи, когда никаких данных о подобной связи не было. Дела по этой операции рассматривались в Москве специально созданной тройкой. Председателем тройки были вначале ЦЕСАРСКИЙ, а затем - ШАПИРО.
Принятое ЕЖОВЫМ, мною и ЕВДОКИМОВЫМ решение о невозможности приостановить и отвести удар от своих - антисоветских повстанческих кадров и необходимости перенести удар на честные, преданные родине и партии, кадры практически нашло свое выражение в преступном проведении карательной политики, которая должна была быть направлена против изменников родины и агентуры иностранных разведок. Честные работники НКВД на местах, не подозревая предательства со стороны руководства НКВД СССР и многих руководителей УНКВД, причастных к антисоветскому заговору, принимали наши вражеские установки за установки партии и правительства и объективно оказались участниками истребления ни в чем не повинных честных граждан.
Поступающие к нам массовые сигналы о так называемых «перегибах», по существу разоблачающие нашу вражескую работу, по указанию ЕЖОВА оставлялись без всякого реагирования. В тех случаях, когда не было возможности вследствие вмешательства ЦК прикрыть, заглушить тот или иной разоблачительный сигнал, шли на прямые подлоги и фальсификацию.
Так, например, в 1938 г. по поручению ЦК ВКП(б) в Орджоникидзевский край ездил ШКИРЯТОВ для расследования поступивших материалов о преступных извращениях при массовых операциях, проводимых органами НКВД в крае.
ЕЖОВ, с целью показать ЦК ВКП(б), что он своевременно реагировал уже на сигналы, вручил ШКИРЯТОВУ «приказ», якобы изданный им по НКВД. На самом же деле такого приказа он не издавал.
Из приговора Военной коллегии Верховного Суда СССР в отношении бывшего заместителя наркома внутренних дел СССР М.П. Фриновского. 2 февраля 1940 г.
г. Москва
... Подсудимый Фриновский ответил, что он полностью признает себя виновным и данные им показания на предварительном следствии он полностью подтверждает. ... Фриновский, запутавшись в своих многолетних связях с разведками враждебных Советскому Союзу иностранных государств и следуя их указаниям, взял на себя совместно со своими сообщниками Евдокимовым Е.Г., Ежовым Н.И. руководящую роль в создании антисоветской заговорщической террористической организации в войсках и органах НКВД, поставив целью свержение в СССР социалистического государственного строя и восстановление в стране капитализма и власти буржуазии.
ЦА ФСБ, архивно-следственное дело Н-15301, т. 16, л. 23, 25. Оригинал. Машинописный текст. стр. 724-725 Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 724-725
Выписка из протокола допроса бывшего наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова 30 апреля 1939 г.
...Объяснив УСПЕНСКОМУ значение Украины в планах нашего заговора, я поручил ему расширить массовые операции и оперативный удар направить в сторону вызова максимального недовольства населения. Этим создать в республике обстановку нервозности, способствующую формированию антисоветских кадров. Как известно, эти задания УСПЕНСКИЙ выполнил даже с излишней добросовестностью...
Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 521
Выписка из протокола допроса бывшего наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова. 7 июля 1939 г.
...«Со слов ФРИНОВСКОГО я знаю, что все выдвинутые им на оперативночекистскую работу пограничники являются заговорщиками и только по этому признаку их в то время ФРИНОВСКИЙ рекомендовал перевести на работу в качестве начальников УНКВД... (Лист дела 2, том 5).
... ВОПРОС: Повторите, что за общие задания?
ОТВЕТ: Они сводились к тому, чтобы насколько возможно сохранить от разгрома правотроцкистские и заговорщические кадры, вовлекать в заговор новых людей и, используя массовые операции с целью истребления ни в чем неповинных и преданных Советской власти людей, озлоблять этим население против политики ЦК ВКП(б) и Советского правительства, чем подготавливать почву для готовящегося нами путчистского переворота в стране...».
Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 522-523
Выписка из протокола допроса бывшего наркома внутренних дел СССР Н.И. Ежова. 4 августа 1939 г.
... «1937 и 1938 г. мы считали предвоенными и, предвидя такую возможность, мы рассчитывали провокационным проведением массовых репрессий вызвать недовольство среди некоторых слоев населения Советского Союза. Мы считали, что созданием базы массового недовольства можно будет ускорить начало войны, убедив в благоприятно сложившейся для этого ситуации правительственные круги связанных с нами капиталистических государств Германии, Польши и Японии. Так что этот план целиком соответствовал интересам заговорщической организации.
ВОПРОС: Дайте показания, какими именно провокационными мерами вы предполагали осуществить эти предательские планы?
ОТВЕТ: В ряде наших бесед с ФРИНОВСКИМ мы пришли к заключению, что массовые репрессии и их провокационное проведение необходимо в первую очередь сосредоточить в наиболее уязвимых и важных, с точки зрения обороны страны, районах, где будет велико и само количество репрессируемых. Такими районами мы считали все пограничные области - по Западной (Украина, Белоруссия и др.) границе и также внутренние области, как Донбасс, Урал и др., в которых сосредоточены жизненные, с оборонной точки зрения, промышленные центры.
...ВОПРОС: Какие еще провокационные меры по проведению массовой операции вами были намечены?
ОТВЕТ: Далее мы с ФРИНОВСКИМ решили, что массовые операции необходимо вести таким образом, чтобы весь удар был сосредоточен не на организующей верхушке репрессируемых слоев населения, а размазан по широкому фронту с тем, чтобы задеть возможно большее количество людей. Наконец, мы с ФРИНОВСКИМ решили добиваться, чтобы семьи репрессированных не выселять и оставить на местах по возможности не тронутыми, в особенности в пограничных областях и районах.
ВОПРОС. Причем тут семьи репрессированных?
ОТВЕТ. Мы предполагали, что оставшиеся на местах семьи репрессированных будут всячески ущемляться местными властями. Будучи и так озлобленными за арест родственников, они составят более или менее постоянный контингент недовольных и станут источником распространения недовольства карательной политикой Советской власти среди населения...
...В результате этого нажима была распространена практика репрессий без каких-либо компрометирующих материалов, только на основании одного признака, что репрессируемое лицо принадлежит к такой-то национальности (поляк, немец, латыш, грек и прочие)».
Опубл. Эхо Большого террора. Сборник документов в трех томах Том 3, М.: Пробел-2000, 2018 Стр. 523-524
Продолжение