Копорье.
Недавно гуляли под жарким июльским солнцем, смотрели развалины.
Развалин было много, потому что в прежние времена людям только дай что-нибудь развалить. Это в нынешние только дай что-нибудь построить. Строят и строят, земли им мало, уже и на воду залезли, не знаешь уже, как их остановить. Но про грустную историю Северного намыва на Васильевском острове как-нибудь в другой раз.
Были мы в Копорье. Это такая древняя крепость в дачном поселке под Сосновым Бором. Дачи и крепость приблизительно в одном состоянии, но крепость хотя бы реставрируют.
Про Копорье долго рассказывать не буду, в википедии прочитаете. Если в двух словах, то прежние власти неосторожно перекидывали ее из рук в руки, от шведов к новгородцам и обратно.
В 20 веке фашисты тоже подержались за нее своими грязными руками и даже устроили в местном храме кинотеатр с танцами. Но потом Красная армия с позором их оттуда выгнала, и в храмовый кинотеатр с танцами стали ходить уже наши советские парни и девчата из окрестных деревень.
Кстати, про храм. От храма нынче мало что осталось, он сначала сгорел, потом рухнул (или наоборот, неважно, потому что сейчас это груда руин и сверху крестик). А был красивый. Знаменит, прежде всего, тем, что в нем крестили Ореста Кипренского. Кто не знает, это тот художник, который Пушкина рисовал.
У Ореста судьба была так себе, откровенно говоря. Начнем с того, что он был внебрачным сыном помещика Дьяконова, из соседней деревеньки Нежново. Дьяконов, как это часто случалось с помещиками из деревень со столь располагающими названиями, полюбил однажды свою крепостную девку, Парашу... Нет, стоп. Параша была в другой сказке, а тут у нас Анна Гавриловна. Но, увы, не Бестужева. От этой большой любви Анна внезапно родила сына.
"Хм, - сказал Дьяконов. Неудобно получилось. Надо бы жениться, но девица все-таки не Прасковья Жемчугова, а я не граф Шереметьев, и что положено Юпитеру... " В общем, молодую мать быстро сплавили замуж за первую попавшуюся шваль... То есть, простите, Швальбе. Адам Швальбе, несмотря на имя, числился самым рядовым крепостным, так что детство у пацана было скушное и бедное. Фамилию Швальбе ему тоже не дали (и слава богу, скажем мы, потому что "Орест Швальбе" звучит примерно как приезд полиции на свадебную драку). Зато прозвали Орестом Копорским. Там поди столько таких босоногих копорских бегало... Не он первый. В общем, Орест дожил с этим крепостным прозвищем (каламбур, ага) лет до семи, после чего ему быстро дали вольную и отправили учиться на художника под фамилией Кипренский. Почему Кипренский? А потому что иван-чай кругом рос, красиво было очень. А иван-чай по-научному, значить, будет кипрей. От того и Кипренский. Чтоб Родину не забывал. Орест Кипренский о Родине не забывал никогда, хоть и умер на чужбине. Но это уже совсем другая история...
Вообще местные помещики отличались любвеобильностью и славились чадородием. Например, долгие годы крепостью Копорье владело семейство помещиков Зиновьевых. Их родоначальник Василий был настолько плодовит, что на тот свет его провожали аж двадцать пять детей (двадцать от трех жен и пятеро внебрачных). Последняя жена, Катенька, была выдана за него семнадцати лет, а этому любителю малолеток было уже за пятьдесят и выглядел он, если верить современникам, как совершеннейший старик. Впрочем, возможно, они просто завидовали, потому что Василий Зиновьев от двух первых жен приобрел не только кучу ребятишек, но и два весьма приличных состояния. Это позволило ему оставить каждому из детей по имению. Каждому, Карл! Это вам не трёшка в Мурино одна на семерых детей!.. Катеньке, правда, молодой вдовой побыть не довелось, с дедом она маялась еще лет двадцать. Зато после его смерти на радостях закатила в крепости роскошную семейную усыпальницу с беломраморной лестницей и подземным склепом. Чтобы уж точно никто оттуда не вылез.
Многочисленное потомство Зиновьевых после революции релоцировалось кто куда, а большевики о культуре захоронений задумались не сразу. Это уж потом они стали мавзолеи строить, а поначалу могилы их интересовали исключительно с точки зрения пользы обществу.
Поэтому усыпальницу сперва разграбили, а потом залили бетоном и теперь гробницы нет, осталась только верхняя часовня да пара надгробных камней...
Зато деревья сохранились. И не какие-нибудь, а древние ясени, посаженные еще семейством Зиновьевых. Среди прочих растет ТОТ САМЫЙ ЯСЕНЬ, у которого только спросить. На нем есть даже специальное сердце, которое, если верить экскурсоводу, способно организовать вам долгую и счастливую семейную жизнь, если, конечно, правильно положить на него руку.
Копорье служило людям очень долго, я еще помню в детстве ездила туда на праздник. Сейчас его потихоньку собирают из руин, реставрируют и уже водят экскурсии за весьма умеренную цену. Даже наладили вокруг приличную инфраструктуру (туалет, сувенирный магазин, мед и пирожки - все, чтобы вы улыбались). Так что рекомендую изо всех сил, не пожалеете!