Богемик: Класс, раса, государство
Ув.bohemicus (отрывок из Их борьба (постскриптум): Иногда они выбирают войну):
Левые всего мира давно уже используют слово «фашизм» в качестве лишённого определённого смысла ругательства. Они называют фашистами всех, кто хоть чуть-чуть правее Че Гевары - Ле Пен, Трампа, Эрдогана, Порошенко, Путина, Навального, Чубайса, Бенедикта XVI и Елизавету II. Но в официальных СМИ нашего богоспасаемого отечества существуют строгие каноны применения этого термина. Кажется, я уже приводил пример того, как при переводе политологической книги с английского на русский американская формулировка «Нацистская Германия и фашистская Япония» превращается в стандартную советскую формулу «Фашистская Германия и милитаристская Япония». Не очень удивлюсь, если окажется, что данноe словоупотребление утверждено каким-нибудь ГОСТом или освящено законом о защите чувств верующих <...>
Разумеется, отождествление коммунизма с фашизмом - это нонсенс <...> но и принятое в (пост)советской историографии определение нацизма как разновидности фашизма - тоже произвол и нелепость. Речь идёт о трёх совершенно разных идеологиях. Если расположить их на политической шкале координат, то коммунизм окажется слева, фашизм - справа, а национал-социализм - где-то между ними. При этом нацизм невозможно назвать центризмом. Центристы обычно проявляют умеренность, отказываясь от крайностей и заимствуя у правых и левых болеe-менее совместимые между собой идеи и практики; немецкие национал-социалисты, которых вдохновляли как итальянские фашисты, так советские большевики, брали у тех и у других всё самое радикальное и экстремальное.
Все три движения применяли сходные технологии политической борьбы и управления (диктатура, однопартийная система, мобилизация масс, жёсткое подавление оппонентов и т.д.), но ценности и цели у них были совершенно разные. Марксизм всегда оперировал категориями, произведёнными от базового понятия «класс» - классовые интересы, классовая борьба и т.д. Национал-социализм своей революционностью практически не уступал большевизму, но исходил из приоритета понятия «раса». Фашизм был целиком выстроен вокруг понятия «государство» <...>
Говоря о государстве, нации и расе, Гитлер и Муссолини словно полемизируют друг с другом. Их позиции диаметрально противоположны. Речь идёт не просто о разнице во взглядах двух авторов, но о субцивилизационных отличиях их стран. Муссолини следует западноевропейской парадигме, в рамках которой нация создаётся государством и по сути является его продолжением, а раса не значит ровным счётом ничего (в другом месте дуче пишет, что «раса - это чувство, а не реальность; 95% чувства»). Для Гитлера раса значит всё, нация фактически тождественна расе, а государство - лишь институт, призванный сохранять расовую чистоту нации. Это доведённое до абсолюта центрально- и восточноевропейское восприятие нации как кровного родства.
Некоторые обстоятельства (распределение стран по блокам в эпоху Холодной войны, впечатляющие экономические успехи Германии и т.д.) часто закрывают от наблюдателей тот факт, что очертания Западной Европы Нового времени по большей части повторяют границы Западной Римской империи, существовавшие в древности, до великого пересения народов. Термин «романо-германский» лишён смысла, ничего такого просто не существует. Реально Европа делится скорее на романо-англосаксонскую и германо-славянскую часть. Это и имеют в виду французы, говорящие, что Европа заканчивается на Рейне, и итальянцы, полагающие, что за Альпами живут варвары.
Одно из фундаментальных отличий пост-римского Запада от Центральной и Восточной Европы заключается как раз в трактовке феномена нации. B романских и англосаксонских странах нация - это всегда политическая категория, договорное состояние, а у германских и славянских народов нация отождествляется с этносом и рассматривается как расширенная до размеров страны семья <...>
По сути, национал-социализм и коммунизм были революционными доктринами, а фашизм и близкие к нему течения (испанский национал-синдикализм, французский интегральный национализм и т.д.) - контрреволюционными. Но в исторической перспективе все они были одинаково обречены на неуспех, ибо нарушали Правило Лампедузы. Нацисты и коммунисты слишком многое хотели изменить (включая вещи, которые нельзя трогать ни в коем случае), фашисты слишком многое хотели оставить неизменным (в том числе установления заведомо анахроничные), но основная заповедь западной цивилизации гласит: Se vogliamo che tutto rimanga come è, bisogna che tutto cambi - "Чтобы всё осталось по-прежнему, всё должно измениться»...
Левые всего мира давно уже используют слово «фашизм» в качестве лишённого определённого смысла ругательства. Они называют фашистами всех, кто хоть чуть-чуть правее Че Гевары - Ле Пен, Трампа, Эрдогана, Порошенко, Путина, Навального, Чубайса, Бенедикта XVI и Елизавету II. Но в официальных СМИ нашего богоспасаемого отечества существуют строгие каноны применения этого термина. Кажется, я уже приводил пример того, как при переводе политологической книги с английского на русский американская формулировка «Нацистская Германия и фашистская Япония» превращается в стандартную советскую формулу «Фашистская Германия и милитаристская Япония». Не очень удивлюсь, если окажется, что данноe словоупотребление утверждено каким-нибудь ГОСТом или освящено законом о защите чувств верующих <...>
Разумеется, отождествление коммунизма с фашизмом - это нонсенс <...> но и принятое в (пост)советской историографии определение нацизма как разновидности фашизма - тоже произвол и нелепость. Речь идёт о трёх совершенно разных идеологиях. Если расположить их на политической шкале координат, то коммунизм окажется слева, фашизм - справа, а национал-социализм - где-то между ними. При этом нацизм невозможно назвать центризмом. Центристы обычно проявляют умеренность, отказываясь от крайностей и заимствуя у правых и левых болеe-менее совместимые между собой идеи и практики; немецкие национал-социалисты, которых вдохновляли как итальянские фашисты, так советские большевики, брали у тех и у других всё самое радикальное и экстремальное.
Все три движения применяли сходные технологии политической борьбы и управления (диктатура, однопартийная система, мобилизация масс, жёсткое подавление оппонентов и т.д.), но ценности и цели у них были совершенно разные. Марксизм всегда оперировал категориями, произведёнными от базового понятия «класс» - классовые интересы, классовая борьба и т.д. Национал-социализм своей революционностью практически не уступал большевизму, но исходил из приоритета понятия «раса». Фашизм был целиком выстроен вокруг понятия «государство» <...>
Говоря о государстве, нации и расе, Гитлер и Муссолини словно полемизируют друг с другом. Их позиции диаметрально противоположны. Речь идёт не просто о разнице во взглядах двух авторов, но о субцивилизационных отличиях их стран. Муссолини следует западноевропейской парадигме, в рамках которой нация создаётся государством и по сути является его продолжением, а раса не значит ровным счётом ничего (в другом месте дуче пишет, что «раса - это чувство, а не реальность; 95% чувства»). Для Гитлера раса значит всё, нация фактически тождественна расе, а государство - лишь институт, призванный сохранять расовую чистоту нации. Это доведённое до абсолюта центрально- и восточноевропейское восприятие нации как кровного родства.
Некоторые обстоятельства (распределение стран по блокам в эпоху Холодной войны, впечатляющие экономические успехи Германии и т.д.) часто закрывают от наблюдателей тот факт, что очертания Западной Европы Нового времени по большей части повторяют границы Западной Римской империи, существовавшие в древности, до великого пересения народов. Термин «романо-германский» лишён смысла, ничего такого просто не существует. Реально Европа делится скорее на романо-англосаксонскую и германо-славянскую часть. Это и имеют в виду французы, говорящие, что Европа заканчивается на Рейне, и итальянцы, полагающие, что за Альпами живут варвары.
Одно из фундаментальных отличий пост-римского Запада от Центральной и Восточной Европы заключается как раз в трактовке феномена нации. B романских и англосаксонских странах нация - это всегда политическая категория, договорное состояние, а у германских и славянских народов нация отождествляется с этносом и рассматривается как расширенная до размеров страны семья <...>
По сути, национал-социализм и коммунизм были революционными доктринами, а фашизм и близкие к нему течения (испанский национал-синдикализм, французский интегральный национализм и т.д.) - контрреволюционными. Но в исторической перспективе все они были одинаково обречены на неуспех, ибо нарушали Правило Лампедузы. Нацисты и коммунисты слишком многое хотели изменить (включая вещи, которые нельзя трогать ни в коем случае), фашисты слишком многое хотели оставить неизменным (в том числе установления заведомо анахроничные), но основная заповедь западной цивилизации гласит: Se vogliamo che tutto rimanga come è, bisogna che tutto cambi - "Чтобы всё осталось по-прежнему, всё должно измениться»...