Сознательный анахронизм, часть 2. Фома Опискин (вторая серия)
У нашего "фильма" про Фому Опискина из "Села Степанчиково" Достоевского, перенесённого в современность, есть и "вторая серия". "Первая серия" особого интереса не вызвала (что, в общем-то, понятно - не самое известное произведение), поэтому попытаюсь вкратце и в общих чертах. Если "первая серия" была практически полной калькой с оригинала, и там в той или иной степени были важны все персонажи, а основной упор делался на любовную линию, то здесь мы уже вплотную сосредотачиваемся на нашем негероическом герое. Мы снова меняем ему фамилию - теперь он будет Запискин (намекается, что смена фамилии с Пропискина связана с какой-то старой историей, когда наш герой типа был в фаворе, приближён к высшим лицам, и вообще ого-го, но всё это смутно и экивоками). Имя мы ему тоже меняем - теперь он не Фидель, а Ефим. Вместе со старым именем убираем карикатурную (фиделевскую же) бороду, выставляя нашего героя так сказать голеньким.
Любовная линия не дублируется, она лишь прорисовывается пунктиром в сценах репетиций собственно оригинала же - пьесы "Село Степанчиково", которая как раз и ставится в том провинциальном театре, в который занесло Ефима Ефимыча из перестроечного времени в наши дни. Пикантности (вкупе с комичностью) придаёт то, что во время этих репетиций сам Запискин присутствует вполне, отпуская язвительнейшие комментарии по поводу своего прототипа. То есть - глядя в зеркало, человек видит там что угодно, кроме отражения - как оно обычно и бывает.
По прочим персонажам. Полковник Ростанев это у нас добрейшей души директор театра (в ставимой в театре пьесе он полковника же и играет). Настя - гримёрша, которая в силу внезапных кадровых коллизий получает шанс на дебютную роль в пьесе (естественно, самой Насти), в связи с чем разворачивается обычная богемная возня, склоки и интриганство. Тайная любовная связь директора театра с гримёршей упоминается как секрет Полишинеля, хотя сами бедолаги влюблённые считают, что очень убедительно всё скрывают. Мама и сестра директора театра это актрисы, совершенно бездарные, но пользующиеся родством по полной - с сопутствующими претензиями на статус мега-звёзд, лишь от эгоизма и самовлюблённости сына и брата прозябающие в дикой Пензе (почему бы нашему театру и не быть в Пензе?). Эти настроения конечно же всячески и поддерживает, и использует наш скромный герой невидимого фронта.
Водоплясова мы сохраним без изменений, именно тем самым, из первой серии. Он у нас теперь осветитель (с вагоностроением не задалось), активный участник какой-то патриотической общественной организации со спортивно-ЗОЖевским уклоном, при этом демонстративно религиозен, и конечно же всё равно стукач (как внутренний, так и внешний). В театр он пришёл вместе с Ефимом Ефимычем, что более чем понятно. Прочие персонажи (по отношению к "первой серии" новые), для того чтобы избежать прямых пересечений с предыдущей историей, обходятся без фамилий - просто как директор, как гримёрша, и т.д., сохранив разве что имя-отчество или просто имя, звучащие крайне редко.
Итак, а кто же наш несравненный Ефим Ефимович Запискин в данном учреждении? Он - костюмер. Несомненно, самый главный в театре человек, без которого бы всё давно рухнуло (по его же словам, естественно что). Работает он якобы по двадцать пять часов в сутки, выкладываясь весь, без остатка, и гробя на всех окружающих его ничтожеств остатки своего здоровья, и так не слишком крепкого. В реальности всю работу тащит его безмолвный помощник, а сам Ефим Ефимович занят тем, для чего и был рождён на свет - издевательством над людьми.
Он многословно разглагольствует о загнивающем Западе, в противовес особому пути и духовности. Во всех работниках театра он видит ксенофобов, не уважающих всё многонациональное величие Российской Федерации, и без продыху клеймит русский фашизм. С придыханием рассуждает о многовековой евразийской истории России, и о том, как важна дружба с Китаем (который упоминается только и исключительно в восторженных тонах). В целях укрепления этой дружбы на местах заставляет всех работников театра учить китайский. Также, в рамках общего развития патриотизма, время от времени выгоняет весь коллектив на антиоранжевые акции, причём совершенно за бесплатно.
В сцене, когда Опискин требует от полковника назвать себя "вашим превосходительством", Запискин настаивает на "господине американском после", с которым директор театра имел несчастье пересечься в рамках каких-то там культурных мероприятий. Вымогаемые вторые именины Запискин устраивает в день святого Валентина - в рамках непримиримой борьбы с западопоклонничеством. Ну, и т.д. - думаю, общий ход реализации характера домашнего тирана и приспособленца, которому мало домочадцев, которому нужно закошмарить ещё и чужих людей, находящихся в его власти (и при этом тирана с претензиями на моральный авторитет) - вполне понятен. По-крайней мере в нашей с вами современности.
Директор театра ничего не может с этим поделать: и в силу общей мягкости характера, и в силу естественной человеческой опаски как бы не войти в конфликт с родным государством, и в силу мощного семейного лобби маменьки и сестры, которые ловят каждое слово Запискина, и вообще души в нём не чают. Коллектив же терпит всё происходящее непотребство лишь потому, что пойти людям больше некуда - театр в нашей условной Пензе всего лишь один, и выхода из подводной лодки попросту нет. В общем-то, именно этим и было обусловлено место действия: театр это коллектив герметичный, но не семья, а творческая работа предполагает и большую важность отношений, а также связанную с этим меньшую возможность защиты (чай, не рабочие с конвейера, которые просто послали бы подальше). Провинциальный же театр для того, чтобы подчеркнуть - хоть тирания и не безусловная, но избежать её у людей возможностей не слишком (уйти-то можно, вот только куда?).
Мы начали наш разговор с того, что " домашние тираны никуда за прошедшие полтора столетия не делись, но вот сама ниша, в которой они могли реализовать свои невинные капризы - патриархальная семья, включающая массу постороннего люда, от дворовых и приживальщиков до ближайших соседей-помещиков рангом пониже - сама эта ниша практически исчезла". Соответственно, нашей задачей в первую очередь и было нахождение подобных ниш в актуальной нам современности. Было представлено два сценария: студенческое общежитие позднесоветских времён (прошлый пост); провинциальный театр наших дней. Было также изложено и техническое воплощение адаптации фигуры Опискина и прочих героев повести к этим нишам. Насколько результат соответствует заявленной задаче, решать читателям и автору задания - ув. shtirl.
Любовная линия не дублируется, она лишь прорисовывается пунктиром в сценах репетиций собственно оригинала же - пьесы "Село Степанчиково", которая как раз и ставится в том провинциальном театре, в который занесло Ефима Ефимыча из перестроечного времени в наши дни. Пикантности (вкупе с комичностью) придаёт то, что во время этих репетиций сам Запискин присутствует вполне, отпуская язвительнейшие комментарии по поводу своего прототипа. То есть - глядя в зеркало, человек видит там что угодно, кроме отражения - как оно обычно и бывает.
По прочим персонажам. Полковник Ростанев это у нас добрейшей души директор театра (в ставимой в театре пьесе он полковника же и играет). Настя - гримёрша, которая в силу внезапных кадровых коллизий получает шанс на дебютную роль в пьесе (естественно, самой Насти), в связи с чем разворачивается обычная богемная возня, склоки и интриганство. Тайная любовная связь директора театра с гримёршей упоминается как секрет Полишинеля, хотя сами бедолаги влюблённые считают, что очень убедительно всё скрывают. Мама и сестра директора театра это актрисы, совершенно бездарные, но пользующиеся родством по полной - с сопутствующими претензиями на статус мега-звёзд, лишь от эгоизма и самовлюблённости сына и брата прозябающие в дикой Пензе (почему бы нашему театру и не быть в Пензе?). Эти настроения конечно же всячески и поддерживает, и использует наш скромный герой невидимого фронта.
Водоплясова мы сохраним без изменений, именно тем самым, из первой серии. Он у нас теперь осветитель (с вагоностроением не задалось), активный участник какой-то патриотической общественной организации со спортивно-ЗОЖевским уклоном, при этом демонстративно религиозен, и конечно же всё равно стукач (как внутренний, так и внешний). В театр он пришёл вместе с Ефимом Ефимычем, что более чем понятно. Прочие персонажи (по отношению к "первой серии" новые), для того чтобы избежать прямых пересечений с предыдущей историей, обходятся без фамилий - просто как директор, как гримёрша, и т.д., сохранив разве что имя-отчество или просто имя, звучащие крайне редко.
Итак, а кто же наш несравненный Ефим Ефимович Запискин в данном учреждении? Он - костюмер. Несомненно, самый главный в театре человек, без которого бы всё давно рухнуло (по его же словам, естественно что). Работает он якобы по двадцать пять часов в сутки, выкладываясь весь, без остатка, и гробя на всех окружающих его ничтожеств остатки своего здоровья, и так не слишком крепкого. В реальности всю работу тащит его безмолвный помощник, а сам Ефим Ефимович занят тем, для чего и был рождён на свет - издевательством над людьми.
Он многословно разглагольствует о загнивающем Западе, в противовес особому пути и духовности. Во всех работниках театра он видит ксенофобов, не уважающих всё многонациональное величие Российской Федерации, и без продыху клеймит русский фашизм. С придыханием рассуждает о многовековой евразийской истории России, и о том, как важна дружба с Китаем (который упоминается только и исключительно в восторженных тонах). В целях укрепления этой дружбы на местах заставляет всех работников театра учить китайский. Также, в рамках общего развития патриотизма, время от времени выгоняет весь коллектив на антиоранжевые акции, причём совершенно за бесплатно.
В сцене, когда Опискин требует от полковника назвать себя "вашим превосходительством", Запискин настаивает на "господине американском после", с которым директор театра имел несчастье пересечься в рамках каких-то там культурных мероприятий. Вымогаемые вторые именины Запискин устраивает в день святого Валентина - в рамках непримиримой борьбы с западопоклонничеством. Ну, и т.д. - думаю, общий ход реализации характера домашнего тирана и приспособленца, которому мало домочадцев, которому нужно закошмарить ещё и чужих людей, находящихся в его власти (и при этом тирана с претензиями на моральный авторитет) - вполне понятен. По-крайней мере в нашей с вами современности.
Директор театра ничего не может с этим поделать: и в силу общей мягкости характера, и в силу естественной человеческой опаски как бы не войти в конфликт с родным государством, и в силу мощного семейного лобби маменьки и сестры, которые ловят каждое слово Запискина, и вообще души в нём не чают. Коллектив же терпит всё происходящее непотребство лишь потому, что пойти людям больше некуда - театр в нашей условной Пензе всего лишь один, и выхода из подводной лодки попросту нет. В общем-то, именно этим и было обусловлено место действия: театр это коллектив герметичный, но не семья, а творческая работа предполагает и большую важность отношений, а также связанную с этим меньшую возможность защиты (чай, не рабочие с конвейера, которые просто послали бы подальше). Провинциальный же театр для того, чтобы подчеркнуть - хоть тирания и не безусловная, но избежать её у людей возможностей не слишком (уйти-то можно, вот только куда?).
Мы начали наш разговор с того, что " домашние тираны никуда за прошедшие полтора столетия не делись, но вот сама ниша, в которой они могли реализовать свои невинные капризы - патриархальная семья, включающая массу постороннего люда, от дворовых и приживальщиков до ближайших соседей-помещиков рангом пониже - сама эта ниша практически исчезла". Соответственно, нашей задачей в первую очередь и было нахождение подобных ниш в актуальной нам современности. Было представлено два сценария: студенческое общежитие позднесоветских времён (прошлый пост); провинциальный театр наших дней. Было также изложено и техническое воплощение адаптации фигуры Опискина и прочих героев повести к этим нишам. Насколько результат соответствует заявленной задаче, решать читателям и автору задания - ув. shtirl.