последняя жизель
Днем 19 февраля состоялась последняя "Жизель", расписание Большого опубликовано до мая, и будет ли это действительно последней Жизелью сезона или нет, покажет будущее, но Жизель случилась достопримечательная. Дебют Смирновой, которую новое руководство вслед за старым считает сверхновой звездой, в роли Жизели.
Что-то я совсем перестала совпадать с балетоманами. Такие восторги на балетном форуме по поводу дебюта Смирновой в Жизели, будто бы Лунькина и Грачева танцевали Жизель в позапрошлом веке. Или после Павловой (Анны), Спесивцевой и Улановой сразу явилась Оля Смирнова и заняла место рядом. И не было ни Бессмертновой, ни Шелест, ни Максимовой, ни Вишневой, ни Захаровой, уточню, молодой Захаровой. Эти люди не помнят ни Цискаридзе, ни Полунина, ни Гуданова, таких разных, но в равной мере сложно мотивированных, актерски искушенных, умеющих выстраивать интригу? А ведь это было так недавно. Это новое поколение балетоманов начинает с нуля. Нет, пардон, не с нуля, а с Осиповой, с Жизели неформатной. Или с наивного актера Чудина в самой непростой роли классического репертуара.
Мне всегда казалось, что Жизель не роль Смирновой, ей больше по суровенькому характеру годится директор кладбища. Мирту она станцевала давно, чуть ли не в свой первый сезон, по характеру и фактуре Мирта ей действительно она подошла, но что делать в Мирте без прыжка? Смирнова, номер один в выпуске прославленной балетной школы, пришла в Большой, как водится среди учениц прославленной школы, без прыжка. Но поработав с репетитором из Большого, запрыгала, в Большом хочешь-не хочешь, а запрыгаешь, иначе Жизелью не бывать. Мирта ее была станцована однократно (или пар раз?) и удачей не стала. Прошло лет сто. И она вышла в титульной партии «Жизели».
Не буду скрывать, что Смирнова не самая любимая артистка (хотя, кого можно назвать моей любимой артисткой в сегодняшнем Большом?), недолюбливаю ее маньеризм и вечно задранный нос, не вижу приписываемой молвой ее утонченности, а вижу искусственность, при которой искусство балета, и так имеющее не самое непосредственное отношение к жизни, окончательно замыкается в раковине «искусство для искусства» - привет декадансу!
Но интерес к Смирновой я все-таки испытываю, потому что была одна роль, в которой Смирнова предубеждение мое поколебала - Маргарита, роль, сделанная с Ноймайером. Но как она берется за классику, так все вырождается в очередную работу над формой - такое впечатление, что и только доведенное до крутого завитка движение занимает балерину Ольгу Смирнову.
Скажу сразу, что Жизель стала такой ролью, в которой она второй раз пробила мое предубеждение. Точней первый акт "Жизели" - потому что в пейзанке Жизели от Смирновой не было никакой искусственности, фальши, ее не занимала проблема как изогнуться покрасивей и хотя бы дистанционно удовлетворить Ковалеву. За ней стояла самая естественная и самая невесомая Жизель Большого прошлого - Марина Кондратьева. Ведь может же! Может быть естественной, когда-нибудь к ней придет осознание, что не только можно, но только так и нужно.
И так, в Жизели Смирновой не было ни тени ее привычного снобизма, ни привычной барочной декоративности, но при этом Смирнова не пошла против своего естества, это была по-смирновски серьезная, строгая и целомудренная девушка, прирожденная интравертка, сложно чувствующая девушка, в ней не было наива, но была искренность. Скромница, не идущая на физический контакт с объектом свой любви, и не смеющая даже прикоснуться к заворожившему ее платью Батильды. Редкий цветок природы, с хрупким станом и с глазищами как у Бэмби. Тут у нее есть прямые предшественницы - Захарова и Лунькина, обладательницы редкой красоты романтического типа. Удивило также, что в 1 акте Жизели она наконец-то выглядела юной, моложе той Смирновой, что поступила в Большой 5 лет назад.
Глаз у меня замылен безумиями разных Жизелей, но тут было несколько штрихов, на грани натурализма и поэзии сцены, которые сделали эту сцену глубоко личной и достоверной. В финале 3 действия, зная наизусть каждый шажок героини в этой сцене, я испытала смятенье чувств и даже всплакнула. Рядом, в соседней ложе, дама тоже слезу утерла, когда свет включили, а это в театре дорогого стоит. И тут кончается все то, что выделило этот спектакль из сотен других «Жизелей».
В белой части балета Смирнова завернула в привычную колею торжества формы над содержанием. Чисто инструментальную трактовку загробного существования Жизели я могу простить только леди Совершенство - Захаровой, уникальные линии, уникальная фигура, уникальная, лишенная пределов, пластика.
Но во втором действии, когда Смирнова занялась формой, содержание дало сбой, я, например, не поняла, зачем ей Альберт, только один раз я усомнилась, что просто по сюжету, когда она его отвела к своей могиле и стала щитом перед начальницей. Во 2 действии спектакль утратил прелесть новизны, события и я потеряла интерес к действию, так как этот ритуал я видела во множестве раз прежде.
Да, Смирнова обладательница прекрасного профиля, красиво посаженной головы, длиннющих рук, и профильные сильфидные позы у нее смотрятся эффектно, да, теперь она может прыгать, но не владеет секретом создавать иллюзию бестелесности, которой владели балерины не такого далекого прошлого Большого театра, например, Грачева и Лунькина. Во 2 действии продолжали линию 1 действия - и кмели быть трогательными, жертвенными, поэтому и со второго действия я тоже уходила с комом в горле или слезой.
Не знаю, что больше повлияло на мое бесчувствие к Жизели второго действия: глаз спотыкался на квадратных плечах с выраженными бицепсами Смирновой (еще и платье акцентировало внимание на широких плечах балерины - голые плечи с большими рукавами-крылышками), иногда показывавшиеся в приподнятых юбках некрасивые ноги с рельефной икрой, или на торопливость дебютантки, проскакавшей мимо музыки в антраша, на неподвижность рук при беге-лете (проносках партнера) по сцене в коде 2 действия или… Технические и визуальные царапины все же не главное, главное - это партнером, в притягательность которого невозможно поверить, и поэтому невозможно поверить в жертву Жизели.
С главным партнером не повезло, хотя и повезло. Повезло чисто технологически, никаких затруднений в партнерстве не замечено, наоборот, именно Чудин позволил Ольге взлетать в воздух так безусильно. Да и сам партнер был технически силен. Но актерски это был "неравный брак".
В первом действии не вышла история с графом, т.к. графа по гамбургскому счету на сцене не было.
Чудин был привычно технически чуден, но есть роли, в которых техническая безупречность не самодостаточна. И Альберт - первая из таких ролей в классическом наследии, хотя без крепкой техники и выносливости, на одном образе этот персонаж не вывезешь.
Тема покаяния и искупления - главная для Альберта. А когда такой скромный наивный, влюбленный по уши вьюнош, как Семен Чудин, не стесняющийся своей измены рядом со своей невестой, собственной несдержанности рядом со своими придворными, а держать лицо и хранить сословную гордость его приучали с детства, тут если и задумываешься о предательстве, то только о предательстве своего класса и чести - слова, данного невесте.
Возможен другой вариант, объясняющий такое поведение Альберта Чудина: ему лет 14 или 15 (т.е. до 16), он еще в нежной стадии воспитания чувств, и тогда можно поверить в то, что это первое чувство, которое его совершенно сбивает с предначертанного его родом пути, что в этом возрасте вполне извинительно.
Мой приговор чудинскому Альберту - не граф, не аристократ, наивный простак, по ошибке появившийся в знатной семье и в соответствии со своим общественным статусом семьей ничему не обученный.
Повезло Семену с фигурой, повезло с физикой, танцует он тщательно, чисто, красиво, очень технично и даже васильевско-полунинскую двойные туры с закосом и полунинские антраша в коде второго действия Жизели освоил, но не повезло с лицом: как работать трагедию с таким постоянно детско-удивленным лицом? А как выстраивать отношения аристократа с поселянкой с такой предупредительной, до подобострастия, манерой партнерства?
Посмотришь, на эту неравную пару, не в том смысле. Который был заложен в сюжет - граф и поселянка, а в разрезе - ангельское существо и простак и возникает вопрос - а что она в нем нашла, что случилась такая трагедия? Поэтому будем благодарны актрисе за достоверность в такой сложной ситуации. На второе действие ее не хватило.
Но это не означает, что я не получила удовольствия от пребывания на сцене Чудина, особенно во 2 действии, когда он не ходит по сцене, а танцует: как встанет Чудин на высокие полупальцы, как взмахнет своими длинными ногами в гран жете ли, в па де ша ли, я просто млею, и готова ему простить не самое умное лицо на свете и не самую убедительное представление графа. Нет, если хотите получить гарантированное удовольствие от Чудина, умоляю, не ходите на Жизель или что-нибудь трагедийное, сходите на Дон Кихот или на Спящую красавицу. Я посла бы вас и на Марко Спада, где Чудин затмил Холберга и впервые меня очаровал, но Марка нет и больше не будет.
Только две небольшие ложечки дегтя в бочку комплиментов техники Чудина: двойные кабриоли были исполнены подслипшимися, новые веяния от Ивана Васильева и его продолжателей - когда каждое касание ног оттеняется достаточно внятным их разлетом, Семена не коснулись. Ну и в пресловутых антраша он не достиг экзистенциальности Полунина. Вариация в любимейшей казенной редакции распалась для меня на несколько частей, по типу класса, я люблю, когда эта вариация при выраженной частотности различных элементов и кусков скрепляется выплеском отчаяния. А умеренность и аккуратность, фирменный стиль Семена, конфликтует с этим настроением. Но в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо! Даже здорово))) Отдельно от Ольги и Жизели все было здорово.
Вот в такие противоречия меня заставил войти Чудин. Но второй партнер - Лесник - был из нелюбимых (Савин). Чрезмерностью своих страстей он всячески отвлекал меня от любимой сцены, хореографического шедевра - агонии Ганса (как собственно его истеричность мне испортила и сцену безумия Жизели).
Я не могу понять, какая логика у образа, который выстраивает Савин? Мне кажется, образ Ганса выстроен у Савина хаотически и без приложения головы. Поэтому - что это за человек, для меня так и осталось тайной. В первом действии это уверенный в себе, напористый парень, достаточно дерзкий, чтобы разоблачить господина здешних мест и не опасаться мести. И достаточно неглупый, для того, чтобы выстроить интригу. Во втором - это трусливый, суетливый слизняк, ползающий в ногах Мирты, чтобы сохранить свою шкуру. Куда девается его молодечество, его дерзость, его интеллект и его боль? Этого Лесника ничуть не жалко, он должен потонуть в болоте, загоняемый безжалостными вилисами.
И еще несколько деталек, без которых картина спектакля не полна.
Вставное па-де-де. Выдвиженцы последнего призыва. Мкртчан - очень натужно танцевал, ну, не можешь ты выпрыгнуть, прыгни, как можешь, здесь в приоритете не огромный прыжок, чай, не Григорович, а Петипа, «грас» и «элевас», элегантность и воздушность.
Никак не могу сосредоточиться на танце, если лицо балерины постоянно расплывается в оскале улыбки. Маска, застывшая маска, огромные зубы и полное отсутствие эмоций. Это о бразильянке - Кантанеде Гальяноне.
Помню, что также скалилась в Рубинах Ибраимова, правда, солистка вставного па-де-де в Жизели прехорошенькая, осталось только иногда прикрывать рот, чтобы выглядеть чуть-чуть разнообразней, а у Ибраимовой оскал выглядел угрожающе.
Карпова - Мирта. На замене Александровой. Не заменила. Но в принципе роль ее, и, не смотря на гренадерский рост, прыгает, хотя я так и не могу понять, почему именно повелительнице вилис, потустороннему существу, лишенному тела, поставлены большие прыжки, на которых она обнаруживает свой вес. В целом это было довольно предсказуемо. А меленькое па-де-бурре еще надо тренировать.
Кто из двух вилис - Туразашвили или Якушева? А никто, и та, ни другая - не вилиса, не умеют солистки в Большом быть воздушными, обе жесткие. Только Кобахидзе могла. Иногда она танцует эту роль, я видела ее давно, может быть, сейчас она тоже это утратила?
У Смирновой платье было из другого газа, чем у вилис. Более мягкого, воздушного. В Париже все вилисы и сильфиды танцуют в таких. Почему у нас жесткий капрон? Но открытые плечи и большие рукава-крылышки балерине противопоказаны.
А в целом Смирнову рекомендую. Ей, конечно, надо другого партнера, чтобы ее вдохновляла не только сама культовая роль, но и полноценное партнерство, которое не давало бы ей сосредотачиваться чисто на танцевальных задачах, замыкаясь в рамках барочной эстетики. Вопрос - кто мог бы ее расшевелить и довести до лучших образцов жанра? Я из нынешних никого не вижу.
Что-то я совсем перестала совпадать с балетоманами. Такие восторги на балетном форуме по поводу дебюта Смирновой в Жизели, будто бы Лунькина и Грачева танцевали Жизель в позапрошлом веке. Или после Павловой (Анны), Спесивцевой и Улановой сразу явилась Оля Смирнова и заняла место рядом. И не было ни Бессмертновой, ни Шелест, ни Максимовой, ни Вишневой, ни Захаровой, уточню, молодой Захаровой. Эти люди не помнят ни Цискаридзе, ни Полунина, ни Гуданова, таких разных, но в равной мере сложно мотивированных, актерски искушенных, умеющих выстраивать интригу? А ведь это было так недавно. Это новое поколение балетоманов начинает с нуля. Нет, пардон, не с нуля, а с Осиповой, с Жизели неформатной. Или с наивного актера Чудина в самой непростой роли классического репертуара.
Мне всегда казалось, что Жизель не роль Смирновой, ей больше по суровенькому характеру годится директор кладбища. Мирту она станцевала давно, чуть ли не в свой первый сезон, по характеру и фактуре Мирта ей действительно она подошла, но что делать в Мирте без прыжка? Смирнова, номер один в выпуске прославленной балетной школы, пришла в Большой, как водится среди учениц прославленной школы, без прыжка. Но поработав с репетитором из Большого, запрыгала, в Большом хочешь-не хочешь, а запрыгаешь, иначе Жизелью не бывать. Мирта ее была станцована однократно (или пар раз?) и удачей не стала. Прошло лет сто. И она вышла в титульной партии «Жизели».
Не буду скрывать, что Смирнова не самая любимая артистка (хотя, кого можно назвать моей любимой артисткой в сегодняшнем Большом?), недолюбливаю ее маньеризм и вечно задранный нос, не вижу приписываемой молвой ее утонченности, а вижу искусственность, при которой искусство балета, и так имеющее не самое непосредственное отношение к жизни, окончательно замыкается в раковине «искусство для искусства» - привет декадансу!
Но интерес к Смирновой я все-таки испытываю, потому что была одна роль, в которой Смирнова предубеждение мое поколебала - Маргарита, роль, сделанная с Ноймайером. Но как она берется за классику, так все вырождается в очередную работу над формой - такое впечатление, что и только доведенное до крутого завитка движение занимает балерину Ольгу Смирнову.
Скажу сразу, что Жизель стала такой ролью, в которой она второй раз пробила мое предубеждение. Точней первый акт "Жизели" - потому что в пейзанке Жизели от Смирновой не было никакой искусственности, фальши, ее не занимала проблема как изогнуться покрасивей и хотя бы дистанционно удовлетворить Ковалеву. За ней стояла самая естественная и самая невесомая Жизель Большого прошлого - Марина Кондратьева. Ведь может же! Может быть естественной, когда-нибудь к ней придет осознание, что не только можно, но только так и нужно.
И так, в Жизели Смирновой не было ни тени ее привычного снобизма, ни привычной барочной декоративности, но при этом Смирнова не пошла против своего естества, это была по-смирновски серьезная, строгая и целомудренная девушка, прирожденная интравертка, сложно чувствующая девушка, в ней не было наива, но была искренность. Скромница, не идущая на физический контакт с объектом свой любви, и не смеющая даже прикоснуться к заворожившему ее платью Батильды. Редкий цветок природы, с хрупким станом и с глазищами как у Бэмби. Тут у нее есть прямые предшественницы - Захарова и Лунькина, обладательницы редкой красоты романтического типа. Удивило также, что в 1 акте Жизели она наконец-то выглядела юной, моложе той Смирновой, что поступила в Большой 5 лет назад.
Глаз у меня замылен безумиями разных Жизелей, но тут было несколько штрихов, на грани натурализма и поэзии сцены, которые сделали эту сцену глубоко личной и достоверной. В финале 3 действия, зная наизусть каждый шажок героини в этой сцене, я испытала смятенье чувств и даже всплакнула. Рядом, в соседней ложе, дама тоже слезу утерла, когда свет включили, а это в театре дорогого стоит. И тут кончается все то, что выделило этот спектакль из сотен других «Жизелей».
В белой части балета Смирнова завернула в привычную колею торжества формы над содержанием. Чисто инструментальную трактовку загробного существования Жизели я могу простить только леди Совершенство - Захаровой, уникальные линии, уникальная фигура, уникальная, лишенная пределов, пластика.
Но во втором действии, когда Смирнова занялась формой, содержание дало сбой, я, например, не поняла, зачем ей Альберт, только один раз я усомнилась, что просто по сюжету, когда она его отвела к своей могиле и стала щитом перед начальницей. Во 2 действии спектакль утратил прелесть новизны, события и я потеряла интерес к действию, так как этот ритуал я видела во множестве раз прежде.
Да, Смирнова обладательница прекрасного профиля, красиво посаженной головы, длиннющих рук, и профильные сильфидные позы у нее смотрятся эффектно, да, теперь она может прыгать, но не владеет секретом создавать иллюзию бестелесности, которой владели балерины не такого далекого прошлого Большого театра, например, Грачева и Лунькина. Во 2 действии продолжали линию 1 действия - и кмели быть трогательными, жертвенными, поэтому и со второго действия я тоже уходила с комом в горле или слезой.
Не знаю, что больше повлияло на мое бесчувствие к Жизели второго действия: глаз спотыкался на квадратных плечах с выраженными бицепсами Смирновой (еще и платье акцентировало внимание на широких плечах балерины - голые плечи с большими рукавами-крылышками), иногда показывавшиеся в приподнятых юбках некрасивые ноги с рельефной икрой, или на торопливость дебютантки, проскакавшей мимо музыки в антраша, на неподвижность рук при беге-лете (проносках партнера) по сцене в коде 2 действия или… Технические и визуальные царапины все же не главное, главное - это партнером, в притягательность которого невозможно поверить, и поэтому невозможно поверить в жертву Жизели.
С главным партнером не повезло, хотя и повезло. Повезло чисто технологически, никаких затруднений в партнерстве не замечено, наоборот, именно Чудин позволил Ольге взлетать в воздух так безусильно. Да и сам партнер был технически силен. Но актерски это был "неравный брак".
В первом действии не вышла история с графом, т.к. графа по гамбургскому счету на сцене не было.
Чудин был привычно технически чуден, но есть роли, в которых техническая безупречность не самодостаточна. И Альберт - первая из таких ролей в классическом наследии, хотя без крепкой техники и выносливости, на одном образе этот персонаж не вывезешь.
Тема покаяния и искупления - главная для Альберта. А когда такой скромный наивный, влюбленный по уши вьюнош, как Семен Чудин, не стесняющийся своей измены рядом со своей невестой, собственной несдержанности рядом со своими придворными, а держать лицо и хранить сословную гордость его приучали с детства, тут если и задумываешься о предательстве, то только о предательстве своего класса и чести - слова, данного невесте.
Возможен другой вариант, объясняющий такое поведение Альберта Чудина: ему лет 14 или 15 (т.е. до 16), он еще в нежной стадии воспитания чувств, и тогда можно поверить в то, что это первое чувство, которое его совершенно сбивает с предначертанного его родом пути, что в этом возрасте вполне извинительно.
Мой приговор чудинскому Альберту - не граф, не аристократ, наивный простак, по ошибке появившийся в знатной семье и в соответствии со своим общественным статусом семьей ничему не обученный.
Повезло Семену с фигурой, повезло с физикой, танцует он тщательно, чисто, красиво, очень технично и даже васильевско-полунинскую двойные туры с закосом и полунинские антраша в коде второго действия Жизели освоил, но не повезло с лицом: как работать трагедию с таким постоянно детско-удивленным лицом? А как выстраивать отношения аристократа с поселянкой с такой предупредительной, до подобострастия, манерой партнерства?
Посмотришь, на эту неравную пару, не в том смысле. Который был заложен в сюжет - граф и поселянка, а в разрезе - ангельское существо и простак и возникает вопрос - а что она в нем нашла, что случилась такая трагедия? Поэтому будем благодарны актрисе за достоверность в такой сложной ситуации. На второе действие ее не хватило.
Но это не означает, что я не получила удовольствия от пребывания на сцене Чудина, особенно во 2 действии, когда он не ходит по сцене, а танцует: как встанет Чудин на высокие полупальцы, как взмахнет своими длинными ногами в гран жете ли, в па де ша ли, я просто млею, и готова ему простить не самое умное лицо на свете и не самую убедительное представление графа. Нет, если хотите получить гарантированное удовольствие от Чудина, умоляю, не ходите на Жизель или что-нибудь трагедийное, сходите на Дон Кихот или на Спящую красавицу. Я посла бы вас и на Марко Спада, где Чудин затмил Холберга и впервые меня очаровал, но Марка нет и больше не будет.
Только две небольшие ложечки дегтя в бочку комплиментов техники Чудина: двойные кабриоли были исполнены подслипшимися, новые веяния от Ивана Васильева и его продолжателей - когда каждое касание ног оттеняется достаточно внятным их разлетом, Семена не коснулись. Ну и в пресловутых антраша он не достиг экзистенциальности Полунина. Вариация в любимейшей казенной редакции распалась для меня на несколько частей, по типу класса, я люблю, когда эта вариация при выраженной частотности различных элементов и кусков скрепляется выплеском отчаяния. А умеренность и аккуратность, фирменный стиль Семена, конфликтует с этим настроением. Но в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо! Даже здорово))) Отдельно от Ольги и Жизели все было здорово.
Вот в такие противоречия меня заставил войти Чудин. Но второй партнер - Лесник - был из нелюбимых (Савин). Чрезмерностью своих страстей он всячески отвлекал меня от любимой сцены, хореографического шедевра - агонии Ганса (как собственно его истеричность мне испортила и сцену безумия Жизели).
Я не могу понять, какая логика у образа, который выстраивает Савин? Мне кажется, образ Ганса выстроен у Савина хаотически и без приложения головы. Поэтому - что это за человек, для меня так и осталось тайной. В первом действии это уверенный в себе, напористый парень, достаточно дерзкий, чтобы разоблачить господина здешних мест и не опасаться мести. И достаточно неглупый, для того, чтобы выстроить интригу. Во втором - это трусливый, суетливый слизняк, ползающий в ногах Мирты, чтобы сохранить свою шкуру. Куда девается его молодечество, его дерзость, его интеллект и его боль? Этого Лесника ничуть не жалко, он должен потонуть в болоте, загоняемый безжалостными вилисами.
И еще несколько деталек, без которых картина спектакля не полна.
Вставное па-де-де. Выдвиженцы последнего призыва. Мкртчан - очень натужно танцевал, ну, не можешь ты выпрыгнуть, прыгни, как можешь, здесь в приоритете не огромный прыжок, чай, не Григорович, а Петипа, «грас» и «элевас», элегантность и воздушность.
Никак не могу сосредоточиться на танце, если лицо балерины постоянно расплывается в оскале улыбки. Маска, застывшая маска, огромные зубы и полное отсутствие эмоций. Это о бразильянке - Кантанеде Гальяноне.
Помню, что также скалилась в Рубинах Ибраимова, правда, солистка вставного па-де-де в Жизели прехорошенькая, осталось только иногда прикрывать рот, чтобы выглядеть чуть-чуть разнообразней, а у Ибраимовой оскал выглядел угрожающе.
Карпова - Мирта. На замене Александровой. Не заменила. Но в принципе роль ее, и, не смотря на гренадерский рост, прыгает, хотя я так и не могу понять, почему именно повелительнице вилис, потустороннему существу, лишенному тела, поставлены большие прыжки, на которых она обнаруживает свой вес. В целом это было довольно предсказуемо. А меленькое па-де-бурре еще надо тренировать.
Кто из двух вилис - Туразашвили или Якушева? А никто, и та, ни другая - не вилиса, не умеют солистки в Большом быть воздушными, обе жесткие. Только Кобахидзе могла. Иногда она танцует эту роль, я видела ее давно, может быть, сейчас она тоже это утратила?
У Смирновой платье было из другого газа, чем у вилис. Более мягкого, воздушного. В Париже все вилисы и сильфиды танцуют в таких. Почему у нас жесткий капрон? Но открытые плечи и большие рукава-крылышки балерине противопоказаны.
А в целом Смирнову рекомендую. Ей, конечно, надо другого партнера, чтобы ее вдохновляла не только сама культовая роль, но и полноценное партнерство, которое не давало бы ей сосредотачиваться чисто на танцевальных задачах, замыкаясь в рамках барочной эстетики. Вопрос - кто мог бы ее расшевелить и довести до лучших образцов жанра? Я из нынешних никого не вижу.