Ч.I "Эссе", Введение
«Не правда ли, странным и, по видимости, нелепым намерением кажется попытка составить Историю согласно идее о том, каким должен бы быть мировой ход вещей, если бы он осуществлялся сообразно определенным разумным целям; кажется, что в соответствии с таким замыслом мог бы появиться только Роман.» Иммануил Кант, «Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане»1 Введение. Постановка задачи
Нельзя не согласиться с грустной иронией «беспокойного старика» Канта. Философское убеждение в том, что всё действительное разумно, казалось бы, не выдерживает малейшего соприкосновения с повседневной политической действительностью. Из всех выражений, которыми сторонние наблюдатели, то есть мы с вами, описывают изгибы политики, самым мягким является «бесплатный цирк».
Между тем, в стародавние времена заинтересованному наблюдателю таким же «цирком» представлялось, например, движение планет по небесной тверди. Вместо того чтобы летать, как все тела, по прямой или хотя бы по параболе, планеты вдруг начинают совершать непонятные пируэты, «эпициклы». И только переход от геоцентрической системы Птолемея к гелиоцентрической модели Коперника позволил Кеплеру «выпрямить» ход небесных светил, а Ньютону открыть закон всемирного тяготения. Сегодня это позволяет рассчитать баллистические траектории для межконтинентальных и космических ракет.
Точно так же чудеса разнообразных превращений, которые позволяли алхимикам давать целые представления для благородной публики, были полностью разоблачены всего лишь упорядочением всех химических элементов в одну не слишком сложную таблицу Менделеева. В свою очередь, это позволило открыть структуру атомных ядер и продемонстрировать почтенной публике красоту неуправляемой термоядерной реакции. Последнее изобретение придало особую пикантность номерам политического цирка, которые регулярно демонстрируют лидеры ядерных держав.
Поэтому нам следует поддержать требование председателя акустической комиссии А.А.Семплеярова о немедленном разоблачении всех этих политических фокусов. Но для этого необходимо, как минимум, определить центр, вокруг которого вращается общественная жизнь. И еще неплохо было бы свести все разнообразные элементы социального устройства в периодическую таблицу.
Иммануил Кант полагал, что всемирная история должна накопить достаточное количество достоверных фактов, чтобы можно было выстроить на них надежную теоретическую модель. Подобно тому, как Солнце и планеты должны пройти достаточно большую часть своей траектории, чтобы уверенно судить о законах небесной механики.
Это условие можно подтвердить на примере открытия «таблицы Менделеева». Наука химия должна была сначала найти и описать достаточное число отдельных химических элементов. Менделееву для создания теоретической модели вполне хватило первых пятидесяти элементов из нынешних ста десяти. Поэтому и мы вправе не дожидаться, пока наше политическое Варьете закроется навсегда по техническим причинам, а уже сейчас попытаться вывести всех участников представления на чистую воду.
Двадцатый век российской истории и особенно его 90-е годы, когда разрушению и перестройке подверглись почти все общественные институты, вкупе с развитием информационных технологий создали массив наблюдений, сравнимый по богатству с наследием прошлых веков. Кроме того, поиск закономерностей на основе недавних событий позволяет исключить ошибки пересказа и перевода. Участие автора в событиях в качестве политического консультанта позволяет снять проблему ненадежности источников информации. Хотя, разумеется, обобщенную модель нельзя построить без сопоставления текущей политики с историческими процессами.
Кантова «Идея всеобщей истории…» попала в руки автора уже в ходе работы над книгой. Обрадовало одобрение постановки задачи столь уважаемым ученым, но гораздо больше поразило совсем другое совпадение…
Почему можно бесконечно перечитывать почти всего «Мастера и Маргариту», кроме скучного абстрактного финала? С первых страниц романа читатель помимо своей воли выходит из обыденного потока времени. Если быть точным, этот захватывающий момент наступает, когда в деловую беседу литераторов на Патриарших прудах вмешивается незваный консультант. Мастерское введение в круг действующих лиц живого Канта в диалоге Воланда с Бездомным заставляет нас точно так же воспринимать появление других исторических персон и не удивляться сопричастности к событиям в древнем Ершалаиме. Необычное, необыденное чувство непосредственного пребывания в Истории - такое же, что возникает у Понтия Пилата при разговоре с Иешуа.
На любого, кто не раз перечитывал булгаковский роман, знакомство с вышеназванной статьей Иммануила Канта производит эффект «дежа вю». Где-то мы уже слышали такие же слова про скрытый от нас план или замысел, предопределяющий исторические события на тысячу лет вперед. Выходит, иностранный консультант всего лишь пытался пересказать тезисы программной статьи профессора Канта. А мы-то, вслед за Бездомным, решили, что нам навязывают антинаучные, мистические взгляды.
Парадокс заключается в том, что, несмотря на все попытки спрятать живого Канта подальше в исторические обзоры, для многих он является единственным знакомым философом, благодаря Булгакову. Мало того, если про кантову «вещь в себе» большинство выпускников советских вузов все же слышали, то взгляды Канта на историю явно не вписывались в курс «исторического материализма». Тем не менее, именно эти философские положения запомнили миллионы читателей булгаковского романа.
Наконец, следует заметить, что «Мастер и Маргарита» - это роман об историке, написавшем Роман. BR clear=all>
1 Кант И. Трактаты и статьи (1784-1796), М., 1993, с.117
Продолжение...