ВЫСОКООКТАНОВЫЙ ФАШИЗМ
budimir
Со словом «фашизм» произошло примерно то же самое, что и с торговой маркой «Роллтон»: 1) им стали называть всё подряд, что хотя бы отдалённо его напоминает (называть роллтоном, например, вермишель «Lion King» - кощунство, никогда так не делайте); 2) оно стало ругательно-нарицательным (синонимы слова «роллтон»: «бомжпакет», «бичпакет» и т.п., то есть - еда для «быдла»). Из-за чего оно утратило какой-либо точный смысл и обесценилось.
Единственный случай, когда считается, что слово «фашизм» на своём месте - это скинхеды. Мы говорим фашизм, подразумеваем - скинхед. Мы говорим скинхед, подразумеваем - выходец из неблагополучной семьи, малообразованный, бедный, одевающийся на вещевом рынке и питающийся роллтоном. Потому и озлобленный (от зависти). Именно так выглядит наиболее тиражируемый социальный портрет русского скинхеда.
С этим категорически не согласны сами скинхеды, но поскольку их не больше, чем кришнаитов, то к ним никто не прислушивается. Российская демократия - это власть большинства, и никаких меньшинств!
Массово тиражируется такой портрет по следующим причинам:
1) «Из самых благих побуждений» - чтобы сделать образ скинхеда непривлекательным для подрастающего поколения;
2) С целью оскорбить: «все скины - лузеры и нищеброды!»;
3) С целью доказать, что бедность и униженность порождают социальные пороки и толкают к преступлению;
4) С целью назначить бедных и малообразованных ответственными за все беды.
Последнюю установку ярко, сочно и размашисто, как она умеет, живописала Валерия Ильинична Новодворская в своей статье «Фашизм для бедных»:
«Так почему мы поехали по этой старой, как мир, смоленской дороге? К убогому, примитивному, без всякой "расы господ" (уж не жалкие ли жители Кондопоги, которым мешали жить чеченские торговцы и азербайджанские рестораторы и которые чуть не сожгли свой город - господа?) фашизму. Без блеска, ужасного, подавляющего величия всевластного государства, государства моноидеологического, которое так великолепно запечатлела Лени Рифиншталь в своей саге о нюрнбергском съезде НСДАП. Без ликвидации безработицы, без фольксвагенов, без автобанов, без белокурых бестий, без власти над Европой, без видимости успешности и результативности.
Наш фашизм - это фашизм для бедных, для лузеров. Это фашизм третьего сорта, для бритоголовых двоечников люберецкого розлива, для которых столица - жирный, сытый, наглый враг. Они кричат "Хайль Гитлер!" - потому что даже своего фюрера, малюющего хоть самые плёвые пейзажики и слушающего Вагнера, они не смогли найти в своей убогой среде... Эту плесень надо время от времени стирать тряпкой, иначе вся страна зарастёт. Дизентерия - болезнь грязных рук, фашизм - болезнь ущербного сознания глупых, бедных и некрасивых. Словом, уродов».
Если вы заметили, Валерия Ильинична здесь едва скрывает своё потаённое восхищение перед немецким фашизмом. И как «западной (господской) штучкой» (ах, шарман! манифик!), и вообще. Чувствуется, что в этом неказистом теле скрывается пламенная душа валькирии.
Но речь сейчас не об этой удивительной женщине, а об устойчивом представлении: фашизм (ультранационализм) = бедность + необразованность.
Граждане, будьте бдительны, валерии ильиничны намеренно вводят вас в заблуждение! Отводя внимание от истинного, эталонного и рафинированного фашизма.
Чьё лицо не имеет ничего общего с устрашающей личиной «фашизма для бедных» -
И может выглядеть да вот хоть так -
Вы, конечно, «никогда бы не подумали», «ни в чём таком» его не заподозрили. Вам не страшно было бы войти с ним в одну кабину лифта. Возможно, вы могли бы даже «приятно провести время» где-нибудь вместе. Беседуя за чашечкой кофе Эксельсиор/рюмочкой абсента о книге Минаева «Духless»/новом романе Гришковца, биржевых котировках, или о его экзотическом хобби - театральном фехтовании, например. Ваша, допустим, мама могла бы сказать о нём: «Очень, очень приличный молодой человек…не то что остальные твои дружки. Вот с ним бы и дружил/ты бы сошлась с ним поближе, что ли».
Он хорошо одет, хорошо пахнет, хорошо зарабатывает. Трудолюбивый молодой буржуа. Сэлф-мэйд-мэн. Чаемый средний класс. Опора государства и надёжа гражданского общества.
Одним словом, эталон.
В минуты откровенности он так и говорит о себе: «Я - Эталон. Богатый, умный, сильный, с друзьями и связями, успешный... миллиард людей выбрали как основной критерий мой стереотип эталона».
Валерия Ильинична могла бы расцеловать его при встрече.
Он не получил наследство от богатой тётушки, отнюдь. И богатого дядюшки у него вовсе не было. Будущий эталон родился в интеллигентной советской семье участкового врача и библиотекарши.
«При всей моей огромной любви и огромном уважении к родителям я, конечно, вскоре понял как убог тот мир, в котором я живу. В параллельном мире одноклассники ездили отдыхать заграницу и слушали модные тогда ультратонкие кассетные плееры. А я старался заработать денег. Потому, что мне не хотелось брать их у родителей. Им самим еле хватало на то, чтобы сводить концы с концами… У меня было неплохое детство, но я не хочу такого же для своих детей. И не хочу для себя такой старости как у моих родителей. И я не хочу той жизни, которую они прожили, хотя они ей и довольны».
Для того, чтобы достичь своего нынешнего состояния, будущему хозяину жизни пришлось вкалывать, вкалывать и ещё раз вкалывать:
«Учёба, работа, карьера, подработки, смена работы и постоянное желание заработать. По большому счёту, мной движет одна мысль: навсегда вырваться из того мира, где я буду должен по мелочам экономить сто рублей. Раньше я боролся за то, чтобы не считать 50р. за деньги и не экономить на еде. Я стремился к тому, чтобы 100р. перестали быть для меня деньгами. Этим были заняты все мои помыслы и вся моя натура и мозг работали на это. Сейчас я уже просто вкалываю и делаю это для того, чтобы не обязательно купить себе, скажем, новый крузер, а просто знать, что если понадобится - завтра я возьму кэш и его куплю. Я бегу по спирали. Вверх, через тернии ad astra и я знаю, что я никогда ту морковку не догоню, но я должен бежать. Глаза слипаются, хочется отдохнуть и выспаться, наконец, но надо вкалывать. Иначе остановка, стагнация, гниение и смерть. В нищете. А я так не хочу».
Протестансткая этика как она есть. Уму непостижимо, откуда могло взяться на гиперборейских дремотных полях и ленивых просторах настолько деятельное и упорное существо. Сумевшее преодолеть вековую лень - бич русской жизни. По капле выдавить из себя обломовщину, искоренить православную неподвижность. Не человек - энерджайзер. Микрон Петра I-го. Кто, если не он, сможет реализовать План Путина? Никто! Мы тут только водку и мухоморы жрём и тело у нас бычей кровью намазано
.
«Если не я, то кто?!», - безнадёжно-риторически вопрошает эталон.
Конечно, он не может не чувствовать себя ужасно одиноким в таком враждебном, душном окружении. Воздуху, воздуху, воздуху!
«Для меня деньги - это свобода. Во всём. Начиная от того, что я могу себе.. просто так позволить купить какую-то безделушку за 200 долларов и заканчивая тем, что в состоянии дать 500р. солдату, который попросил у меня прикурить.
И жопу я рву не потому, что мне эти безделушки нужны, а потому, что ужасно хочу от быдла, которое вокруг - дистанцироваться. Чтобы, блять, каждому было понятно - кто хозяин, а кто - кнехт. И мечтаю о том, чтобы мои дети даже близко не пересекались с этим быдлом. Ну или пересекались когда им надо будет почистить ботинки или заправить автомобиль».
И тут вместо гладко выбритого, улыбчивого и обходительного доктора Джекила на сцену выходит небритый, грубый и агрессивный мистер Хайд. Встречайте.
«Нас никто не знает и не уважает. Надо сделать так, чтобы о нас заговорили. И боялись. И о нас заговорили. Нас стали бояться. Нами пугали и нас ненавидели. А нас очень забавило и веселило пиздить эту человеческую накипь... Будучи эталоном, я могу ВСЁ. Могу навязывать, могу лечить, могу учить, могу убить - всё могу...
Если ты слабый, нищий и больной (это твой выбор) не обижайся и не ори, когда тебя чмырит сильный, богатый и здоровый. Ведь это тоже его право. Слабая особь погибнет, не даст потомства и её ветвь развития прервётся. Сильная же оправдает факт своего существования, а её потомки получат возможность жить дальше. Всё до банального просто и хорошо известно всем ещё со школьных уроков биологии».
Это именно они, они, а не «бритоголовые двоечники люберецкого разлива» стоят у власти. И пока доктор Джекил улыбается вам из телевизора, мистер Хайд подстерегает вас за углом.
Блог автора
Со словом «фашизм» произошло примерно то же самое, что и с торговой маркой «Роллтон»: 1) им стали называть всё подряд, что хотя бы отдалённо его напоминает (называть роллтоном, например, вермишель «Lion King» - кощунство, никогда так не делайте); 2) оно стало ругательно-нарицательным (синонимы слова «роллтон»: «бомжпакет», «бичпакет» и т.п., то есть - еда для «быдла»). Из-за чего оно утратило какой-либо точный смысл и обесценилось.
Единственный случай, когда считается, что слово «фашизм» на своём месте - это скинхеды. Мы говорим фашизм, подразумеваем - скинхед. Мы говорим скинхед, подразумеваем - выходец из неблагополучной семьи, малообразованный, бедный, одевающийся на вещевом рынке и питающийся роллтоном. Потому и озлобленный (от зависти). Именно так выглядит наиболее тиражируемый социальный портрет русского скинхеда.
С этим категорически не согласны сами скинхеды, но поскольку их не больше, чем кришнаитов, то к ним никто не прислушивается. Российская демократия - это власть большинства, и никаких меньшинств!
Массово тиражируется такой портрет по следующим причинам:
1) «Из самых благих побуждений» - чтобы сделать образ скинхеда непривлекательным для подрастающего поколения;
2) С целью оскорбить: «все скины - лузеры и нищеброды!»;
3) С целью доказать, что бедность и униженность порождают социальные пороки и толкают к преступлению;
4) С целью назначить бедных и малообразованных ответственными за все беды.
Последнюю установку ярко, сочно и размашисто, как она умеет, живописала Валерия Ильинична Новодворская в своей статье «Фашизм для бедных»:
«Так почему мы поехали по этой старой, как мир, смоленской дороге? К убогому, примитивному, без всякой "расы господ" (уж не жалкие ли жители Кондопоги, которым мешали жить чеченские торговцы и азербайджанские рестораторы и которые чуть не сожгли свой город - господа?) фашизму. Без блеска, ужасного, подавляющего величия всевластного государства, государства моноидеологического, которое так великолепно запечатлела Лени Рифиншталь в своей саге о нюрнбергском съезде НСДАП. Без ликвидации безработицы, без фольксвагенов, без автобанов, без белокурых бестий, без власти над Европой, без видимости успешности и результативности.
Наш фашизм - это фашизм для бедных, для лузеров. Это фашизм третьего сорта, для бритоголовых двоечников люберецкого розлива, для которых столица - жирный, сытый, наглый враг. Они кричат "Хайль Гитлер!" - потому что даже своего фюрера, малюющего хоть самые плёвые пейзажики и слушающего Вагнера, они не смогли найти в своей убогой среде... Эту плесень надо время от времени стирать тряпкой, иначе вся страна зарастёт. Дизентерия - болезнь грязных рук, фашизм - болезнь ущербного сознания глупых, бедных и некрасивых. Словом, уродов».
Если вы заметили, Валерия Ильинична здесь едва скрывает своё потаённое восхищение перед немецким фашизмом. И как «западной (господской) штучкой» (ах, шарман! манифик!), и вообще. Чувствуется, что в этом неказистом теле скрывается пламенная душа валькирии.
Но речь сейчас не об этой удивительной женщине, а об устойчивом представлении: фашизм (ультранационализм) = бедность + необразованность.
Граждане, будьте бдительны, валерии ильиничны намеренно вводят вас в заблуждение! Отводя внимание от истинного, эталонного и рафинированного фашизма.
Чьё лицо не имеет ничего общего с устрашающей личиной «фашизма для бедных» -
И может выглядеть да вот хоть так -
Вы, конечно, «никогда бы не подумали», «ни в чём таком» его не заподозрили. Вам не страшно было бы войти с ним в одну кабину лифта. Возможно, вы могли бы даже «приятно провести время» где-нибудь вместе. Беседуя за чашечкой кофе Эксельсиор/рюмочкой абсента о книге Минаева «Духless»/новом романе Гришковца, биржевых котировках, или о его экзотическом хобби - театральном фехтовании, например. Ваша, допустим, мама могла бы сказать о нём: «Очень, очень приличный молодой человек…не то что остальные твои дружки. Вот с ним бы и дружил/ты бы сошлась с ним поближе, что ли».
Он хорошо одет, хорошо пахнет, хорошо зарабатывает. Трудолюбивый молодой буржуа. Сэлф-мэйд-мэн. Чаемый средний класс. Опора государства и надёжа гражданского общества.
Одним словом, эталон.
В минуты откровенности он так и говорит о себе: «Я - Эталон. Богатый, умный, сильный, с друзьями и связями, успешный... миллиард людей выбрали как основной критерий мой стереотип эталона».
Валерия Ильинична могла бы расцеловать его при встрече.
Он не получил наследство от богатой тётушки, отнюдь. И богатого дядюшки у него вовсе не было. Будущий эталон родился в интеллигентной советской семье участкового врача и библиотекарши.
«При всей моей огромной любви и огромном уважении к родителям я, конечно, вскоре понял как убог тот мир, в котором я живу. В параллельном мире одноклассники ездили отдыхать заграницу и слушали модные тогда ультратонкие кассетные плееры. А я старался заработать денег. Потому, что мне не хотелось брать их у родителей. Им самим еле хватало на то, чтобы сводить концы с концами… У меня было неплохое детство, но я не хочу такого же для своих детей. И не хочу для себя такой старости как у моих родителей. И я не хочу той жизни, которую они прожили, хотя они ей и довольны».
Для того, чтобы достичь своего нынешнего состояния, будущему хозяину жизни пришлось вкалывать, вкалывать и ещё раз вкалывать:
«Учёба, работа, карьера, подработки, смена работы и постоянное желание заработать. По большому счёту, мной движет одна мысль: навсегда вырваться из того мира, где я буду должен по мелочам экономить сто рублей. Раньше я боролся за то, чтобы не считать 50р. за деньги и не экономить на еде. Я стремился к тому, чтобы 100р. перестали быть для меня деньгами. Этим были заняты все мои помыслы и вся моя натура и мозг работали на это. Сейчас я уже просто вкалываю и делаю это для того, чтобы не обязательно купить себе, скажем, новый крузер, а просто знать, что если понадобится - завтра я возьму кэш и его куплю. Я бегу по спирали. Вверх, через тернии ad astra и я знаю, что я никогда ту морковку не догоню, но я должен бежать. Глаза слипаются, хочется отдохнуть и выспаться, наконец, но надо вкалывать. Иначе остановка, стагнация, гниение и смерть. В нищете. А я так не хочу».
Протестансткая этика как она есть. Уму непостижимо, откуда могло взяться на гиперборейских дремотных полях и ленивых просторах настолько деятельное и упорное существо. Сумевшее преодолеть вековую лень - бич русской жизни. По капле выдавить из себя обломовщину, искоренить православную неподвижность. Не человек - энерджайзер. Микрон Петра I-го. Кто, если не он, сможет реализовать План Путина? Никто! Мы тут только водку и мухоморы жрём и тело у нас бычей кровью намазано
.
«Если не я, то кто?!», - безнадёжно-риторически вопрошает эталон.
Конечно, он не может не чувствовать себя ужасно одиноким в таком враждебном, душном окружении. Воздуху, воздуху, воздуху!
«Для меня деньги - это свобода. Во всём. Начиная от того, что я могу себе.. просто так позволить купить какую-то безделушку за 200 долларов и заканчивая тем, что в состоянии дать 500р. солдату, который попросил у меня прикурить.
И жопу я рву не потому, что мне эти безделушки нужны, а потому, что ужасно хочу от быдла, которое вокруг - дистанцироваться. Чтобы, блять, каждому было понятно - кто хозяин, а кто - кнехт. И мечтаю о том, чтобы мои дети даже близко не пересекались с этим быдлом. Ну или пересекались когда им надо будет почистить ботинки или заправить автомобиль».
И тут вместо гладко выбритого, улыбчивого и обходительного доктора Джекила на сцену выходит небритый, грубый и агрессивный мистер Хайд. Встречайте.
«Нас никто не знает и не уважает. Надо сделать так, чтобы о нас заговорили. И боялись. И о нас заговорили. Нас стали бояться. Нами пугали и нас ненавидели. А нас очень забавило и веселило пиздить эту человеческую накипь... Будучи эталоном, я могу ВСЁ. Могу навязывать, могу лечить, могу учить, могу убить - всё могу...
Если ты слабый, нищий и больной (это твой выбор) не обижайся и не ори, когда тебя чмырит сильный, богатый и здоровый. Ведь это тоже его право. Слабая особь погибнет, не даст потомства и её ветвь развития прервётся. Сильная же оправдает факт своего существования, а её потомки получат возможность жить дальше. Всё до банального просто и хорошо известно всем ещё со школьных уроков биологии».
Это именно они, они, а не «бритоголовые двоечники люберецкого разлива» стоят у власти. И пока доктор Джекил улыбается вам из телевизора, мистер Хайд подстерегает вас за углом.
Блог автора