Хоспис в Горловке
Хочу рассказать Вам про одного человека.
Репортаж должен был быть не про него, а про место где умирают люди.
Но выходит, что рассказ про него.
Потому что мир состоит вот из таких простых людей. Таких простых и нужных.
Еще в Москве созвонились с Горловским хосписом:
- Николай Николаевич, мы слышали, ваш хоспис в тяжелой ситуации, мы бы хотели привезти гуманитарную помощь.
- Cпасибо вам огромное. Мы рады всему.
- Составьте заявку, что вам необходимо. Напишите по максимуму, что нужно. А мы постараемся сделать все возможное.
- Я понимаю, нам отдадут что останется, я сейчас напишу.
- Николай Николаевич, мы привезем специально для вас, и будем покупать специально для хосписа.
Николай Николаевич обалдел.
Тогда мы не поняли почему. Тогда мы не знали многих вещей.
Поездка в Горловку пугала всех. Но почему-то не меня.
Я задолжала этому хоспису, еще в прошлые поездки. Хоспис с Николай Николаевичем об этом не знали. Мы никому не звонили, но я о нем помнила, с тех пор как нам сказали, что там полный швах, и что до него ничего не доходит - снабжают по остаточному принципу. Умирающие никому не нужны. Никому. Даже своим детям.
Хотели привезти помощь, но город долбили нещадно.
И решила, в этот раз - мы поможем. Доедем.
Твердо знала - стрелять не будут. Жени оба посматривали на меня с опаской.
Проезд между ЛНР и ДНР дался нам достаточно просто.
Наличии заявки от хосписа и мои короткие шорты сделали свое дело.
Подъехав к хоспису, мы стали сразу разгружать бутылки, памперсы, швабры, ведра.
Вокруг бегали одни женщины. Позвали помочь даже врача из соседнего отделения.
Николай Николаевич, руководитель, как-то просто и искренне подошел:
- Мы вас заждались. С утра не все не свои.
Николай Николаевич круглолицый, похожий чем-то на Леонова, основательный и в белом халате позвал к себе в кабинет. Краем уха услышала от одной санитарки:
- Чего тащить все? Всеравно потом обратно.
Я не поняла о чем она.
Догнала руководителя и вцепилась в него
- Николай Николаевич, покажите хоспис.
- Конечно. Только там почти все лежачие, ну и как вам сказать? Вы готовы?
- Пойдемте.
- Сколько у вас больных?
- 22, из них 18 лежачих. Но количество меняется. Кого-то привозят, а кто-то умирает.
Подходим к палате.
- Это Бабай Анатолий. Из Дебальцево. Дом раздолбали под ноль. Бойцы достали его из подвала, был ранен, лежал в хирургии. Потом его к нам отправили. Вообще, тут зимой такое творилось. Я и передать не могу. Наш же корпус стоит прямо по дороге из Дебальцево. Тут все шли толпами через нас. К нам селили всех. Весь этаж был переполнен. Спали везде. Когда не было электричества - готовили на улице на костре мы все - сотрудники, соседи, все кто временно поселился у нас. А в ординаторской вообще был детский сад - дети всех сотрудников были здесь. Мы не справлялись ни с чем.
Я шла за ним и просто молча слушала.
- То есть около 200 человек в моем отделении и было.
- Тут же места нет? Где?
- А тут штабелями все спали. Да и мы сами ночевали здесь.
Николай Николаевич улыбается. Настоящий врач, настоящее чувство юмора. Черное. Он все время пытался шутить, отвлекал нас. Часто приговаривал "Между нами девочками", хоть мои здоровенные Жени производили другое впечатление.
- Спали мы как-то ночью. Я у себя в кабинете, напротив сестринская - там старшая сестра. Вдруг ночью грохот жуткий. Думаю все, хана. Прямое пападание. Падаю с дивана и ползком к двери. Открываю - там напротив из сестринской тоже на меня ползет сестра. Мы стоим в коридоре на четвереньках лоб в лоб. А из коридора - "ой, ребята простите, уронила". Санитарка уронила флягу с замерзшей водой. Мы потом ржали всем отделением. А думал все, отделению конец, разбили сволочи.
Подходим к следующей палате
- А эту женщину эвакуировали из Углегорска. Никаких документов нет.
- А как-то воду отключили, так мы таскали из подвала - его затопило, и этой водой обмывали больных. Кипятили и обмывали. Спасибо соседям, которые приходили, приносили свои порошки и помогали нам стирать. Мы бы тут задохнулись от дерьма.
- Подвал затопило? А что же вы делаете, когда бомбят?
- А ничего. Что делать-то? Больных накрываем матрасами, чтобы осколками не повредились. Сами тоже на пол, под матрасы. В нас прямых попаданий не было. Рядом - да. Одно окно выбило. Так до сих пор не можем добиться от начальства нового. Спасибо фанеру дали, и пленкой затянули. Как зимой будет?
Махнул рукой: "Кому нужны умирающие?"
Все окна в больнице заклеяны скотчем и лентой. Как и везде на Донбассе.
Примета времени и места.
- А это Дуванская Лидия. Парализована, 4 стадия рака. Все понимает. Была завучем в школе, заслуженный учитель. Болезнь не так уж и давно началась. К ней ее коллеги приходят иногда навестить. А дочка сдала, и ни разу не появилась: "Умрет, позвоните"
Я пытаюсь возмутиться
- Это же ее мать!
Рядом стояла психолог и ухмыльнулась.
- Да ну тут в хосписе большинство таких. Дети сдали, и исчезли. Вот видите женщину под розовым одеялом? Это Гуржий. У нее было 2 инсульта. Ее сын переоформил квартиру, продал и смылся оставив здесь мать.
- А вон видите не зеленой подушке бабушка? Это Курносова. Она плохо слышит, после инсульта. Лежачая. Но в полном сознании, адекватная. Ее сын привез на "одну недельку" полечить в больницу, и удрал.
Я уже писала ни раз про брошенных стариков. И мне ни раз писали "Как воспитали, то и получили". Но это не работает. Потому что бывает так, что есть 2 ребенка, и один делает для родителей все, а другой исчезает. И количество внимания, мытой попы и прочего не работает. Некоторые матери вообще не воспитывали своих детей, но их дети делают для них все. Есть матери, которые вообще бросали своих детей и занимались собственной судьбой, но дети их обожают. А бывает наоборот. Я столько уже видела разных историй, что точно могу сказать - нет здесь такой одной вещи, чтобы можно было сказать - "недолюбили, или перебор внимания". Это за гранью понимания. Можно проводить целые исследования почему и когда именно дети плюют на своих умирающих, немощных или просто стареющих родителей. Почему они бросают их, когда их родители мыли за ними какашки и кормили, когда у самих еды в доме не было. Факт остается фактом - бросающих чудовищно много. И мы тоже все в той или иной степени предатели своих родителей.
Николай Николаевич водит по этажу, и знает всех. Каждую судьбу. Когда мы шли обратно к нему, услышала опять переполох среди медсестер. Руководитель попытался меня поскорее оттащить от этого, но не успел.
От медсестер слышу:
- Да уже все заберут.
Я вошла и спросила что случилось. Все начали наперебой говорить, что разгрузку памперсов увидела одна из работниц больницы и пошла рассказала об этом Начмеду больницы, и понеслось. Я ничего не понимаю
- Николай Николаевич, что случилось?
- Сейчас больница почти все заберет.
- Мы же только для хосписа привезли, при чем тут больница?
- А это без разницы. Все идет на баланс в больницу, а потом они по отделениям распределяют. До нас почти никогда ничего не доходит. Лекарств нам никаких не давали уже 2 месяца.
- Подождите, какая-то ошибочка вышла. При чем тут Начмед? Мы не для больницы привезли, а для вас, и только для вас!
Тут слышу от медсестер:
- Девчонки, может хоть порошки и белизну спрячем? А то как всегда все растащат.
Мы с Женькой хватаем памперсы, и начинаем на них сверху писать маркерам "Только для хосписа". Понимаю, что всем плевать, какой уход за умирающими. Как и чем моют палаты тех, кому осталось недолго.
- Да им всеравно. Вскроют, и плевали на надписи.
И жуткая обида в голосе у них. Но тут уж я не выдержала.
- Давайте мне вашего Начмеда. Будем воевать.
Все сжались. Николай Николаевич на меня смотрит
- Да я им не дам ничего. Мы тут вообще работаем по штатному расписаню 2002 года терапевтического отделения, а не хосписа - где большая часть лежачих. У меня на смене одна сестра и 2 санитарки. На 22 больных. А положено тоже количество на 5 лежачих. Я не знаю как они меня слушают и почему. Я не знаю почему они не ушли отсюда, где почти не платят. Где нет никаких моющих и вообще средств для ухода.
Медсестры меж тем бурчат
- Как же, не дадите. Все отберут. Надо хоть что-то спрятать, пока они все не увидели. Надо было вам ночью все привозить.
Женя пошел бодаться с Начмедом по телефону. Она минут 20 втирала ему, что положено на больницу, а они все отдадут хоспису. Сотрудники при этом говорят, что до хосписа ничего не дойдет. Пришел Кафка и начался полный маразм.
Спустя полчаса пришла сухонькая старушка - бухгалтер больницы.
- Сейчас составим акт приемки со всем перечнем, что вы передали хоспису. Вы какая организация, что писать?
- Пишите Шереметьева Евдокия. Так и пишите.
- Это не солидно, так не может быть. Какая организация?
Я им пытаюсь объяснить, но в глазах неясность.
- Такое не бывает.
И тут я говорю
- Пишите "Рога и Копыта".
Врачи и медсестры ржут.
Старушка не понимает.
- Тогда пишите мою фио. Я частное лицо и никакая не организация и не фонд. Заставляете выдумать? Пишите "Рога и Копыта". И да, мы передаем только хоспису.
Смотрю, пишет фамилию.
Воевали мы долго. Женя махал шашкой, я бегала и подисывала маркером вещи.
В шоке бреду к Николай Николаевичу. Знаю, что потом его будут чихвостить долго.
- Николай Николаевич, что же это такое?
- Да мы привыкли. Спасибо, что помогли отвоевать помощь.
Николай Николаевич уже расслабился, и с нами вел себя, как со своими. Мы были по одной стороне баррикад.
Заговорили про войну, про Горловку, обстрелы. А когда прощались, добавил:
- Мне, между прочим, война и помогла. А что? Мне несколько снарядов в огород к маме пришли. Так а чего? Я осколки повыкидывал, и копать не надо было - все вскопано.
Если вы хотите присоединиться в помощи людям Донбасса, пишите мне в личку в жж, фб или на почту littlehirosima@gmail.com. По всем вопросам помощи, читать здесь.
Репортаж должен был быть не про него, а про место где умирают люди.
Но выходит, что рассказ про него.
Потому что мир состоит вот из таких простых людей. Таких простых и нужных.
Еще в Москве созвонились с Горловским хосписом:
- Николай Николаевич, мы слышали, ваш хоспис в тяжелой ситуации, мы бы хотели привезти гуманитарную помощь.
- Cпасибо вам огромное. Мы рады всему.
- Составьте заявку, что вам необходимо. Напишите по максимуму, что нужно. А мы постараемся сделать все возможное.
- Я понимаю, нам отдадут что останется, я сейчас напишу.
- Николай Николаевич, мы привезем специально для вас, и будем покупать специально для хосписа.
Николай Николаевич обалдел.
Тогда мы не поняли почему. Тогда мы не знали многих вещей.
Поездка в Горловку пугала всех. Но почему-то не меня.
Я задолжала этому хоспису, еще в прошлые поездки. Хоспис с Николай Николаевичем об этом не знали. Мы никому не звонили, но я о нем помнила, с тех пор как нам сказали, что там полный швах, и что до него ничего не доходит - снабжают по остаточному принципу. Умирающие никому не нужны. Никому. Даже своим детям.
Хотели привезти помощь, но город долбили нещадно.
И решила, в этот раз - мы поможем. Доедем.
Твердо знала - стрелять не будут. Жени оба посматривали на меня с опаской.
Проезд между ЛНР и ДНР дался нам достаточно просто.
Наличии заявки от хосписа и мои короткие шорты сделали свое дело.
Подъехав к хоспису, мы стали сразу разгружать бутылки, памперсы, швабры, ведра.
Вокруг бегали одни женщины. Позвали помочь даже врача из соседнего отделения.
Николай Николаевич, руководитель, как-то просто и искренне подошел:
- Мы вас заждались. С утра не все не свои.
Николай Николаевич круглолицый, похожий чем-то на Леонова, основательный и в белом халате позвал к себе в кабинет. Краем уха услышала от одной санитарки:
- Чего тащить все? Всеравно потом обратно.
Я не поняла о чем она.
Догнала руководителя и вцепилась в него
- Николай Николаевич, покажите хоспис.
- Конечно. Только там почти все лежачие, ну и как вам сказать? Вы готовы?
- Пойдемте.
- Сколько у вас больных?
- 22, из них 18 лежачих. Но количество меняется. Кого-то привозят, а кто-то умирает.
Подходим к палате.
- Это Бабай Анатолий. Из Дебальцево. Дом раздолбали под ноль. Бойцы достали его из подвала, был ранен, лежал в хирургии. Потом его к нам отправили. Вообще, тут зимой такое творилось. Я и передать не могу. Наш же корпус стоит прямо по дороге из Дебальцево. Тут все шли толпами через нас. К нам селили всех. Весь этаж был переполнен. Спали везде. Когда не было электричества - готовили на улице на костре мы все - сотрудники, соседи, все кто временно поселился у нас. А в ординаторской вообще был детский сад - дети всех сотрудников были здесь. Мы не справлялись ни с чем.
Я шла за ним и просто молча слушала.
- То есть около 200 человек в моем отделении и было.
- Тут же места нет? Где?
- А тут штабелями все спали. Да и мы сами ночевали здесь.
Николай Николаевич улыбается. Настоящий врач, настоящее чувство юмора. Черное. Он все время пытался шутить, отвлекал нас. Часто приговаривал "Между нами девочками", хоть мои здоровенные Жени производили другое впечатление.
- Спали мы как-то ночью. Я у себя в кабинете, напротив сестринская - там старшая сестра. Вдруг ночью грохот жуткий. Думаю все, хана. Прямое пападание. Падаю с дивана и ползком к двери. Открываю - там напротив из сестринской тоже на меня ползет сестра. Мы стоим в коридоре на четвереньках лоб в лоб. А из коридора - "ой, ребята простите, уронила". Санитарка уронила флягу с замерзшей водой. Мы потом ржали всем отделением. А думал все, отделению конец, разбили сволочи.
Подходим к следующей палате
- А эту женщину эвакуировали из Углегорска. Никаких документов нет.
- А как-то воду отключили, так мы таскали из подвала - его затопило, и этой водой обмывали больных. Кипятили и обмывали. Спасибо соседям, которые приходили, приносили свои порошки и помогали нам стирать. Мы бы тут задохнулись от дерьма.
- Подвал затопило? А что же вы делаете, когда бомбят?
- А ничего. Что делать-то? Больных накрываем матрасами, чтобы осколками не повредились. Сами тоже на пол, под матрасы. В нас прямых попаданий не было. Рядом - да. Одно окно выбило. Так до сих пор не можем добиться от начальства нового. Спасибо фанеру дали, и пленкой затянули. Как зимой будет?
Махнул рукой: "Кому нужны умирающие?"
Все окна в больнице заклеяны скотчем и лентой. Как и везде на Донбассе.
Примета времени и места.
- А это Дуванская Лидия. Парализована, 4 стадия рака. Все понимает. Была завучем в школе, заслуженный учитель. Болезнь не так уж и давно началась. К ней ее коллеги приходят иногда навестить. А дочка сдала, и ни разу не появилась: "Умрет, позвоните"
Я пытаюсь возмутиться
- Это же ее мать!
Рядом стояла психолог и ухмыльнулась.
- Да ну тут в хосписе большинство таких. Дети сдали, и исчезли. Вот видите женщину под розовым одеялом? Это Гуржий. У нее было 2 инсульта. Ее сын переоформил квартиру, продал и смылся оставив здесь мать.
- А вон видите не зеленой подушке бабушка? Это Курносова. Она плохо слышит, после инсульта. Лежачая. Но в полном сознании, адекватная. Ее сын привез на "одну недельку" полечить в больницу, и удрал.
Я уже писала ни раз про брошенных стариков. И мне ни раз писали "Как воспитали, то и получили". Но это не работает. Потому что бывает так, что есть 2 ребенка, и один делает для родителей все, а другой исчезает. И количество внимания, мытой попы и прочего не работает. Некоторые матери вообще не воспитывали своих детей, но их дети делают для них все. Есть матери, которые вообще бросали своих детей и занимались собственной судьбой, но дети их обожают. А бывает наоборот. Я столько уже видела разных историй, что точно могу сказать - нет здесь такой одной вещи, чтобы можно было сказать - "недолюбили, или перебор внимания". Это за гранью понимания. Можно проводить целые исследования почему и когда именно дети плюют на своих умирающих, немощных или просто стареющих родителей. Почему они бросают их, когда их родители мыли за ними какашки и кормили, когда у самих еды в доме не было. Факт остается фактом - бросающих чудовищно много. И мы тоже все в той или иной степени предатели своих родителей.
Николай Николаевич водит по этажу, и знает всех. Каждую судьбу. Когда мы шли обратно к нему, услышала опять переполох среди медсестер. Руководитель попытался меня поскорее оттащить от этого, но не успел.
От медсестер слышу:
- Да уже все заберут.
Я вошла и спросила что случилось. Все начали наперебой говорить, что разгрузку памперсов увидела одна из работниц больницы и пошла рассказала об этом Начмеду больницы, и понеслось. Я ничего не понимаю
- Николай Николаевич, что случилось?
- Сейчас больница почти все заберет.
- Мы же только для хосписа привезли, при чем тут больница?
- А это без разницы. Все идет на баланс в больницу, а потом они по отделениям распределяют. До нас почти никогда ничего не доходит. Лекарств нам никаких не давали уже 2 месяца.
- Подождите, какая-то ошибочка вышла. При чем тут Начмед? Мы не для больницы привезли, а для вас, и только для вас!
Тут слышу от медсестер:
- Девчонки, может хоть порошки и белизну спрячем? А то как всегда все растащат.
Мы с Женькой хватаем памперсы, и начинаем на них сверху писать маркерам "Только для хосписа". Понимаю, что всем плевать, какой уход за умирающими. Как и чем моют палаты тех, кому осталось недолго.
- Да им всеравно. Вскроют, и плевали на надписи.
И жуткая обида в голосе у них. Но тут уж я не выдержала.
- Давайте мне вашего Начмеда. Будем воевать.
Все сжались. Николай Николаевич на меня смотрит
- Да я им не дам ничего. Мы тут вообще работаем по штатному расписаню 2002 года терапевтического отделения, а не хосписа - где большая часть лежачих. У меня на смене одна сестра и 2 санитарки. На 22 больных. А положено тоже количество на 5 лежачих. Я не знаю как они меня слушают и почему. Я не знаю почему они не ушли отсюда, где почти не платят. Где нет никаких моющих и вообще средств для ухода.
Медсестры меж тем бурчат
- Как же, не дадите. Все отберут. Надо хоть что-то спрятать, пока они все не увидели. Надо было вам ночью все привозить.
Женя пошел бодаться с Начмедом по телефону. Она минут 20 втирала ему, что положено на больницу, а они все отдадут хоспису. Сотрудники при этом говорят, что до хосписа ничего не дойдет. Пришел Кафка и начался полный маразм.
Спустя полчаса пришла сухонькая старушка - бухгалтер больницы.
- Сейчас составим акт приемки со всем перечнем, что вы передали хоспису. Вы какая организация, что писать?
- Пишите Шереметьева Евдокия. Так и пишите.
- Это не солидно, так не может быть. Какая организация?
Я им пытаюсь объяснить, но в глазах неясность.
- Такое не бывает.
И тут я говорю
- Пишите "Рога и Копыта".
Врачи и медсестры ржут.
Старушка не понимает.
- Тогда пишите мою фио. Я частное лицо и никакая не организация и не фонд. Заставляете выдумать? Пишите "Рога и Копыта". И да, мы передаем только хоспису.
Смотрю, пишет фамилию.
Воевали мы долго. Женя махал шашкой, я бегала и подисывала маркером вещи.
В шоке бреду к Николай Николаевичу. Знаю, что потом его будут чихвостить долго.
- Николай Николаевич, что же это такое?
- Да мы привыкли. Спасибо, что помогли отвоевать помощь.
Николай Николаевич уже расслабился, и с нами вел себя, как со своими. Мы были по одной стороне баррикад.
Заговорили про войну, про Горловку, обстрелы. А когда прощались, добавил:
- Мне, между прочим, война и помогла. А что? Мне несколько снарядов в огород к маме пришли. Так а чего? Я осколки повыкидывал, и копать не надо было - все вскопано.
Если вы хотите присоединиться в помощи людям Донбасса, пишите мне в личку в жж, фб или на почту littlehirosima@gmail.com. По всем вопросам помощи, читать здесь.