Навеяло... Анна и паровоз
В воскресенье, когда чествовали Сергей Соловьева, днем пересмотрела его версию фильма «Анна Каренина». О достоинствах и недостатках фильма говорить сейчас не буду. Просто снова, уже с высоты (или из глубины) прожитых лет и накопленного кое-какого жизненного опыта стала размышлять о книге Толстого и ее главной героине.
Роман мы изучали (или «проходили», так будет вернее) классе, кажется в девятом, то есть было нам лет по пятнадцать. Разумеется, в соответствии со своей психологией и ответственностью отличницы, каковой, впрочем, я и являлась, летом по списку, выданному учителем литературы в конце учебного года, я прочла всё, что потом изучалось на уроках литературы, в том числе и «Анну Каренину» Льва Толстого. Фильм 1967 года с Татьяной Самойловой, кажется, посмотрела позже (за давностью лет уже не вспомнить, но если включить логику, то он был с грифом «Дети до 16 лет не допускаются»).
В общем, книга была прочитана и возложена на юные, не закаленные жизнью мозги. Подкрепленные критической литературой советских лет, впечатления были такими - Анна - положительная героиня, ее травят в свете, отбирают ребенка, не любит любовник, вот и финал такой... В общем, несчастная жертва света, гонимая и не понятая. Собственно, если мне память не изменяет, советские критики придерживались примерно такой же версии.
Потом был фильм. Образ Анны четко спаялся с лицом немолодой тогда уже Татьяны Самойловой, и впечатление юных еще, но уже не школьных моих лет стало несколько иным - женщина в летах соблазняет юного офицера Вронского, ну а далее - по списку: травля в свете, жестокость мужа, нелюбовь в конечном итоге любовника, в общем и целом примерно тот же образ жертвы царизма и... финал под колесами паровоза.
Потом жизнь завертелась, и об Анне Карениной я уже не думала. Но тут воткнула взор в экранизацию, сделанную Соловьевым... Фильм очень длинный, на мой взгляд, затянутый чрезвычайно, какой-то фрагментарный, рваный. Но благодаря своей «длинности» оставляет кучу времени для размышлений и вглядывания в детали. И тут образ Анны предстал в совершенно ином виде!
Начнем с того, что Анне, судя по всему, было лет 28, а не ближе к 40, как я привыкла думать, вспоминая Т. Самойлову в этой роли. Ее мужу, Каренину, было, наверно, лет 43-45. Поэтому оправдывать ее адюльтер мужской несостоятельностью мужа, очевидно, не приходится. В даме явно прослеживается любовь к самолюбованию, желанию быть всегда в центре внимания и эпатированию публики. Это видно, например, в сцене бала, когда Вронский направляется пригласить Китти Щербацкую на вальс, причем весь бомонд в курсе, что вот-вот ей будет сделано предложение и именно на этом балу все решается. Но тут он видит Анну и, игнорируя свою (почти) невесту, приглашает на вальс её. Что же Анна? По-хорошему она должна была бы отказаться, ведь в тот момент у нее никаких чувств к этому человеку не было. Однако она принимает приглашение на тур вальса, потакая собственному самолюбию и желанию покрасоваться перед публикой, не думая при этом, что в глазах высшего света Китти практически опозорена... Так легко, одним движением, сломана судьба молодой девушки.
Далее она начинает принимать ухаживания Вронского, хотя и муж, и светские дамы изо всех сил пытаются ее предостеречь (ведь еще не поздно). Но это не действует на Анну, она ведет себя демонстративно, вызывая шквал сплетен.
И вот она - любовница Вронского. И тут - ну надо же! ее отвергает свет! А чего ты, милая, хотела? Муж - чиновник высокого ранга, приближенный к самому императору, тут репутацию хранить надо ой-е-ей! Даже светские сплетницы шушукаются, мол, все имеют любовников, но тихо... тихо, зачем же так подставляться! Однако Анна же тихо не умеет. Как! Ее теперь не принимают в свете! Но ты же прекрасно знала правила игры, опозорила мужа на две столицы, опорочила свою семью, всё! волчий билет. Вронскому проще - к мужчинам общество относится снисходительно, им это не только прощается, но и ставится в заслугу. Однако и у него есть проблемы - рожденная от него Анной дочь - вовсе не его дочь, а по закону дочь Каренина. Каково ему (да и Каренину тоже) это сознавать? И тут еще постоянные истерики и претензии любимой женщины (а он ведь ее и вправду любит). Претензии из-за затворнической жизни, которую она теперь вынуждена вести, а самое главное - повышенная до чрезвычайности истеричность, связанная с приемом морфина. Начав принимать его во время родов, Анна постепенно становится зависимой морфинисткой. Во времена Толстого еще принимали морфий достаточно часто, не задумываясь о приобретении наркотической зависимости от него. И тут - галлюцинации у Анны, видения, страдания еще более усиливаются, возникает подозрительность, снова истерики, моральные истязания любимого человека, это усугубляется невозможностью общения с сыном, снова доза морфина... в общем, замкнутый круг. Очередная доза - и на станцию, под паровоз... Думаю, что Анна в момент самоубийства была под морфином (не хочется употреблять резких слов, но как говорят нынче «обдолбанная») и не отдавала себе отчета в своих действиях. Передоз-суицид... Всё!
Короче, никакая она не положительная героиня, а тетка демонстративного истерического склада личности, свойства которой (личности) еще и усугублены приемом наркотических веществ.
В общем, голову надо иметь на плечах.
Мне даже кажется, что в наше время в школе эту книгу надо рассматривать еще и с акцентом на пагубном влиянии наркотиков, убивая двух зайцев - и классику учим-с, и говорим ай-я-яй наркотикам...
Думаю, на просторах Интернета много подобных размышлизмов и наверняка многие думают так же, как и я. Поэтому предупреждаю - на оригинальность не претендую, просто мысли для себя.
Вот такая я гадкая и противная тетка, хотя вовсе не моралистка и не ханжа и про то, что в Советском Союзе секс есть, знала вопреки заявлениям о том, что «в СССР секса нет!».