Ребёнок Видит Сны (постановка Израильской оперы)
Музыка Гиля Шохата, по пьесе Ханоха Левина, постановка Израильской оперы, постановщик - Омри Ницан, дирижёр - Дэйвид Стерн, декорации - Готтфрид Хельвейн. Спектакль 23-го января.
В одном из постов http://community.livejournal.com/culture_il/2250.html название оперы переведено как "Ребёнок мечтает". Это не совсем точно, ближе к содержанию было бы "Ребёнок видит кошмары". На моей памяти - это третья опера израильского композитора, поставленная в Тель-Авиве, до этого были "Альфа и Омега" Гиля Шохата и "Путешествие в конец тысячелетия" Иосифа Барданишвили. "Ребёнок видит сны" также вышла из под пера Шохата.
Спектакль очень интересный, оригинальный, не без многих недостатков, но плюсы, пожалуй, всё же перевешивают.
Краткое содержание - Мальчик спит, в спальню врываются солдаты, отца убивают. Мальчик с матерью бегут. Чтобы попасть на корабль, который их может увезти от неминуемой смерти, мать вынуждена отдаться капитану. На острове, куда приплывает корабль, ребёнка разлучают с матерью. В царстве мёртвых детей ожидают последнего ребёнка, который и доведёт список до полного и достаточного для прихода Мессии. Появляется ребёнок, но вместо Мессии прибегает суетливый коммивояжёр, которого пристреливают солдаты. Ребёнка успокаивают и говорят, что он скоро привыкнет и желание жить у него совсем исчезнет.
Постановка сделана с большой фантазией. Много находок, не без смакуемой брутальности, впрочем, на мой взгляд, вполне оправданной и усиливающей впечатления. Сильная сцена убийства, в которой любовница командира заставляет отца ребёнка исполнять некое подобие орального секса, обсасывая пистолет, засунутый ему в глотку. Неожиданное появление поющего зрителя в середине спектакля, из зала увещевающего актёров, бумажные обрывки, испещрённые стихотворными строчками, падающие с потолка зала - всё это сделало действие интригующим и непредсказуемым.
Музыка - неровная. Очень хорошие отрывки перебивались достаточно скучными, утомительно медленно разворачивающимися сценами. Третий и четвёртый акт очень динамичны. Хора нет, но постоянно присутствует группа из девяти женщин, поющих то вместе, то поврозь. Эта отсылка к греческим трагедиям хорошо скрепляет ткань действия. Композитор написал несколько арий, заставляющих вспомнить итальянских веристов - тут и песня ребёнка во время убийства, и ария поэта во втором акте, и ария матери в четвёртом акте. Хоть всё это и делает оперу несколько эклектичной по стилю, не могу сказать, что эти номера кажутся чужеродными.
Декорации - в первом акте найдено интересное решение с киноизображением лица спящего мальчика на заднике, которое растрескивается по ходу действия. Но в целом, декорации первого акта, на мой взгляд, неудачная, из-за практически пустой сцены. Ещё более неудачны декорации во втором и третьем актах - изображающие борт корабля. Но всё это компенсируется совершенно гениальным решением последней сцены - царства мёртвых детей - просто мороз по коже продирает, когда видишь эти развешанные на нитях кукольные фигурки, выхватываемые лучами света из темноты.
Певцы - все были на пристойном уровне, не больше. Пожалуй выделялась Ноа Бежио, исполнительница роли голоса ребёнка. Гай Манхейм, как обычно, продемонстрировал неплохие актёрские качества, в ролях отца и губернатора острова, да и спел прилично. Лариса Татуева, певшая мать, напротив, была несколько скованна. Что-то случилось с её обычно глубоким и красивым голосом, особенно в верхах потерявшем тёплую окраску и ставшему резким. Надеюсь, это временное явление и мы ещё сможем услышать её прекрасное пение.
И ещё одно замечание. Театр Ханоха Левина - театр абсурда. Все кошмары, происходящие с ребёнком, абстрактны, зрителю должно быть непонятно, происходит ли всё наяву или во сне ребёнка. Все страхи - убийства отца, изнасилования матери, бездомности, смерти - реализуются в некоем гротескном нереальном мире, где нет конкретных места и времени. Разумеется, у нас возникают определённые аллюзии с событиями Катастрофы, но не всегда это продуктивно - в тех местах, где эти намёки становятся слишком очевидными, их художественное впечатление смазывается, так как эти эпизоды являются вольным или невольным повторением уже виденного и пережитого. Постановщики, к сожалению, не во всех сценах справились с задачей "глобализации" страданий и некоторые ходы спектакля звучали, как перепевы хорошо знакомого.
В целом оперу можно считать удачной, и я не сомневаюсь, что "Ребёнок видит сны" ещё неоднократно будет исполняться в будущем.
OFF: А ты записался в culture_il ?
OFF: Мой пост про "Пешки и рюмашки" перепечатли в "Рупоре" http://rupor.co.il/?p=1996
В одном из постов http://community.livejournal.com/culture_il/2250.html название оперы переведено как "Ребёнок мечтает". Это не совсем точно, ближе к содержанию было бы "Ребёнок видит кошмары". На моей памяти - это третья опера израильского композитора, поставленная в Тель-Авиве, до этого были "Альфа и Омега" Гиля Шохата и "Путешествие в конец тысячелетия" Иосифа Барданишвили. "Ребёнок видит сны" также вышла из под пера Шохата.
Спектакль очень интересный, оригинальный, не без многих недостатков, но плюсы, пожалуй, всё же перевешивают.
Краткое содержание - Мальчик спит, в спальню врываются солдаты, отца убивают. Мальчик с матерью бегут. Чтобы попасть на корабль, который их может увезти от неминуемой смерти, мать вынуждена отдаться капитану. На острове, куда приплывает корабль, ребёнка разлучают с матерью. В царстве мёртвых детей ожидают последнего ребёнка, который и доведёт список до полного и достаточного для прихода Мессии. Появляется ребёнок, но вместо Мессии прибегает суетливый коммивояжёр, которого пристреливают солдаты. Ребёнка успокаивают и говорят, что он скоро привыкнет и желание жить у него совсем исчезнет.
Постановка сделана с большой фантазией. Много находок, не без смакуемой брутальности, впрочем, на мой взгляд, вполне оправданной и усиливающей впечатления. Сильная сцена убийства, в которой любовница командира заставляет отца ребёнка исполнять некое подобие орального секса, обсасывая пистолет, засунутый ему в глотку. Неожиданное появление поющего зрителя в середине спектакля, из зала увещевающего актёров, бумажные обрывки, испещрённые стихотворными строчками, падающие с потолка зала - всё это сделало действие интригующим и непредсказуемым.
Музыка - неровная. Очень хорошие отрывки перебивались достаточно скучными, утомительно медленно разворачивающимися сценами. Третий и четвёртый акт очень динамичны. Хора нет, но постоянно присутствует группа из девяти женщин, поющих то вместе, то поврозь. Эта отсылка к греческим трагедиям хорошо скрепляет ткань действия. Композитор написал несколько арий, заставляющих вспомнить итальянских веристов - тут и песня ребёнка во время убийства, и ария поэта во втором акте, и ария матери в четвёртом акте. Хоть всё это и делает оперу несколько эклектичной по стилю, не могу сказать, что эти номера кажутся чужеродными.
Декорации - в первом акте найдено интересное решение с киноизображением лица спящего мальчика на заднике, которое растрескивается по ходу действия. Но в целом, декорации первого акта, на мой взгляд, неудачная, из-за практически пустой сцены. Ещё более неудачны декорации во втором и третьем актах - изображающие борт корабля. Но всё это компенсируется совершенно гениальным решением последней сцены - царства мёртвых детей - просто мороз по коже продирает, когда видишь эти развешанные на нитях кукольные фигурки, выхватываемые лучами света из темноты.
Певцы - все были на пристойном уровне, не больше. Пожалуй выделялась Ноа Бежио, исполнительница роли голоса ребёнка. Гай Манхейм, как обычно, продемонстрировал неплохие актёрские качества, в ролях отца и губернатора острова, да и спел прилично. Лариса Татуева, певшая мать, напротив, была несколько скованна. Что-то случилось с её обычно глубоким и красивым голосом, особенно в верхах потерявшем тёплую окраску и ставшему резким. Надеюсь, это временное явление и мы ещё сможем услышать её прекрасное пение.
И ещё одно замечание. Театр Ханоха Левина - театр абсурда. Все кошмары, происходящие с ребёнком, абстрактны, зрителю должно быть непонятно, происходит ли всё наяву или во сне ребёнка. Все страхи - убийства отца, изнасилования матери, бездомности, смерти - реализуются в некоем гротескном нереальном мире, где нет конкретных места и времени. Разумеется, у нас возникают определённые аллюзии с событиями Катастрофы, но не всегда это продуктивно - в тех местах, где эти намёки становятся слишком очевидными, их художественное впечатление смазывается, так как эти эпизоды являются вольным или невольным повторением уже виденного и пережитого. Постановщики, к сожалению, не во всех сценах справились с задачей "глобализации" страданий и некоторые ходы спектакля звучали, как перепевы хорошо знакомого.
В целом оперу можно считать удачной, и я не сомневаюсь, что "Ребёнок видит сны" ещё неоднократно будет исполняться в будущем.
OFF: А ты записался в culture_il ?
OFF: Мой пост про "Пешки и рюмашки" перепечатли в "Рупоре" http://rupor.co.il/?p=1996