«...Вечная женственность, тянет нас к ней» (Часть 1)
На статью «Судьба гуманизма в XXI столетии» (тыц)
Прочитав рассуждения Нойманна о Матерях, вспомнила, что читала о Матерях у еще одной ученицы Юнга - Сабины Шпильрейн.
В своей работе «Деструкция как причина становления» она исследовала различные психосексуальные расстройства. На основе своих наблюдений Шпильрейн сделала вывод (за несколько лет до Фрейда), что инстинкт размножения состоит их двух противоположных стремлений - стремления к становлению и стремления к разрушению. Причем одно неразрывно связано с другим.
Разрушение, по мнению Сабины Шпильрейн, - соврешенно необходимое условие перехода в новое качество (становления). Свои слова она подтверждает и биологическим фактами, связанными с процессом зачатия и родов, и «индивидуально-психологическими соображениями». Описывая эти соображения, она довольно подробно останавливается на одном из снов Герберта Зильберера, ученика Фрейда.
Герберт Зильберерт в своей работе «Проблема мистицизма и его символизма» рассказывает, как ночью он, размышляя «о медленном продвижении человеческого духа в туманной трансцендентной области проблемы материнства» (Фауст, II часть), проваливается в забытье. И в забытьи ему видится, что он стоит на «одиноком каменном пирсе, простирающемся далеко в темное море». А воды моря смешиваются на горизонте «с таинственным, тяжелым воздухом такого же темного цвета».
Шпильрейн дает толкование этому сну, опираясь на юнгианское «коллективное бессознательное». Многие древние народы, по ее словам, рассматривали море как мать. «Море («мать») - это темная проблема, состояние в котором нет ни времени, ни места, ни противоположностей («верха» и «низа»). Это неотдифференцированное нечто, не творящее нового и поэтому вечно сущее».
Шпирейн утверждает, что «море» - это глубина нашего коллективного бессознательного, живущего в прошлом, настоящем и будущем, в котором все места и понятия слиты воедино. И каждое выделяемое из этого бессознательного понятие стремится вернуться обратно, в первоначальное состояние растворения.
Затем Шпильрейн, ссылаясь на греческого философа Анаксагора, говорит о том, что не только понятия, а вообще все частицы, составляющие наше естество, стремятся вернуться в некое обратное состояние - в собственную изначальность. В материнский уроборос?
Она доказывает это тем, что некоторые люди испытывают радость не только от чего-то, несущего пользу, но и от прямо противоположного: «Мы же можем иметь непосредственное удовольствие от неудовольствия, удовольствие от боли, которая сама по себе, тяжело окрашена неудовольствием, ведь боль соответствует повреждению индивида, чему противится в нас инстинкт самосохранения. Следовательно, в нашей глубине есть что-то, как бы парадоксально это ни звучало a priori, желающее этого самоповреждения, поскольку Я реагирует на это с удовольствием. Желание самоповреждения, радость от боли, однако, совершенно непонятно, если мы учитываем только жизнь Я, желающего иметь только удовольствие».
То есть Нойманн рассуждает о стремлении вернуться к Матери только у слабо дифференцирующегося от нее Эго. Шпильрейн же в своей работе утверждает, что желание воссоединения охватывает без исключения всех.
Конечно, Сабина Шпильрейн не призывает вернуться к Матерям. Она разве что обосновывает библейскую фразу про зерно, которое должно умереть, чтобы дать плод.
Но, строго говоря, можно же и отсечь становление, оставив только деструкцию. Кто сказал, что оно вообще нужно, это становление? Ведь можно целиком отдаться желанию саморазрушения и «регрессировать» до слияния с «материнским морем». Регрессировать, очевидно отказавшись от разума, от понятий добра и зла, разрушая мир форм и т.д. и т.п. Легко предположить, к чему это может привести.
Помимо этой темной составляющей юнгианства, в статье меня заинтересовало само описание Матерей. Действительно, эти образы отнюдь не лишены своего сильного злого обаяния. Могущественная, коварная, красивая и одновременно ужасная женщина. Женщина, требующая человеческих жертвоприношений. Женщина, наделенная властью. Ее образ - воплощение стихии, самой бездны, моря, земли, из которых все произошло, и в которые все вернется.
Теперь понятно, почему ведьмы и валькирии так хорошо вписались в фашистскую эзотерику. И понятно, с кем себя ассоциируют женщины, в нее посвященные...