Четыре. 6.
Четыре. 1.
Четыре. 2.
Четыре. 3.
Четыре. 4.
Четыре. 5.
Сердце колотится, как попавший в силки зверёк.
По телу расползается холод. Проникает в сосуды, обволакивает нервы.
Страх?
Ло не боялась Двейна - никогда. Но мысли о том, что он может однажды сотворить с ней, приводили в ужас и - одновременно затягивали в бездну больных фантазий.
Зависимость или какая-то другая ненормальная мания...
Невозможность жить без его ледяного взгляда. Без его причиняющих страдание рук - нежных или жестоких, но неизменно твёрдых.
Сдавленный стон. Даже не стон - мычание.
Когда-то давно, ещё девчонкой, Ло попала на скотобойню своего дядюшки. Ей пришлось провести весь день, вдыхая запах боли и ловя предсмертные хрипы. И в комнате сейчас повис тот же самый - полузабытый - запах забоя.
Девушка покосилась через плечо.
Двейн навис над пленницей, глядя прямо в глаза. Его ладонь скользнула между окровавленных кусков плоти, вниз по животу и ещё ниже.
Очередной стон.
Пальцы Северянина погрузились в тёплое лоно.
Ло вздрогнула, но продолжала смотреть.
Да, всё так... Двейн ждал, когда к жертве вернётся чувствительность. Способность воспринимать не только боль, но и ласку.
Если это можно было назвать лаской. Скорее, новое - ещё более изощрённое - истязание.
По спине сбежала струйка ледяного пота.
Хотелось отвернуться, вскочить, убежать. Но она не могла.
Тело отказалось слушаться.
Тело стало камнем.
Четыре. 2.
Четыре. 3.
Четыре. 4.
Четыре. 5.
Сердце колотится, как попавший в силки зверёк.
По телу расползается холод. Проникает в сосуды, обволакивает нервы.
Страх?
Ло не боялась Двейна - никогда. Но мысли о том, что он может однажды сотворить с ней, приводили в ужас и - одновременно затягивали в бездну больных фантазий.
Зависимость или какая-то другая ненормальная мания...
Невозможность жить без его ледяного взгляда. Без его причиняющих страдание рук - нежных или жестоких, но неизменно твёрдых.
Сдавленный стон. Даже не стон - мычание.
Когда-то давно, ещё девчонкой, Ло попала на скотобойню своего дядюшки. Ей пришлось провести весь день, вдыхая запах боли и ловя предсмертные хрипы. И в комнате сейчас повис тот же самый - полузабытый - запах забоя.
Девушка покосилась через плечо.
Двейн навис над пленницей, глядя прямо в глаза. Его ладонь скользнула между окровавленных кусков плоти, вниз по животу и ещё ниже.
Очередной стон.
Пальцы Северянина погрузились в тёплое лоно.
Ло вздрогнула, но продолжала смотреть.
Да, всё так... Двейн ждал, когда к жертве вернётся чувствительность. Способность воспринимать не только боль, но и ласку.
Если это можно было назвать лаской. Скорее, новое - ещё более изощрённое - истязание.
По спине сбежала струйка ледяного пота.
Хотелось отвернуться, вскочить, убежать. Но она не могла.
Тело отказалось слушаться.
Тело стало камнем.