Арка характера
https://author.today/work/15637 - Рассказ получился довольно спорным и в определенной мере провокационным. А значит, задумка мне удалась)
- Уютно здесь, - оценила Зоар. - Как дома, только не дома.
Музыка в кофейне играла не слишком громко, но и не скреблась по углам, словно опасливые мышата по зимней избе. Динамики попрятались за пучки лаванды, провода робко стлались под циновками, проигрыватель выглядывал из-за корзинки с кедровыми шишками. Хозяева заведения словно отодвигали технический прогресс в сторону: мол, ты полезен, приятен, удобен - но будь добр, не лезь во фронтальную проекцию, не мозоль глаза.
- Мило, - согласился Илья. Это ему ничего не стоило - аллергии на сухотравье не случалось, эстетика лавки пряностей поперек вкуса не резала, да и спутнице было приятно. Куча бонусов, минус минусы. Он галантно усадил даму в плетеное креслице, подхватил ее пальто и, огибая деловитого кальянщика с его аппаратом Киппа, нацелился на вешалку.
На попытке плюхнуться стратегически недалеко от девушки, с видом на интересные коленки, слегка упрятанные весенней юбкой, Илья поймал взгляд. И взгляд был с той долей снисходительности, которую можно было считать почти одобрением. Но вопросы возникли.
- «Мило», - из-за меню подразнили кончиком языка и ухмылкой, не портящей очарования. - Обычно мужчины так не говорят. Могут промямлить: «Ну, тут ничо так, да». Или вот еще: «Эээ… Дизайн!»
Расхохотались оба. Решив, что в иронию можно играть вдвоем, молодой человек подал со своей половины поля:
- Знаешь, после того, как некоторые нежные барышни взяли на вооружение лексикон боцманов торгового флота, - Зоар снова фыркнула от смеха, - я думаю, не будет неуместным невинное маленькое «мило» в исполнении большого и сурового меня.
Девушка еще раз хихикнула в кулачок, потом поймала пролетавшего мимо официанта, ткнула пальцем во что-то на странице, достигла взаимопонимания. Переключившись обратно на собеседника, она покачала головой:
- И все-таки нет. Когда женщина загибает в три этажа - это значит, что ее просто довели. Мы существа эмоциональные, нам можно. А когда мужчина говорит «мило»… Ну это как-то нелепо. Не по-мужски.
Голос был мягок, убедителен, слегка укоризнен. Складывалось впечатление, что это заботливая мама разъясняет несмышленому чаду базовые принципы бытия: вода мокрая, огонь жжется, а ты дурачок. Илья вежливо улыбнулся, но уголок рта все же дернул вниз.
- А нет ли тут сексизма? А если найду? - вся его поза, выражение лица, тон сказанного буквально кричали: «Шутка, это шутка, ха-ха!» Зоар подняла брови.
- Ты, видимо, плохо понимаешь, - она наклонилась вперед и мягко положила ладонь поверх чужих пальцев. - Сексизм - это когда интересную должность отдают сопляку с яйцами, а не опытной специалистке, потому что юбка и сиськи. Сексизм, повторюсь - это когда в автошколе над девушкой ржет инструктор, спрашивая, как та собирается использовать рычаг передач, по назначению или «по назначению». Сексизм, еще раз - это когда изнасилованная «сама виновата», потому что имела наглость пойти ночью одна через парк, а здоровенного кабана в тюрьму никак-с нельзя-с, ибо «мальчику жизнь поломаем», печаль-беда. Вот это все - сексизм, он работает так, только так и никак иначе, - откинувшись на спинку, собеседница склонила голову набок. Под скулами резко начертились ямочки. - А сказать мужчине, что он ведет себя неуместно… Пф!
Отповедь была жесткой - по контрасту с поведением до. Илье требовался тайм-аут, и он тоже поманил официанта; сделал заказ, соображая, как бы парировать. А парировать было необходимо: шутки шутками, но даже прелестным коленкам не все можно было спустить.
- Разве «мило» - это неуместно? - уточнил он, чтобы иметь точку опоры. Сказано было резковато, и чтобы смягчить, молодой человек пожал плечами. - Вот если бы я ворвался, воняя дешевой сигарой, поливая мебель вискарем из бутылки и размахивая здоровенным револьвером…
- Смотрелось бы куда органичнее, - безапелляционно рубанула Зоар. Мягкость и вкрадчивость словно канули в те самые ямочки на щеках и сбежали вместе с ними. - Все-таки фигурное владение словом - это женская прерогатива. «Мило» могла сказать я, например. А вот револьверы, компьютеры, атомные веялки… - в улыбке не было тепла, как и в голосе, - это мужские игрушки. Хорошие, годные, специально для больших мальчиков. Ими и играйте.
Принесли заказ - что-то десертное на тот край столика, зеленый чай для Ильи. Он отпил, сдерживая искушение прибегнуть к рекомой боцманской лексике и дать волю темпераменту. Ни коленки, ни лаванда, ни музыка больше не казались ему милыми.
- Знаешь, - коситься в окно было неудобно, но так лучше получалось формулировать, - я всегда считал, что мужской мир несправедлив к женщинам. Да, и я полностью согласен со всем, что ты упомянула. Дискриминация, глупые шутки, виктимблейминг… Но разве попытки бороться с этой фигней работают не в обе стороны?
- А зачем? - искренне удивилась Зоар. Выглядело так, будто ее спросили, можно ли ее сумочкой воспользоваться в целях, далеких от здравых и приличных. - Мне вот не нужно все это равноправие. Я хочу только вкусняшки: право голоса, право самоуважения, право зарабатывать. А остальная ерунда мне не нужна. И это нормально: каждый волокет одеялко на себя.
Она со вкусом потянулась, откусила от песочной корзиночки, слизала крем с губ. Не любоваться было невозможно.
- Мужчины проклацали клювом свои прерогативы - сами себе дураки. Кстати, вот яркий пример: женщины, владея словом, просто убедили власть предержащих, что надо делиться. И все ваши железки, шестеренки и моторчики не помогут развернуть ситуацию вспять. Потому что игрушки, - Зоар улыбнулась, - это игрушки. А слово было в начале. И, подумав, Бог отдал его нам.
Илья внимательно слушал, кивал, отхлебывал чай, пока тот не остыл. Все-таки славные коленки. И юбка. И ямочки на щеках - вернулись, конечно же, не век же им прятаться. Загляденье, а не девушка. Отличный выбор.
Когда револьвер, тускло взбликивая оружейной сталью, чуть ли не сам прыгнул из внутреннего кармана в руку, уютно нагружая суставы знакомым весом - Зоар прервалась на полуслове. Брови ее поползли наверх - второй раз за вечер. В последний. Зрачки, удвоившие темное дуло, покрылись мелкой риской нарезки. Девушка открыла рот - ей позарез нужно было слово, которое бы остановило, развеяло, отогнало…
Но слова не было. А пуля была.
Креслице оказалось легким и опрокинулось вместе с телом. Илья осмотрел ствол оружия, подул, чтобы быстрее остыло, положил на край тарелки. Подбежавший официант уточнил:
- Вызвать медиков? Или сами позвоните?
- Позвоню, - не стал спорить мужчина. - Вы простите, там на стенку попало…
- А, - улыбнулся парень, забирая пустую чашку, - бывает. Циновки затем и повесили. Вот если пуля в стене застрянет, тогда, конечно, да. Приходится повозиться. А так - включаем в чек за уборку и замену.
- Логично, - потрогав мушку подушечкой пальца, Илья решил, что еще горячо. - И знаете что? Повторите мне чаю. Такое милое у вас заведение…
Официант унесся на кухню. Музыка продолжала плести мелодию в сетку ритма, лаванда едва уловимо напоминала о весне в горах, на улице вечерело и зажигались уютные оранжевые фонари. Тело молодой женщины, лежавшей на полу, не интересовало ровным счетом никого - как и то, что она хотела или могла когда-то сказать.
- Уютно здесь, - оценила Зоар. - Как дома, только не дома.
Музыка в кофейне играла не слишком громко, но и не скреблась по углам, словно опасливые мышата по зимней избе. Динамики попрятались за пучки лаванды, провода робко стлались под циновками, проигрыватель выглядывал из-за корзинки с кедровыми шишками. Хозяева заведения словно отодвигали технический прогресс в сторону: мол, ты полезен, приятен, удобен - но будь добр, не лезь во фронтальную проекцию, не мозоль глаза.
- Мило, - согласился Илья. Это ему ничего не стоило - аллергии на сухотравье не случалось, эстетика лавки пряностей поперек вкуса не резала, да и спутнице было приятно. Куча бонусов, минус минусы. Он галантно усадил даму в плетеное креслице, подхватил ее пальто и, огибая деловитого кальянщика с его аппаратом Киппа, нацелился на вешалку.
На попытке плюхнуться стратегически недалеко от девушки, с видом на интересные коленки, слегка упрятанные весенней юбкой, Илья поймал взгляд. И взгляд был с той долей снисходительности, которую можно было считать почти одобрением. Но вопросы возникли.
- «Мило», - из-за меню подразнили кончиком языка и ухмылкой, не портящей очарования. - Обычно мужчины так не говорят. Могут промямлить: «Ну, тут ничо так, да». Или вот еще: «Эээ… Дизайн!»
Расхохотались оба. Решив, что в иронию можно играть вдвоем, молодой человек подал со своей половины поля:
- Знаешь, после того, как некоторые нежные барышни взяли на вооружение лексикон боцманов торгового флота, - Зоар снова фыркнула от смеха, - я думаю, не будет неуместным невинное маленькое «мило» в исполнении большого и сурового меня.
Девушка еще раз хихикнула в кулачок, потом поймала пролетавшего мимо официанта, ткнула пальцем во что-то на странице, достигла взаимопонимания. Переключившись обратно на собеседника, она покачала головой:
- И все-таки нет. Когда женщина загибает в три этажа - это значит, что ее просто довели. Мы существа эмоциональные, нам можно. А когда мужчина говорит «мило»… Ну это как-то нелепо. Не по-мужски.
Голос был мягок, убедителен, слегка укоризнен. Складывалось впечатление, что это заботливая мама разъясняет несмышленому чаду базовые принципы бытия: вода мокрая, огонь жжется, а ты дурачок. Илья вежливо улыбнулся, но уголок рта все же дернул вниз.
- А нет ли тут сексизма? А если найду? - вся его поза, выражение лица, тон сказанного буквально кричали: «Шутка, это шутка, ха-ха!» Зоар подняла брови.
- Ты, видимо, плохо понимаешь, - она наклонилась вперед и мягко положила ладонь поверх чужих пальцев. - Сексизм - это когда интересную должность отдают сопляку с яйцами, а не опытной специалистке, потому что юбка и сиськи. Сексизм, повторюсь - это когда в автошколе над девушкой ржет инструктор, спрашивая, как та собирается использовать рычаг передач, по назначению или «по назначению». Сексизм, еще раз - это когда изнасилованная «сама виновата», потому что имела наглость пойти ночью одна через парк, а здоровенного кабана в тюрьму никак-с нельзя-с, ибо «мальчику жизнь поломаем», печаль-беда. Вот это все - сексизм, он работает так, только так и никак иначе, - откинувшись на спинку, собеседница склонила голову набок. Под скулами резко начертились ямочки. - А сказать мужчине, что он ведет себя неуместно… Пф!
Отповедь была жесткой - по контрасту с поведением до. Илье требовался тайм-аут, и он тоже поманил официанта; сделал заказ, соображая, как бы парировать. А парировать было необходимо: шутки шутками, но даже прелестным коленкам не все можно было спустить.
- Разве «мило» - это неуместно? - уточнил он, чтобы иметь точку опоры. Сказано было резковато, и чтобы смягчить, молодой человек пожал плечами. - Вот если бы я ворвался, воняя дешевой сигарой, поливая мебель вискарем из бутылки и размахивая здоровенным револьвером…
- Смотрелось бы куда органичнее, - безапелляционно рубанула Зоар. Мягкость и вкрадчивость словно канули в те самые ямочки на щеках и сбежали вместе с ними. - Все-таки фигурное владение словом - это женская прерогатива. «Мило» могла сказать я, например. А вот револьверы, компьютеры, атомные веялки… - в улыбке не было тепла, как и в голосе, - это мужские игрушки. Хорошие, годные, специально для больших мальчиков. Ими и играйте.
Принесли заказ - что-то десертное на тот край столика, зеленый чай для Ильи. Он отпил, сдерживая искушение прибегнуть к рекомой боцманской лексике и дать волю темпераменту. Ни коленки, ни лаванда, ни музыка больше не казались ему милыми.
- Знаешь, - коситься в окно было неудобно, но так лучше получалось формулировать, - я всегда считал, что мужской мир несправедлив к женщинам. Да, и я полностью согласен со всем, что ты упомянула. Дискриминация, глупые шутки, виктимблейминг… Но разве попытки бороться с этой фигней работают не в обе стороны?
- А зачем? - искренне удивилась Зоар. Выглядело так, будто ее спросили, можно ли ее сумочкой воспользоваться в целях, далеких от здравых и приличных. - Мне вот не нужно все это равноправие. Я хочу только вкусняшки: право голоса, право самоуважения, право зарабатывать. А остальная ерунда мне не нужна. И это нормально: каждый волокет одеялко на себя.
Она со вкусом потянулась, откусила от песочной корзиночки, слизала крем с губ. Не любоваться было невозможно.
- Мужчины проклацали клювом свои прерогативы - сами себе дураки. Кстати, вот яркий пример: женщины, владея словом, просто убедили власть предержащих, что надо делиться. И все ваши железки, шестеренки и моторчики не помогут развернуть ситуацию вспять. Потому что игрушки, - Зоар улыбнулась, - это игрушки. А слово было в начале. И, подумав, Бог отдал его нам.
Илья внимательно слушал, кивал, отхлебывал чай, пока тот не остыл. Все-таки славные коленки. И юбка. И ямочки на щеках - вернулись, конечно же, не век же им прятаться. Загляденье, а не девушка. Отличный выбор.
Когда револьвер, тускло взбликивая оружейной сталью, чуть ли не сам прыгнул из внутреннего кармана в руку, уютно нагружая суставы знакомым весом - Зоар прервалась на полуслове. Брови ее поползли наверх - второй раз за вечер. В последний. Зрачки, удвоившие темное дуло, покрылись мелкой риской нарезки. Девушка открыла рот - ей позарез нужно было слово, которое бы остановило, развеяло, отогнало…
Но слова не было. А пуля была.
Креслице оказалось легким и опрокинулось вместе с телом. Илья осмотрел ствол оружия, подул, чтобы быстрее остыло, положил на край тарелки. Подбежавший официант уточнил:
- Вызвать медиков? Или сами позвоните?
- Позвоню, - не стал спорить мужчина. - Вы простите, там на стенку попало…
- А, - улыбнулся парень, забирая пустую чашку, - бывает. Циновки затем и повесили. Вот если пуля в стене застрянет, тогда, конечно, да. Приходится повозиться. А так - включаем в чек за уборку и замену.
- Логично, - потрогав мушку подушечкой пальца, Илья решил, что еще горячо. - И знаете что? Повторите мне чаю. Такое милое у вас заведение…
Официант унесся на кухню. Музыка продолжала плести мелодию в сетку ритма, лаванда едва уловимо напоминала о весне в горах, на улице вечерело и зажигались уютные оранжевые фонари. Тело молодой женщины, лежавшей на полу, не интересовало ровным счетом никого - как и то, что она хотела или могла когда-то сказать.