"Из уст детей и младенцев..."
Originally posted by nikolaeva at "Из уст детей и младенцев..."
Только что Господь вошел в Иерусалим, чтобы принять от тех, кто сейчас приветствует его, поношения и позорную смерть.
Среди славящих его первые - дети, "из уст детей и грудных младенцев Господь сотворил себе хвалу". Но среди тех, кто предаст Его, детей нет. Ребенок может шалить, врать, не слушаться, но сердце его свободно от злобы и предательства. Оно чистое. Чистые сердцем Бога узрят. Чтобы наследовать Царствие Небесное, надо уподобиться ребенку. Мы же, вероломные, не хотим этого и требуем, чтобы наш ребенок уподобился нам. Нам, от которых мы и сами устали, да бежать некуда.
Дитя любит нас безусловно. Когда малыш говорит маме: "Я люблю тебя",- он не объясняет, что он чувствует, а рассказывает, чем живет. А живет он любовью, доверчивой любовью к нам, родителям. Эта любовь не дает ему шанса закрыться или спрятаться от нашей жестокости. Он страдает, но любить перестать не может.
Каждый маленький ребенок - настоящий отважный герой с большим мужественным сердцем. В этом мире ему многое еще не понятно, почти все новое пугает, но он идет один на этот страх и побеждает его, напрягая все силы своего сердца.
Почему-то малыши очень редко делятся со взрослыми своими настоящими страхами. Нет, конечно, если огромная незнакомая собака подбежит или усатый дядя толстыми кривыми пальцами козу сделает, ребенок, скорее всего, отвернется и запищит от ужаса. Но у каждого есть свой, настоящий ужас, и не один, о котором беседовать со взрослыми просто невозможно. Это ТОТ, кто живет в шкафу или под кроватью. У меня, например, это была собачка в слюнявчике,нарисованная на занавеске в детской. Собачка, в которой я подозревала собравшегося поужинать волка. Старший сын Никита всегда долго смотрел на шкаф, прежде чем уснуть. У него враг не имел определенного лица и пола, он просто сидел в западне в шкафу и от этого был еще опаснее и ужаснее. Младший достаточно долго спал со мной, и ночных ранних страхов удалось избежать. Но позже что-то тоже иногда происходило в его голове. И, округлив от страха свои и так большие карие глаза, он решительно открывал дверь в свою комнату и просил не закрывать на ночь. Опять же ничего не говоря. И это, наверное, правильно. Так они готовятся к личной встрече с настоящими страхами и проблемами.
А главная их детская проблема - это мы. Потому что они-то нас любят такими, какие мы есть. Возводя наш обыденный и несколько потрепанный жизнью облик в степень прекрасного и абсолютного. А мы не очень-то умеем любить их такими, как они есть. Нам все хочется, чтобы они были лучше. И ничего плохого в этом естественном родительском желании, конечно, нет. Но тяжким бременем оно ложится на худенькие родные плечи.
"А Саша кушает хорошо!", " Ира музыкой занимается!", " Ты когда-нибудь видел, чтобы Слава орал так, как ты сейчас?!"
Вывод из всего этого малыш может сделать только один: его бедным любимым родителям достался самый никчемный ребенок на свете! Он же не может сразу начать бренчать на всех музыкальных инструментах, или сесть на шпагат, или еще что-то там, что для него вы придумали в процессе утверждения плана модификации и улучшации собственного дитя. А еще такие кивки на других детей вызывают ревность и злость. Мы росли вместе с моей подругой Лизой, девочкой удивительной доброты и искренности. Как многие не задерганные воспитанием дети, она любила шалить и резвиться. И тогда ее мама всегда ставила ей в пример меня. Я чуть быстрее умела услышать властный окрик и подравняться. В конце концов, уже в школьном возрасте, на мамино "А вот Настя..." Лиза закричала в бессильном протесте:"Я ее ненавижу, Настю эту". Лизина мама в ужасе передала это моей, моя - мне. Но мы, девочки, еще свободные от неправды взрослых отношений, поняли друг друга и продолжали дружить. Страшно подумать, как, например, могут исказиться отношения между родными братьями и сестрами, если родители постоянно сравнивают их.
Но главный детский страх - это школа. Юный ученик цепенеет от ужаса: все новое, непонятное, и еще его родные родители вдруг начинают оценивать его, исходя из тех непонятных баллов, которые стоят в дневнике. Он же любит своих родителей безусловно. А им, значит, нужен только отличник? Двоечника не смогут любить? И становятся несчастными все, и отличники, и двоечники. Отличники всю жизнь будут стараться во всем быть лучшими: ведь их любят только за это. А двоечники, чтобы выжить, уйдут в оппозицию, навсегда перестанут бузусловно доверять тем, кто рядом. И в жене, просто попросившей вынести ведро, долго будут видеть ненавистную Марь Петровну, указывающую и заставляющую.
В школе надо делать то, что кажется абсолютно абсурдным и ненужным. Ну, честно, часто вы мечтали о том, как будете день за днем выводить на разлинованных страницах аккуратные палочки? Что-то я сомневаюсь. А вот врачи- палачи в концлагерях заставляли заключенных изо дня в день выполнять бесполезную работу: вырывать и сразу зарывать, например, яму. Люди в этих эксперементальных группах гибли гораздо быстрее, чем их остальные товарищи по заключению. То есть заведомо ненужная деятельность убивает. А малышу в шесть лет совсем не нужны ваши палочки, они ему враждебны. Особенно страдают мальчишки. Они позже развиваются, и для них физически мучительна эта дрессура. Почему у большинства мужчин почерк гораздо хуже, чем у женщин? Именно из-за этого. Им не дали времени созреть до такой работы и закрепили неправильный навык. Я как-то сразу поняла это, глядя на страдания своих пацанов. Младший, наиболее темпераментный, просто ложился под батарею и выл. И я махнула на палочки рукой. И что вы думаете? Ровно через год они сами стали писать каллиграфическим почерком, без всяких моих усилий, методических указаний и пресловутой "постановки руки". Просто всем нужно разное время и ... понимание.
Моя мама тоже была в шоке, когда я пошла в школу. Я выдержала экзамены в престижную английскую школу в центре, умела уже читать, конечно, и, по мнению родителей, была весьма сообразительной девочкой. И вдруг учительница первая моя в моем присутствии маме:" Ваш ребенок плохо соображает". А тут я еще на свое горе и левшой оказалась. А главное - мама поверила этому всему. Помню наши совместные пытки уроками: палочки сначала пишу я, потом мама моей рукой, потом уже одна мама. Потом присоединяется озверевший от вынужденного одиночества папа, которого мама променяла на прописи. И ежевечерний результат: родители кричат, я рыдаю. Ну не пишет моя непослушная правая рука, хоть убейте. А учительница пригрозила исключить меня из школы, если я не переучусь. И вот в детской я подхожу к портрету папы на стене и начинаю, плача, объяснять ему, что я не виновата, что я люблю его. Портрет всегда терпеливо и с любовью выслушивал меня. А родители сдались под напором властного педагога и изо всех сил улучшали мой почерк, на какое-то время забыв, что почерк - это не вся девочка. К счастью, мой организм сам нашел выход из этого тупика: меня начало безостановочно рвать, я попала в больницу. И поморок исчез. Любящие мама с папой навсегда забыли про оценки. Дальше я училась очень хорошо. А если случалась нечаянная двойка, мама всей своей грудью вставала на мою защиту и рвалась в бой с неправильной учительницей, обидевшей детоньку. Конечно, эта боевая готовность демонстрировалась только мне. Мамочка в школу не ходила: она сама ее до смерти боялась еще со времен своего детства.
Зачем я так долго рассказваю об этом? Только для того, чтобы молодые родители услышали: школа всегда враждебна ребенку. Ее вообще не интересует этот ребенок как личность, она не любит его, пытаясь усреднить, уценить, уесть. Любая школа. Даже самая лучшая - это административная единица. Вы же не ждете, что вас будут любить в жэке или в паспортном столе? Так вот, школа тоже государственное заведение, и там никто не обязан любить вашего ребенка. Любить его должны вы. И должны быть всегда на его стороне. Наказывать и воспитывать - это ваше право, вы любите своего малыша. И даже когда ошибаетесь, все покроет любовь. Воспитывать могут только любящие люди - все остальное ложь. Счастье, если вы встретите добрых и понимающих учителей. Но в любом случае вы должны быть на стороне своего малыша. Он поймет это, оценит и сам будет стараться быть лучше. Он и сейчас лучше. Лучше многих таких умных взрослых, в совершенстве владеющих техникой написания палочек.
Только что Господь вошел в Иерусалим, чтобы принять от тех, кто сейчас приветствует его, поношения и позорную смерть.
Среди славящих его первые - дети, "из уст детей и грудных младенцев Господь сотворил себе хвалу". Но среди тех, кто предаст Его, детей нет. Ребенок может шалить, врать, не слушаться, но сердце его свободно от злобы и предательства. Оно чистое. Чистые сердцем Бога узрят. Чтобы наследовать Царствие Небесное, надо уподобиться ребенку. Мы же, вероломные, не хотим этого и требуем, чтобы наш ребенок уподобился нам. Нам, от которых мы и сами устали, да бежать некуда.
Дитя любит нас безусловно. Когда малыш говорит маме: "Я люблю тебя",- он не объясняет, что он чувствует, а рассказывает, чем живет. А живет он любовью, доверчивой любовью к нам, родителям. Эта любовь не дает ему шанса закрыться или спрятаться от нашей жестокости. Он страдает, но любить перестать не может.
Каждый маленький ребенок - настоящий отважный герой с большим мужественным сердцем. В этом мире ему многое еще не понятно, почти все новое пугает, но он идет один на этот страх и побеждает его, напрягая все силы своего сердца.
Почему-то малыши очень редко делятся со взрослыми своими настоящими страхами. Нет, конечно, если огромная незнакомая собака подбежит или усатый дядя толстыми кривыми пальцами козу сделает, ребенок, скорее всего, отвернется и запищит от ужаса. Но у каждого есть свой, настоящий ужас, и не один, о котором беседовать со взрослыми просто невозможно. Это ТОТ, кто живет в шкафу или под кроватью. У меня, например, это была собачка в слюнявчике,нарисованная на занавеске в детской. Собачка, в которой я подозревала собравшегося поужинать волка. Старший сын Никита всегда долго смотрел на шкаф, прежде чем уснуть. У него враг не имел определенного лица и пола, он просто сидел в западне в шкафу и от этого был еще опаснее и ужаснее. Младший достаточно долго спал со мной, и ночных ранних страхов удалось избежать. Но позже что-то тоже иногда происходило в его голове. И, округлив от страха свои и так большие карие глаза, он решительно открывал дверь в свою комнату и просил не закрывать на ночь. Опять же ничего не говоря. И это, наверное, правильно. Так они готовятся к личной встрече с настоящими страхами и проблемами.
А главная их детская проблема - это мы. Потому что они-то нас любят такими, какие мы есть. Возводя наш обыденный и несколько потрепанный жизнью облик в степень прекрасного и абсолютного. А мы не очень-то умеем любить их такими, как они есть. Нам все хочется, чтобы они были лучше. И ничего плохого в этом естественном родительском желании, конечно, нет. Но тяжким бременем оно ложится на худенькие родные плечи.
"А Саша кушает хорошо!", " Ира музыкой занимается!", " Ты когда-нибудь видел, чтобы Слава орал так, как ты сейчас?!"
Вывод из всего этого малыш может сделать только один: его бедным любимым родителям достался самый никчемный ребенок на свете! Он же не может сразу начать бренчать на всех музыкальных инструментах, или сесть на шпагат, или еще что-то там, что для него вы придумали в процессе утверждения плана модификации и улучшации собственного дитя. А еще такие кивки на других детей вызывают ревность и злость. Мы росли вместе с моей подругой Лизой, девочкой удивительной доброты и искренности. Как многие не задерганные воспитанием дети, она любила шалить и резвиться. И тогда ее мама всегда ставила ей в пример меня. Я чуть быстрее умела услышать властный окрик и подравняться. В конце концов, уже в школьном возрасте, на мамино "А вот Настя..." Лиза закричала в бессильном протесте:"Я ее ненавижу, Настю эту". Лизина мама в ужасе передала это моей, моя - мне. Но мы, девочки, еще свободные от неправды взрослых отношений, поняли друг друга и продолжали дружить. Страшно подумать, как, например, могут исказиться отношения между родными братьями и сестрами, если родители постоянно сравнивают их.
Но главный детский страх - это школа. Юный ученик цепенеет от ужаса: все новое, непонятное, и еще его родные родители вдруг начинают оценивать его, исходя из тех непонятных баллов, которые стоят в дневнике. Он же любит своих родителей безусловно. А им, значит, нужен только отличник? Двоечника не смогут любить? И становятся несчастными все, и отличники, и двоечники. Отличники всю жизнь будут стараться во всем быть лучшими: ведь их любят только за это. А двоечники, чтобы выжить, уйдут в оппозицию, навсегда перестанут бузусловно доверять тем, кто рядом. И в жене, просто попросившей вынести ведро, долго будут видеть ненавистную Марь Петровну, указывающую и заставляющую.
В школе надо делать то, что кажется абсолютно абсурдным и ненужным. Ну, честно, часто вы мечтали о том, как будете день за днем выводить на разлинованных страницах аккуратные палочки? Что-то я сомневаюсь. А вот врачи- палачи в концлагерях заставляли заключенных изо дня в день выполнять бесполезную работу: вырывать и сразу зарывать, например, яму. Люди в этих эксперементальных группах гибли гораздо быстрее, чем их остальные товарищи по заключению. То есть заведомо ненужная деятельность убивает. А малышу в шесть лет совсем не нужны ваши палочки, они ему враждебны. Особенно страдают мальчишки. Они позже развиваются, и для них физически мучительна эта дрессура. Почему у большинства мужчин почерк гораздо хуже, чем у женщин? Именно из-за этого. Им не дали времени созреть до такой работы и закрепили неправильный навык. Я как-то сразу поняла это, глядя на страдания своих пацанов. Младший, наиболее темпераментный, просто ложился под батарею и выл. И я махнула на палочки рукой. И что вы думаете? Ровно через год они сами стали писать каллиграфическим почерком, без всяких моих усилий, методических указаний и пресловутой "постановки руки". Просто всем нужно разное время и ... понимание.
Моя мама тоже была в шоке, когда я пошла в школу. Я выдержала экзамены в престижную английскую школу в центре, умела уже читать, конечно, и, по мнению родителей, была весьма сообразительной девочкой. И вдруг учительница первая моя в моем присутствии маме:" Ваш ребенок плохо соображает". А тут я еще на свое горе и левшой оказалась. А главное - мама поверила этому всему. Помню наши совместные пытки уроками: палочки сначала пишу я, потом мама моей рукой, потом уже одна мама. Потом присоединяется озверевший от вынужденного одиночества папа, которого мама променяла на прописи. И ежевечерний результат: родители кричат, я рыдаю. Ну не пишет моя непослушная правая рука, хоть убейте. А учительница пригрозила исключить меня из школы, если я не переучусь. И вот в детской я подхожу к портрету папы на стене и начинаю, плача, объяснять ему, что я не виновата, что я люблю его. Портрет всегда терпеливо и с любовью выслушивал меня. А родители сдались под напором властного педагога и изо всех сил улучшали мой почерк, на какое-то время забыв, что почерк - это не вся девочка. К счастью, мой организм сам нашел выход из этого тупика: меня начало безостановочно рвать, я попала в больницу. И поморок исчез. Любящие мама с папой навсегда забыли про оценки. Дальше я училась очень хорошо. А если случалась нечаянная двойка, мама всей своей грудью вставала на мою защиту и рвалась в бой с неправильной учительницей, обидевшей детоньку. Конечно, эта боевая готовность демонстрировалась только мне. Мамочка в школу не ходила: она сама ее до смерти боялась еще со времен своего детства.
Зачем я так долго рассказваю об этом? Только для того, чтобы молодые родители услышали: школа всегда враждебна ребенку. Ее вообще не интересует этот ребенок как личность, она не любит его, пытаясь усреднить, уценить, уесть. Любая школа. Даже самая лучшая - это административная единица. Вы же не ждете, что вас будут любить в жэке или в паспортном столе? Так вот, школа тоже государственное заведение, и там никто не обязан любить вашего ребенка. Любить его должны вы. И должны быть всегда на его стороне. Наказывать и воспитывать - это ваше право, вы любите своего малыша. И даже когда ошибаетесь, все покроет любовь. Воспитывать могут только любящие люди - все остальное ложь. Счастье, если вы встретите добрых и понимающих учителей. Но в любом случае вы должны быть на стороне своего малыша. Он поймет это, оценит и сам будет стараться быть лучше. Он и сейчас лучше. Лучше многих таких умных взрослых, в совершенстве владеющих техникой написания палочек.