Про Ремарка: "На западном фронте без перемен"
Я напишу именно про эту книжку, а не про "Три товарища", хоть мне их и обязательно читать, а "На западном фронте без перемен" - нет.
Я прочла эту книжку вчера. По правде говоря, я побаивалась: мне говорили, что тем, кому нравится Ремарк, Хэмингуэй не очень понравится, поэтому я и беспокоилась: не будет ли обратного эффекта, ведь Хэмингуэй мне нравится очень сильно. Но нет, такого отторжения не произошло, я вообще не очень поняла, как одно может влиять на другое: они же такие разные! Но давайте я лучше расскажу про книгу.
Рассказ идет от первого лица. Повествователя зовут Пауль, ему всего двадцать лет, однако же внутри он уже не молод, и рассуждения - его и его товарищей - достойны людей в два раза старше. Пауль с товарищами, со многими из которых он знаком со школы, служат на западном фронте, там, где затяженность войны видно резче, чем везде. Каждый устал, каждый умер - и хорошо, если буквально. Потому что если так, то есть хотя бы какая-то определенность; потому что если так, то у тебя больше нет бесцельной и оттого бесконечно мучительной жизни. Пауль с товарищами - как раз то "потерянное поколение", а сама книга не столько о причинах возникновения и дальнейшей судьбе общества, сколько о том, что это такое - потерянное поколение, и каково это: только и уметь, что "играть в карты, сквернословить и воевать".
Вся повесть не имеет классической композиции, но смотрится очень цельно. И дело не в том, что эта повесть не слишком длинная, и даже не в захватывающем сюжете, а в том, что в ней - цельный кусок вечности, последняя часть жизни человека, последняя часть жизни поколения.
Судьбы нет, но жизнь не случайна. Люди могут сделать выбор, но во всем есть свой рок - здесь он в смерти. Пауль поклялся матари Кеммериха, что её сын умирал не долго и мучительно, а что "он упал лицом вперед и лежал в позе спящего. Когда его перевернули, стало видно, что он, должно быть, недолго мучился, - на лице у него было такое спокойное выражение, словно он был даже доволен тем, что все кончилось именно так". Пауль поклялся домом, он солгал. Он не вернулся, потерял всех своих товарищей, а погиб именно такой смертью, какую описывал матери Кеммериха.
И это и есть самое тяжелое: в книге есть Бог: да, раненные солдаты кидаются бутылками в дверной проем, за которым звучит молитва, да, они не верят, но Бог есть. А иначе - кому следить за исполнением клятв? А иначе, какая разница, как поступать? Во что это выльется? В убийство целого поколения - не физическое, так моральное?
Люди забыли о Боге, а он сделал вид, что забыл о них. И это - и в книге, и в жизни - самое страшное.
Все как в жизни: сюжет не развивается, хотя, казалось бы, что-то происходит. История заканчивается смертью, а начинается началом жизни. Фронтовой жизни, неживой жизни.
Говорят, что у "На западном фронте без перемен" - самая тяжелая книжка Ремарка. Если так, то хорошо. Но будет ли интересно читать "Три товарища"? Будет ли интересно вообще дальше читать Ремарка? Не знаю, попробуем. А как еще?
И напоследок о том, о чем я не могла бы промолчать. Наверное, всякий российский читатель некоторые страницы будет читать особенно внимательно: там, где рассказывается про русских. Мне они понравились, может быть, потому что я просто знаю, что они русские, а вовсе не из-за их характеристики. Даже если и так, то я не буду заниматься самокопанием, прочту-ка лучше "Москва-Петушки" Ерофеева. О ней в следующий раз и напишу.
До свидания!
Я прочла эту книжку вчера. По правде говоря, я побаивалась: мне говорили, что тем, кому нравится Ремарк, Хэмингуэй не очень понравится, поэтому я и беспокоилась: не будет ли обратного эффекта, ведь Хэмингуэй мне нравится очень сильно. Но нет, такого отторжения не произошло, я вообще не очень поняла, как одно может влиять на другое: они же такие разные! Но давайте я лучше расскажу про книгу.
Рассказ идет от первого лица. Повествователя зовут Пауль, ему всего двадцать лет, однако же внутри он уже не молод, и рассуждения - его и его товарищей - достойны людей в два раза старше. Пауль с товарищами, со многими из которых он знаком со школы, служат на западном фронте, там, где затяженность войны видно резче, чем везде. Каждый устал, каждый умер - и хорошо, если буквально. Потому что если так, то есть хотя бы какая-то определенность; потому что если так, то у тебя больше нет бесцельной и оттого бесконечно мучительной жизни. Пауль с товарищами - как раз то "потерянное поколение", а сама книга не столько о причинах возникновения и дальнейшей судьбе общества, сколько о том, что это такое - потерянное поколение, и каково это: только и уметь, что "играть в карты, сквернословить и воевать".
Вся повесть не имеет классической композиции, но смотрится очень цельно. И дело не в том, что эта повесть не слишком длинная, и даже не в захватывающем сюжете, а в том, что в ней - цельный кусок вечности, последняя часть жизни человека, последняя часть жизни поколения.
Судьбы нет, но жизнь не случайна. Люди могут сделать выбор, но во всем есть свой рок - здесь он в смерти. Пауль поклялся матари Кеммериха, что её сын умирал не долго и мучительно, а что "он упал лицом вперед и лежал в позе спящего. Когда его перевернули, стало видно, что он, должно быть, недолго мучился, - на лице у него было такое спокойное выражение, словно он был даже доволен тем, что все кончилось именно так". Пауль поклялся домом, он солгал. Он не вернулся, потерял всех своих товарищей, а погиб именно такой смертью, какую описывал матери Кеммериха.
И это и есть самое тяжелое: в книге есть Бог: да, раненные солдаты кидаются бутылками в дверной проем, за которым звучит молитва, да, они не верят, но Бог есть. А иначе - кому следить за исполнением клятв? А иначе, какая разница, как поступать? Во что это выльется? В убийство целого поколения - не физическое, так моральное?
Люди забыли о Боге, а он сделал вид, что забыл о них. И это - и в книге, и в жизни - самое страшное.
Все как в жизни: сюжет не развивается, хотя, казалось бы, что-то происходит. История заканчивается смертью, а начинается началом жизни. Фронтовой жизни, неживой жизни.
Говорят, что у "На западном фронте без перемен" - самая тяжелая книжка Ремарка. Если так, то хорошо. Но будет ли интересно читать "Три товарища"? Будет ли интересно вообще дальше читать Ремарка? Не знаю, попробуем. А как еще?
И напоследок о том, о чем я не могла бы промолчать. Наверное, всякий российский читатель некоторые страницы будет читать особенно внимательно: там, где рассказывается про русских. Мне они понравились, может быть, потому что я просто знаю, что они русские, а вовсе не из-за их характеристики. Даже если и так, то я не буду заниматься самокопанием, прочту-ка лучше "Москва-Петушки" Ерофеева. О ней в следующий раз и напишу.
До свидания!