Прогулки по Парижу. В антракте. Заметки российского бродяги.
Ну, что я могу суммировать по первым впечатлениям от Парижа. В который уж раз я сожалею, что попал сюда не в каком-нибудь семьдесятлохматом году из гэ Перми, что был в составе союза совейских социалистических республик. Вот бы где я уж впал в предобморочное состояние, именовавшееся по тем временам "охуеть и не встать" Увы, как не играй теперь в эти игры, но с приобретённым опытом проживания в других местах это поблекло, но не сама невъебенная красота этого сказочного города.
Парижане любят свой город. Об этом я могу судить по разнообразным картинкам с видами Парижа на стенах квартиры нашей домохозяйки. Ни одного фото Перми, Москвы и даже Воронежа я там не обнаружил. Не обнаружил и фото Иерусалима, хотя художественная компиляция с участием мацы там присутствовала. Париж как красивая девка не нуждается в постоянных признаниях в любви. Он и так о себе всё знает. Напротив, мой прежний да и нынешний ареалы обитания ведут себя как прыщавая дурнушка, поминутно пытающаяся выяснить отношение к себе, впрочем, без особых надежд на взаимномность
- Вы не любите россию? - говорят первые с угрозой в голосе.
- Вы не любите Израиль? - вторят возмущённо вторые и добавляют - имейте ввиду, как вы относитесь к Израилю, так и он отнесётся к вам. При том и у тех и у других вы обнаружите на стене хоть одну да репродукцию с изображением того же Парижа, ёб жеж их идиотов мать.
Ну, да, Париж почернел, говорят. Мне не с чем сравнивать, ибо я тут впервые. Но даже при этом такое мнение видится мне избыточным, но опять же не мне и решать - их дело. Но, с другой стороны я неожиданно поймал себя на мысли, что в этом есть какой-то шарм. Кого тут не встретишь. Чёрных, жёлтых, оранжевых и даже голубых - куда уж без них. В каких только одеждах они не ходят. Порой я встречал таких африканок, которых видел лишь в передачах о путешествиях Сенкевича. В самом центре есть и вовсе районы, населённые исключительно ими. Да, полно арабов, но это с нашей затридевятиземельской точки зрения они враги. А что им тут? Что им до французов? Арабы учтивы, говорят на французском, приветливы в своих лавках. А что ещё нужно французам? Какое им дело до наших затридевятиземельских проблем. Ровно то же, что мне до страданий бурят-монголов, если они страдают Наверное в этих районах и ограбят, и перо в бок воткнут. И что? Разве меньше было таких возможностей в россии, где вдвойне обидно, что режущий тебя ещё и белый как ты человек. Не ходи куда не следует и всё. Да и полиция здесь работает не в пример российской мусарне. Ответственно работает.
Европа чернеет, говорит кое-кто из моих нынешних сограждан, сладострастно потирая руки. Европа погубит сама себя. Да, ничего с ней не будет, этой европой. Она перемелет всё в муку. Все эти чёрные, жёлтые, серобуромалиновые постепенно сольются с местной средой если не цветом, то уж повадками. Сколько уж негров видел я здесь, особенно в общепитовской обслуге, которые по шарму уже ничем не отличаются от окружающих меня парижан. Ну да, наверное они где-то и бьют в Булонском лесу в свои там-тамы, но замени их на тех же россиян, и вы получите армию белых людей со своими привычками напиваться в говно, а после бить посуду о фонарные столбы, исполнять хором советские песни, ссать на автобусных остановках все как одна оборудованных зарядками для телефонов между прочим и спать на лавках в мокрых портках. При этом, в отличие от чёрных они не будут знать языка и это тоже можно отнести к племенным традициям.
Париж не обманывает открыточных ожиданий. Он именно такой, каким я знал его с детства по ним, фильмам и отрывочным сведениям, чему я не могу надивиться в отличие от других мест, где лишь отойди в сторону от туристических, растиражированных рекламными буклетами троп, как немедля попадаешь в такое дерьмо, что оторопь берёт.
Конечно мир глобализировался. Конечно, заходя теперь в парижские магазины не удивляешься ничему, а просто сравниваешь. Жаль ещё раз, что не в семьдесятлохматые годы я попал сюда с привычкой видеть на прилавках исключительно продукцию фабрик "Большевичка" и "Скороход", тем самым лишив себя ощущения чуда.
И когда я канаю по парижским бульварам, глядя на публику, сидящую в бесчисленных уличных кафе, лишь одно слово бьётся в моей голове как заполошная птица бьётся сдуру в стекло. Блядь. Бляяядь!!! Ведь они так же сидели в тридцатых, сороковых, пятидесятых годах, когда в огромной, расположенной восточней стране под названием ссср советские люди десятками миллионов сгинули в лагерях, так и не поняв, что они жили. Бляяядь.
Ну, ладно. Разошёлся я что-то. А давайте ка я облажаю этот грёбаный Париж для симметрии. В любых магазинах, принимая от нас сотенные купюры, продавцы рассматривают их на свет, переминают в пальцах на качественность хруста, консультируются друг с другом на предмет их подлинности потому, что, видимо, нам верить нельзя. Потому, что в их глазах мы румыны, а стало быть -цыгане и с нами нужно держать ухо востро.