Медиа-Таглит, ч. 1. Встреча
Дорогие друзья, записи, последущие отныне и еще какое-то время под данным заголовком, адресованы, в основном, тем, с кем я имела счастье провести период с 29 января по 7 февраля. Их, моих замечательных спутников, я приглашаю под кат в первую очередь - ребята, мне очень нужна ваша помощь, чтобы восстановить события тех десяти дней. Само собой разумеется, меня окружают собственные воспоминания - о себе и о тех, кто был непосредственно рядом, и они очень живы и интересны В то же время, страшно хочется написать что-то о нас всех, о Тане, о местах, об отношениях людей, которые возникали там, о чувствах, о любых эмоциях, впечатлениях и воспоминаниях. В комментариях приветствуются любые ваши рассказы о медиа-Таглите, чего бы они ни касались. Можно писать в личку или в ФБ, или на почту. Приветствуется любая помощь по восстановлению дел давно минувших дней ;)
Я отчетливо помню момент, когда меня вдруг озарило - еду. Случилось это в аккурат посередине Аялонского моста, около бака для пластикового мусора, под шум ни о чем не догадывающихся проезжающих мимо машин. На десять дней я выпаду из обычной действительности и уеду, в окружении совсем незнакомых людей, в путешествие по этой древней стране, в одинаковой степени откровенно-базарной и таинственно-сказочной. Мысль, озарившая меня, впрочем, была не такой кичливой. Мысли обычно бывают более лаконичными и конкретными. Моя мысль уныло вопрошал - камо грядеши, бестолочь? Тебе почти тридцать, ты давно переросла уровень пионерлагерей с коллективными ночевками в номерах пониженной комфортности, играми в мафию и необходимостью постигать таинство души неизвестного до сих пор человека, волею судьбы оказавшегодя на короткий период времени рядом. Зачем оставлять уютную квартирку, устоявшуюся жизнь и уезжать на целых десять дней неизвестно куда, зачем и с кем?
Все это было, конечно, правдой. Меня настораживал возраст людей, с которыми мне предстояло жить бок о бок целых десять дней, пугали shared rooms в отелях, необходимость держаться вместе и строгая дисциплина. А что, если я захочу сбежать уже сегодня вечером? Что, если буду с содроганием вспоминать эту поездку еще долгое время? Что я вообще буду делать там - я, иностранка, находящаяся без году неделя в этой стране?
Как я вообще попала на Таглит? Ну да, все верно. Мне позвонил Вадим, свято убежденный в наличии у меня некоторых журналистских талантов, и рассказал о нем. Так, мол, и так, собрана группа молодых журналистов с еврейскими корнями, их десять дней будут возить по стране, чтобы потом они писали про нее. Им, сказал Вадим, как раз нужны представители самого Израиля. Им, добавил он, ты совсем не помешаешь, ты уже в стране, им даже на твой билет не придется тратиться, только ссылку дай на свой жж.
Солнце припекало, глупый рюкзак с минимумом вещей (обилие командировок на прежних работах приучило к тому, что путешествовать нужно налегке, не обременяя себя ворохом вещей, которые все равно никогда не бывают нужны в поездках) слегка давил на плечи, железнодорожная станция неумолимо приближалась. Последний раз мелькнула малодушная идея сказаться больной и остаться в Белом Городе, в привычной атмосфере, среди знакомых людей и интерьеров. Идея была немедленно заглушена смс-кой от Игоря - “будем через пятнадцать минут, заходи в последний вагон, до встречи”.
Поезд был практически пуст. Еще бы, чего еще ждать от поезда в 12 15 в понедельник? Все на работе, праздников не ожидается, кардиограмма жизни стабильна и ритмична. Я стала смотреть в окно, стараясь отогнать тревожные мысли. Неужели я успела так сильно повзрослеть, что меня откровенно волновала перспектива нахождения общего языка с 22-23-хлетними людьми из Москвы, Петербурга и Киева? Да, мы делим один язык и одну культуру, но это ведь совсем другое поколение, другие страны, интересы, воспитание и жизненные приоритеты. Впрочем, от мысли о пятерых израильских ребятах стало тепло и спокойно. Я улыбнулась собственным воспоминаниям и предвкушениям. Их было пятеро, и часть из них я уже знала - познакомились в процессе подготовки к Таглиту. Трое солдат - красавица Лера, сдержанный и спокойный Влад, улыбчивый Мишка... Один “пост-солдат”, Игорь, мальчик с чудесной улыбкой и в очках. Они были своими, мысль о них грела и успокаивала. Погодите, а когда же они успели стать “своими”? Собственная смелость меня рассмешила - быть в стране меньше пары месяцев и уже считать израильтян “своими”. Востину, все познается в сравнении.
Пятого я не знала. Его не было на предварительной встрече участников израильской группы, где мы активно обсуждали, как получше встретить дорогих гостей. В нашей активной переписке пятый тоже не участвовал. Из нее, впрочем, я знала, что звали его Андрей, и был он, кажется, тоже старше всех остальных.
Размышления были прерваны двумя вошедшими в вагон молодыми людьми, незамедлительно расплывшимися в обаятельных и призывных улыбках. Игоря я узнала сразу. Рядом с ним стоял Мишка, бравый солдат израильской армии, особенно красивый в своей форме. Что ни говори, мужчину очень красит военная форма. Полгода пребывания в стране выработали у меня странную зависимость от факта службы мужчины в армии - при знакомстве я первым делом выясняю, где служил мой визави и подсознательно напрягаюсь, если слышу в ответ, что служба по каким-то причинам не имела места. Не то чтобы это влияет как-то на наше дальнейшее общение, но вот уровень его мужественности в моих глазах падает неумолимо.
Итак, первый пятнадцать минут совместного времяпрепровождения - коротка, ох как коротка дорога от станции Азриэли до Бен-Гуриона! - мы потратили весело и с размахом. Все трое оказались смешливыми, поэтому в аэропорт мы прибыли уже близкими друзьями. Страшиться неизвестного лучше в хорошей компании - в случае неудачи вам гарантирована поддержка, в случае успеха начинания - совместный последующий стеб сильно скрасит собственные глупые страхи, появившиеся поначалу.
За соседним столиком в назначенном месте в зале аэропорта сидела группа ребят. Хороший русский, обилие лэптопов и бурная дискуссия бсуждение недвусмысленно указывали на прямое отношение ребят к Таглиту. Так оно и было: мы ждали одних и тех же людей, с той только разницей, что нас интересовали двадцать пять человек-журналистов, а ребят - все остальные семьсот молодых людей, имеющих еврейские корни и прибывшие на Обетованную с целью близкого знакомства со своей исторической родиной.
Когда кофе - 20 шекелей за стакан, боже, благослави наглость кофейн в аэропорту! - наконец был допит, первичные темы закончились а смеяться без повода стало неинтересно, и мы чуточку заскучали, показались первые ласточки. Первые ласточки летели из Киева. Шумные, уставшие, громкие, активные, они располагались вокруг, делали первые снимки, доставали воду и печенье, оглядывались по сторонам, обсуждали перелет и кажется, совсем нас не замечали. Мы украдкой переглядывались.
Прелесть любых неловких моментов в том, что они быстро сглаживаются. После первых нескольких минут прилаживания к окружающей действительности ребята стали подходить и знакомиться. За первыми, наиболее смелыми, стали подходить другие, мы знакомились, смущенно улыбались друг другу, делали первые снимки - еще неловкие, с натянутыми улыбками. Через несколько минут украинско-израильская делегация ждала коллег из Российской Федерации уже совместными усилиями.
Никогда не перестану удивлять разнице между московской и питерской публикой. Разница поразительна. Города отделяют друг от друга не несколько тысяч километров, не ночь на поезде “Москва - Санкт-Петербург”. Их отделяет многовековая история, ментальность, разное развитие. Едва ли можно быть одновременно питерцем и москвичом. Ты играешь либо за тех, либо за этих, причем город выбирает тебя, а не ты - город. Московский характер никогда не приживется в Питере, питерец никогда не станет москвичом. Можно переехать из одной столицы в другую, но стоит подготовиться к тому, что город перестроит тебя под свой лад. Города - они живые, они гораздо сильнее и упорнее людей. Избитая банальность, в справедливости которой я убеждаюсь с каждым разом все сильнее.
Женя Левитин, например, был ярко выраженным питерцем. Он был сдержан, ироничен, красив, на нем была майка с совокупляющимися Микки-Маусами и весь он был живым воплощением вещи в себе. Ксюша и Лена, напротив, были москвичками. Высокие, стройные, коммуникабельные до удивительного, всегда на виду, одетые стильно и ярко, они, должно быть, идеально олицетворяли московскую действительность.
Украдкой я рассматривала девушек. Так уж получается, что наблюдать девушек я люблю гораздо больше, чем мужчин. Внешний вид мужчин обыкновенно скучен и предсказуем. Выбрит-невыбрит, одет более стильно или менее. Женщины - совсем другое дело. Внешний вид женщины - это целый мир, отражение ее сущности. Важно все - прическа, выбор одежды, косметики, аксессуаров, каблуков, поведение, эмоции. Если продолжать аналогию с городами, мужчина питерец по определению. Женщина, скорее, москвичка. Она может выглядеть по-разному, но внешность ее всегда направлена во внешний мир, а не в себя.
Девушки были прекрасны. Хорошая одежда, ухоженность, стиль, маникюр и макияж чудесно и очень выгодно диссонировали с естественным обаянием ранней молодости - широко распахнутые глаза, нежная, чуть уставшая от полета кожа, легкая, едва заметная и тщательно скрытая неловкость от новой страны и людей. Девочки-женщины прелестны. Они уже ни разу не нимфетки, они женственны, уверены в себе и многие уже весьма состоявшиеся личности. Многие даже замужем. Многие уже управляют целыми отделами и водят отличные машины. Только это не до конца оформившееся обаяние поздней юности и доверчивые, льнущие улыбки никуда не девается. Оно уйдет потом, после 25-26 лет, улетучится, и на смену девочке-женщине придет женщина - яркое, роскошное, часто гораздо более красивое, чем в этом незавершенном возрасте, создание. Только другое, лишенное этого подкупающего, котёночьего обаяния.
Девушки-россиянки сильно контрастировали с девушками-израильтянками. Это становилось заметно сразу, с первого взгляда. Красота была здесь ни при чем - вопреки устоявшемуся мнению, израильтянки красивы не менее славянок - красивы той яркой вызывающей красотой, обоженной немного средиземноморским солнцем, мимо которой невозможно пройти. Она, эта яркая красота, может нравиться или не нравиться, но не заметить ее невозможно. Прилетевшие брали другим: кроме своей нежной привлекательности они казались женственнее, трогательнее и беспомощнее и потому привлекали ошеломляюще. Беспомощность всегда привлекательна - именно поэтому котята с огромными глазами вызывают в нас прилив удивительной нежности и трепета. О них хочется заботиться, подливать им согретого молока и бережно прижимать к груди. Следует помнить об этом, когда в следующий раз захочется продемонстрировать своему мужчине собственную независимость, решительность и умение входить в горящие избы.