Окончание статьи П. Левина "Исцеление от травмы. Уроки природы"
Оригинал взят у _esina в Окончание статьи П. Левина "Исцеление от травмы. Уроки природы"
Завершение
«Действия должны доводиться до своего завершения. Каким бы ни была его отправная точка, окончание его будет прекрасным. Дело бывает отвратительно лишь только из-за того, что оно не было доведено до конца».
Жан Жене, из « Воровского дневника ».
Хотя кажется, что мы далеко ушли от таких животных, как антилопа и гепард, реакции человека на угрозу являются биологическими. Это инстинктивные функции нашего организма. Для антилопы ситуация угрозы жизни является повседневной обыденностью, поэтому для нее целесообразно иметь встроенную в биологическую систему способ-ность разрешать и завершать эти эпизоды. Угроза довольно обычна и для людей. Хотя мы редко это осознаем, но мы также владеем внутрен-ней способностью к завершению и разрешению травматичных эпизодов. Наши реакции на угрозу имеют биологический характер, и разрешение травмы также является биологическим по своей природе.
Для того чтобы оставаться здоровым, все животные (включая и лю-дей) должны разряжать огромную энергию, мобилизованную в ситуа-ции борьбы за выживание. Эта разрядка венчает нашу реакцию на угро-зу, позволяя нам вернуться к нормальному функционированию. В био-логии процесс данного рода называется гомеостазом, указывая на спо-собность организма адекватно отвечать на любые предлагаемые условия и затем возвращаться к исходному уровню, называемому «нормальным» функционированием.
В видеофильме Национального географического общества «Бди-тельный белый медведь» фигурирует испуганный медведь, преследуе-мый летящим самолетом, из которого по нему стреляют снотворным. Затем его окружают биологи и связывают. Когда большой зверь выхо-дит из состояния шока, он начинает дрожать, сотрясаясь в почти кон-вульсивных движениях. Кажется, что его конечности двигаются хао-тично. Движения завершаются тремя глубокими вздохами, которые распространяются по всему телу. Комментатор фильма (биолог) гово-рит, что такое поведение медведя необходимо для того, чтобы «сдуть стресс», накопленный во время поимки. При замедленном повторе ста-новится ясно, что «случайные» подрагивания ног на самом деле пред-ставляют собой скоординированные движения бега - подобным обра-зом животное завершило свой бег (прерванный в момент поимки), раз-рядило «застывшую энергию», а затем «оголтело» задышало всем те-лом.
Я впервые осознал огромное значение этих физиологических реак-ций для исцеления от травмы благодаря одному случаю. В 1969 г. пси-хиатр направил ко мне на прием пациентку, страдавшую от острой тре-воги и приступов страха. Приступы приобрели такую силу и настойчи-вость, что женщина (Ненси) не могла выходить из дома без сопровож-дения. Психиатр, мой друг, который знал о моем интересе к проблеме психического/телесного исцеления (в то время совершенно новой об-ласти), счел, что пациентке может помочь разработанная мной техника, основанная на телесном осознавании как способе глубокой релаксации.
Релаксация не помогла. На нашей первой сессии я, по наивности и из лучших побуждений, пытался помочь ей расслабиться. В результате моих усилий Ненси испытала сильный приступ страха. Она казалась парализованной и не могла дышать. Ее сердце бешено колотилось, а затем почти перестало биться. Я сильно испугался, когда мы вместе по-дошли к ее кошмарному приступу.
Охваченный своим собственным страхом, но, тем не менее, стараясь сохранять присутствие в настоящем, я увидел в своем воображении прыгающего тигра. Повинуясь образу, я громко воскликнул: «На тебя напал большой тигр. Представь, как он подбирается к тебе. Спасайся, беги к дереву и влезай на него!» К моему удивлению, ее ноги задрожа-ли, как будто она побежала. Она издала холодящий кровь вопль, на ко-торый прибежал полицейский (к счастью, мой коллега смог объяснить ему ситуацию). Она начала вздрагивать, дрожать и сотрясаться в кон-вульсиях всем телом.
Ненси продолжала дрожать почти целый час. Потом она рассказала об ужасном детском воспоминании. Когда ей было три года, ей удаляли гланды, и во время операции привязали к столу. Анестезию делали эфи-ром. Неспособная двигаться, чувствуя удушье (обычная реакция на эфир), она пережила чудовищные галлюцинации. Этот ранний опыт оказал на нее сильнейшее воздействие. Ненси была сильно напугана и в результате стала демонстрировать физиологическую реакцию оцепене-ния, которую биологи называют «реакцией иммобилизации». Другими словами, ее тело буквально обрекало себя на гибель, и реакция бегства просто не могла осуществиться. В этом состоянии «ядерной тревоги», вместе со спонтанной, уверенной в себе личностью, Ненси потеряла свое реальное витальное Я. Она не умирала буквально, но части ее лич-ности испытывали своего рода смерть.
После прорыва, который был сделан на нашей первой сессии, Ненси покидала мой кабинет с чувством, что она вновь, по ее словам, «обрела себя». Мы встречались еще некоторое время, на сессиях она продолжа-ла дрожать, но приступ тревоги, испытанный в тот день, был послед-ним. Она прекратила принимать лекарства, в дальнейшем поступила в университет и защитила диссертацию, и рецидивов болезни у нее больше не было.
Из Африки
Я недавно описывал Эндрю Бванали, биологу из Национального Парка Мзузу в Малави (Центральная Африка), особенный тип спонтан-ной дрожи, тремора и дыхания, которые Ненси и другие клиенты де-монстрировали на терапевтических сессиях. Он взволнованно закивал, затем воскликнул: «Да, да, да! Это правда. Прежде чем отпустить пой-манных животных на волю, мы убеждаемся, в том, что они сделали то, что вы сейчас описали». Он опустил глаза и мягко добавил: «Если они не будут так дрожать и вздыхать перед освобождением, они не выжи-вут… они умрут». Хотя люди редко умирают от незавершенной травмы, но жизнь вследствие травмы может серьезно ухудшиться. Результатом для многих из нас становится состояние, которое описывается как «жи-вой мертвец».
Пробуждение тигра
В ДСМ-4 «реакция панической тревоги» определена так: «Приступ возникает внезапно и быстро достигает пика (обычно в течение 10 ми-нут), часто сопровождаясь чувством неотвратимой угрозы или надви-гающейся опасности с побуждением к бегству. Симптомы: учащенное сердцебиение, потоотделение, тремор (который человек обычно пытает-ся подавить), ощущение нехватки дыхания, удушья, боли в груди или дискомфорт, тошнота или боли в животе, головокружение, страх потери контроля или страх “сойти с ума”».
Более трех миллионов американцев страдают от регулярных паниче-ских атак, большинство из них - женщины, так как, сравнительно с мужчинами, последние чаще подвергаются преследованиям. В опреде-лении панической тревоги указывается на «ощущение неотвратимой угрозы или неизбежной надвигающейся опасности с побуждением к бегству». В этом вся суть травмы: побуждение к бегству и ощущение невозможности его осуществить.
Когда я встретил Ненси, я изучал поведение животных хищников и их жертв. Я был заинтригован сходством между параличом Ненси, ко-гда у нее начался приступ страха, и состоянием антилопы, которое мы обсуждали раньше. Большинство травоядных используют реакцию им-мобилизации, когда на них нападают более крупные и сильные хищни-ки. Я убежден, что эти исследования повлияли на возникновение цели-тельного образа тигра. В течение нескольких лет после этого случая я пытался понять значение приступов тревоги у Ненси и ее реакцию на образ тигра. Теперь я знаю, что это был не драматичный эмоциональ-ный катарсис и не оживление ее детских переживаний тонзилэктомии, послужившее катализатором ее исцеления, а разрядка энергии, кото-рую она ощутила при превращении пассивной реакции застывшей не-подвижности в активное и успешное бегство. Образ тигра пробудил ее инстинктивное, реактивное я.
Другое решающее открытие, полученное из опыта работы с Ненси, состояло в том, что ресурсы, дающие возможность человеку выстоять перед лицом угрозы, могут быть использованы для исцеления. Это справедливо не только на момент переживания события, но и даже спустя многие годы.
Я узнал, что для того, чтобы излечиться от травмы, не обязательно раскапывать и оживлять воспоминания. На самом деле сильная эмоцио-нальная боль может привести к ретравматизации. Все, что нужно де-лать, чтобы освободиться от симптомов и страхов, - усилить наши глу-бокие физиологические ресурсы и сознательно их использовать. Если же мы будем продолжать игнорировать возможность изменения наших инстинктивных реакций, мы останемся в состоянии оцепенения и боли.
Чем больше я работал с людьми, страдающими от тревожных и так называемых «психосоматических» расстройств - таких как мигрени, мышечные синдромы (фибромиалгия, боли в пояснице и шее), функ-циональные желудочно-кишечные расстройства, астма и даже некото-рые формы эпилепсии, - тем больше я убеждался, что эти симптомы являются попыткой нервной системы связать (или удержать) сильную энергию выживания, которая осталась в теле в результате неразрешен-ной травмы. Если эту энергию постепенно разряжать физиологически посредством умеренной дрожи (часто сопровождаемой ознобом, пере-ходящим в потоотделение), симптомы часто значительно сокращаются или даже могут исчезнуть.
Иногда, хотя и не всегда, образы пережитых драматических событий могут указать на возможные источники ресурсов. Они не обязательно помогают исцелению. И нельзя сказать, что эти образы абсолютно точ-но описывают произошедшее событие. Их изучение привело меня к за-ключению, что так называемые «травматические воспоминания» не все-гда являются подлинной историей произошедшего события. Возникаю-щие образы правдивы в том плане, что они соответствуют «энергетиче-ской силе» переживания. Они также удовлетворяют тому глубокому томление, которое мы, люди, переживаем, стремясь узнать, что с нами произошло. Это ключ к пониманию загадки травматических воспоми-наний и избеганию ловушек, создаваемых «ложными воспоминаниями». Нам важно понять, что многие люди (неосознанно) переживают меди-цинские процедуры почти также как переживают изнасилования. Любое предположение об изнасиловании или соблазнении, сделанное терапев-том (или другим посредником) может привести травмированного чело-века к созданию «ложных воспоминаний», объясняющих любой, «по-хожий на изнасилование» опыт.
Травма - первая помощь
В США от 30 до 40 млн. человек (12-15% населения) испытывают постоянную тревогу. Еще 12 млн. страдают от более мягкой формы тревоги, известной как «синдром беспокойных ног» (причина этого дрожания ног - в незавершенной реакции бегства, которую демонстри-ровала Ненси, когда спасалась от воображаемого тигра). Сюда нужно добавить 12,5 млн. человек, страдающих от обсессивно-компульсивных расстройств (сверхбдительности, когда человек постоянно находится в состоянии боевой готовности), пребывающих в поисках несуществую-щей угрозы.
В Америке и других индустриальных странах продолжает расти ко-личество заболеваний, связанных со стрессом (психические и физиче-ские), так же как и серьезных психических расстройств (включая трево-гу, депрессию, нарушения сна и злоупотребление медицинскими препа-ратами). В 1994 г. консервативный журнал «Архивы общей психиат-рии» писал, что половина всего взрослого населения Америки отвечает формальным диагностическим критериям, свидетельствующим о серь-езных психических заболеваниях. Со времен Второй Мировой войны количество случаев подростковой депрессии и суицидов увеличилось в три раза. Еще более пугает то, что показатели гиперактивности и син-дрома дефицита внимания (СДВ) достигают эпидемических значений. Различные школьные округа сообщают, что от 20 до 30% учащихся младших классов регулярно употребляют риталин (препарат из группы амфетаминов, который выписывают врачи для снятия гиперактивности и СДВ). Этот препарат и ему подобные не только опасны и вызывают зависимость, но, главное, не приводят к решению проблемы. Я считаю, что значительная часть детей с диагнозом гиперактивность (или СДВ) на самом деле страдают от последствий неразрешенной травмы. Их по-ведение (которое мы определяем как нарушение) часто является прояв-лением гипервозбуждения и сверхбдительности, то есть симптомов травмы.
Безосновательное применение лекарств в ответ на эту эпидемию на-столько пугающе, насколько и не обосновано. Эти так называемые «расстройства» не являются собственно заболеваниями, как, например, пневмония или юношеский диабет. Почему мы не обеспокоены всерьез появлением в обозримом будущем поколений химически зависимых граждан? Станет ли Америка «прозак-нацией», неспособной жить без стимуляторов и антидепрессантов? Возможно, такая ситуация уже сло-жилась. Наша растущая химическая зависимость, рассматриваемая в контексте правительственной программы «Война с наркотиками», вы-глядит абсолютно нелепо. Учитывая значительное количество детей и взрослых, находящихся на крючке у сильных (легальных) препаратов, «изменяющих сознание» (не говоря об алкоголе и незаконных наркоти-ках), приходится задуматься: в чем ошибка?
Согласно господствующему в психиатрии взгляду, эти расстройства считаются «биологическими заболеваниями». Стандартное лечение - фармакологическое. Я убежден, лекарства могут быть полезным компо-нентом в лечении этих недугов, однако, превалирующее замешательст-во между биологической дезадаптацией и «болезнью мозга» в понима-нии травмы маскирует то глобальное влияние, которое неизжитый стресс и травма оказывают на наш организм.
Когда мы находимся под влиянием сверхсильной угрозы, наше тело и нервная система активируют спасительные реакции выживания. Если мы лишены возможности, позволяющей осуществить этот внутренний «план действий», то не можем также и разрядить подавляющую часть энергии, мобилизованной для спасения. Когда дело складывается по-добным образом (как с Ненси), в нашем теле и мозге накапливается не-разряженная резидуальная энергия, которая и проявляется в симптомах травмы. Большинство симптомов травмы можно найти в описаниях психических и «психосоматических заболеваний». Почему мы, люди, стали столь уязвимы для травмы - этот сложный вопрос я рассматриваю в своей новой книге «Пробуждение тигра - исцеление травмы при по-мощи тела». В ней я хочу подчеркнуть, что можно предотвратить еже-годные много миллиардные расходы государства (более 44 млрд. только на лечение депрессии) и безмолвные страдания людей.
Чем дольше травматическая активация остается неразрешенной, тем более трудной и долговременной оказывается задача исцеления. Многие люди знают, как оказать первую медицинскую помощь: как остановить кровотечение, что делать при ожогах или как помочь задыхающемуся человеку. Весьма немногие из нас знают, как оставаться присутствую-щим и поддерживать эмоционально-энергетический контакт, необходи-мый для гарантии, что стрессогенное или чрезвычайное событие не приведет к образованию ослабляющих здоровье симптомов травмы, которые могут стать хроническими. Это тот вызов, который мы должны принять, если стремимся стать победителями травмы (а не жертвами и даже не выжившим). “Первая помощь” при травме должна оказываться на уровне общества, как и меры приостановки роста волн насилия, ко-торые угрожают нашему выживанию как виду. Если мы продолжаем развиваться, мы, прежде всего, должны научиться управлять своими внутренними ресурсами, которые позволяют нам быть полноценными человеческими существами.
Медуза Горгона
Мифология дает нам урок того мужества, с которым нужно встре-чать опасность. Мифы представляют собой истории, которые просто и прямо указывают на суть нашего бытия. Они напоминают нам о наших глубочайших чаяниях и открывают скрытые в нас силы и ресурсы. Они являются картой нашей истинной природы, путями, которые связывают нас друг с другом, с природой, с космосом. И, если мы позволим им, они смогу привести нас домой. Древнегреческий миф о Медузе Гор-гоне отражает сущность травмы и описывает ее трансформацию. Со-единение воедино мифа и биологии («био-мифология» или «мифо-биология») поможет нам раскрыть тайну травмы.
Как повествует греческий миф, тот, кто посмотрел Медузе прямо в глаза, в тот же миг обращался в камень… и моментально застывал. Пе-ред тем как встретиться лицом к лицу со змееволосым демоном, Персей обратился за советом к Афине. Ее совет был прост: ни при каких усло-виях не смотреть на Горгону прямо. Послушав мудрый совет, Персей использовал свой щит как зеркало, в котором отразилась Медуза, и смог отрубить ей голову, не превратившись в камень.
Если вы хотите исцелиться от травмы, необходимо знать, что с ней нельзя бороться напрямую. Это может стать тяжелым уроком. Если мы делаем ошибку, пряма конфронтируя с травмой, Медуза делает с нами то, что делает Медуза. Согласно своей природе, она превращает нас в камень. Подобно игре «китайский палец», в которую все мы играли детьми, чем больше мы стараемся преодолеть травму, тем больше она затягивает нас. Но вот что говорит миф далее.
Из раны Медузы появились два существа: Пегас, крылатый конь, и Хрисар, воин с золотым мечом. Конь является символом тела и ин-стинктивного знания; крылья символизируют трансформацию. Золотой меч означает проникающую истину и чистоту. Все это вместе представ-ляет собой аспекты тех архетипических качеств и ресурсов, которые человек должен мобилизовать для исцеления от встречи с Медузой , назваваемую травмой.
Отражение Медузы, которое мы должны увидеть и отреагировать, чтобы победить, трансформировав всю мощь ее энергии, символизирует нашу инстинктивную природу. Однажды соприкоснувшись с этой пер-вобытной мудростью, мы получим способность присутствовать в нашем собственном организме так же полно, как и в общении с другими. Эта внутренняя мудрость позволяет нам не только справляться с травмой, но и полноценно переживать себя и сопереживать другим. Без нее все наши отношения были бы запутаны или подчинялись сверхконтролю.
По другой версии мифа, Персей собирает капли крови Медузы в два пузырька. Один пузырек обладает способностью убивать, а другой - возвращать умершего к жизни. Здесь нам открывается двойственная природа травмы: сначала проявляется ее разрушительная способность отнимать у жертвы способность жить и радоваться жизни. Другая сто-рона - парадокс травмы - ее способность трансформировать и воскре-шать. Будет ли травма жестокой и карающей Горгоной, или же станет средством, позволяющим взлететь к вершинам трансформации и со-вершенства, зависит от того, мы к ней подходим.
Поскольку мы в известной степени являемся животными, травма - это жизненный факт. Однако, в той мере, в какой мы представляем со-бой социальных животных, она не должна быть приговором жизни. Можно учиться на опыте животных, и вместо того, чтобы отбрасывать свои инстинкты, мы можем опираться на них. При соответствующем руководстве и поддержке с их стороны, мы способны подражать анти-лопе и научиться дрожать и трястись, возвращаясь в стадо. Будучи спо-собными обуздывать эту примитивную и разумную инстинктивную энергию, мы можем преодолеть травму и трансформировать ее.
Сострадающее присутствие
У восьмилетней Анны - огромные черные глаза. Она могла бы стать моделью для одной из популярных картин Дэвида Кина, изобра-жающих детей с миндалевидными глазами. Школьная медсестра при-вела ее на встречу со мной. Бледная, с опущенной головой, едва дыша-щая, она похожа на олененка, оцепеневшего под ярким светом фар приближающегося автомобиля. Ее болезненное лицо ничего не выража-ет, а правая рука болтается, как будто повреждена ее связь с плечом.
Двумя днями ранее Анна отправилась на школьную прогулку на по-бережье. Вместе с дюжиной одноклассников она резвилась в воде, когда внезапно течение подхватило их и понесло в море. Анну удалось спа-сти, но Мери (одна из матерей, сопровождающих детскую группу), бо-рясь с морской стихией, утонула. Мери, имея собственных детей, явля-лась чем-то вроде приемной матери для многих соседских ребят, вклю-чая Анну, и вся округа была шокирована ее трагической гибелью. Мы попросили медсестру понаблюдать за детьми, у которых внезапно про-явился набор характерных симптомов (головная боль и боли в животе, лихорадка). Анна уже трижды была у медсестры, жалуясь на боль и дискомфорт в правой руке и плече.
Ошибка, которую часто совершают сведущие «травматологи», за-ключается в том, что ребенка просят рассказать о чувствах, пережитых непосредственно вслед за событием. Подобная практика может быть опасной и приводить к ретравматизации, так как в этот момент дети особенно ранимы и пережитая травма может снова актуализироваться. После «потрясения» могут всплыть предшествующие травмы, создавая сложную ситуацию, которая может включать « глубокие секреты», не-высказанный стыд, а также чувства вины, гнева и боли. Поэтому преж-де, чем встретиться с Анной, мы познакомились с ее историией со слов нескольких знавших ее учителей. Удалось узнать следующее.
В возрасте двух лет Анна была свидетелем того, как отец ранил ее мать в плечо, а затем лишил себя жизни. Недавно Анна была страшно разозлена на Рэнди, шестнадцатилетнего сына Мери, когда тот дразнил ее двенадцатилетнего брата. Весьма вероятно, что Анна затаила злобу на Рэнди, и жаждала возмездия. Это наводило на мысль, что Анна могла испытывать чувство вины за смерть Мери, - возможно, даже личную ответственность.
Я попросил медсестру перевязать поврежденную руку Анны. Это помогало Анне удерживать застывшую «энергию шока», блокирован-ную в ее руке, а также способствовало усилению ее внутреннего осоз-навания. В условиях этого удерживания и поддержки Анна, подобно антилопе, могла медленно и постепенно оживать, получая доступ сво-им чувствам и реакциям, которые помогали ей возвращаться к жизни.
- Какое ощущение внутри твоей руки, Анна? - спрашиваю я мягко.
- Очень больно, - отвечает она тихо. Ее глаза опущены, и я гово-рю:
- Сильно болит, да?
- Да.
- Где болит? Можешь показать мне пальчиком?
Она указывает на место в верхней части предплечья и говорит:
- И вокруг тоже.
В ее правом плече появляется легкая дрожь, сопровождаемая лег-ким вздохом. В тот же миг ее лицо розовеет.
- Это хорошо, дорогая. Сейчас стало немного лучше? - Она кивает и снова вздыхает. После этого незначительного расслабления она вне-запно цепенеет, бережно прижимая руку к телу. Я ловлю момент.
- Куда была ранена твоя мама? - Она показывает на то же самое место на руке и начинает дрожать. Дрожь усиливается, затем пере-ходит ниже на руку и выше на шею.
- Хорошо, Анна, пускай она подрожит, как желе, - какого цвета это желе, красное, зеленое или прозрачное? Можешь потрясти? Мо-жешь почувствовать дрожь?
- Оно желтое, - отвечает она, - как Солнце на небе. - Она делает почти полный вздох, затем смотрит на меня, в первый раз. Я улыбаюсь и киваю. Ее глаза всматриваются в меня некоторое время, затем опус-каются.
- Как сейчас чувствует себя рука?
- Боль перешла в пальцы. - Ее пальцы слегка подрагивают. Я говорю с ней тихо, мягко, ритмично.
- Знаешь, Анна, дорогая… Я не думаю, что во всем городе найдется хотя бы один человек, который бы не чувствовал своей вины за то, что Мери умерла. - Она взглянула на меня, и я продолжил. - Конечно, этом нет их вины … но все так чувствуют... и это потому что все так сильно любят Мери. - Она поворачивается и смотрит на меня. На ее лице отражается понимание. Она неотрывно смотрит на меня, а я продолжаю:
- Иногда бывает, чем больше мы любим кого-то, тем больше нам кажется, что это наша вина. - Две слезинки скатываются по ее ще-кам, и она медленно отворачивается от меня. - И иногда мы на кого-то злимся, а когда что-то плохое происходит с ним, то начинаем ду-мать, что это произошло из-за того, что мы хотели, чтобы это про-изошло.
Анна смотрит мне прямо в глаза, и я продолжаю.
- Ты знаешь, когда что-то плохое случается с тем, кого мы лю-бим или ненавидим, это происходит не из-за наших чувств. Иногда не-приятности происходят сами по себе, а чувства, неважно насколько они сильны, - это только чувства.
Взгляд Анны - глубокий и благодарный. Я чувствую, как слезы пере-полняют меня. Я спрашиваю, не хочет ли она вернуться в класс. Она кивает, окидывает всех нас еще одним взглядом и выходит за дверь.
Алекс (как и несколько других детей, ставших свидетелями траге-дии) стал плохо спать и есть. Его отец привел его к нам, так как мальчик ничего не ел последние два дня.
Мы сидим рядом, и я спрашиваю его, может ли он почувствовать, что там внутри его живота. Он бережно кладет руку на живот и, сопя, произносит: «Да».
- Что ты там ощущаешь?
- Он такой тугой, как узел.
- Больно, да?
- Да.
- Ты знаешь, Алекс, он должен болеть… но он не будет болеть все-гда.
Слезы градом покатились по щекам мальчика, и его лицо и руки вновь обрели цвет. В тот вечер он ел как обычно. На похоронах Мери Алекс открыто плакал, тепло улыбался и обнимал своих друзей.
Поскольку травма «заперта» в теле, в теле же нужно искать к ней доступ и путь к исцелению. В условиях настоящей поддержки тело будет разряжать блокированную энергию, подобно течению потока, несущемуся в море. Слова используются в качестве сопереживающего отражения, а не для объяснения.
Не надо помогать друг другу «избавляться от своих чувств», нужно лишь быть сострадающе присутствующими по отношению друг к другу.
В процессе исцеления от травмы телесный «переживаемый смысл» подобен щиту Персея. Благодаря отражению нашего телесного осознавания, мы можем управлять внутренними ресурсами, которые трансформируют травму. Все, что нам нужно, ждет внутри. Мы должны нау-читься стать героями своего собственного исцеления, но не просто ге-роями, говорящими «нет» собственной виктимизации и ищущими воз-мездия, а Героями, которые, говоря «да» Пегасу и достигают новых высот эволюционной свободы. Медуза есть страх. Страх превращает нас в камень. Пришло время для человечества оставить «каменный век» позади. Травма - это то, что объединяет всех нас, ибо каждый когда-либо в своей жизни сталкивался с ней. Как и кровь из раны Медузы, травма - это дар. Из беды, какой мы ее себе представляем, травма мо-жет стать тем, чем она действительно является, - природным механиз-мом личностной, социальной и глобальной трансформации.
Перевод - Иванченко С.Н.
Научная редакция - Мазур Е.С.
Ссылки по теме:
- начало статьи здесь.
- Воронка травмы
Завершение
«Действия должны доводиться до своего завершения. Каким бы ни была его отправная точка, окончание его будет прекрасным. Дело бывает отвратительно лишь только из-за того, что оно не было доведено до конца».
Жан Жене, из « Воровского дневника ».
Хотя кажется, что мы далеко ушли от таких животных, как антилопа и гепард, реакции человека на угрозу являются биологическими. Это инстинктивные функции нашего организма. Для антилопы ситуация угрозы жизни является повседневной обыденностью, поэтому для нее целесообразно иметь встроенную в биологическую систему способ-ность разрешать и завершать эти эпизоды. Угроза довольно обычна и для людей. Хотя мы редко это осознаем, но мы также владеем внутрен-ней способностью к завершению и разрешению травматичных эпизодов. Наши реакции на угрозу имеют биологический характер, и разрешение травмы также является биологическим по своей природе.
Для того чтобы оставаться здоровым, все животные (включая и лю-дей) должны разряжать огромную энергию, мобилизованную в ситуа-ции борьбы за выживание. Эта разрядка венчает нашу реакцию на угро-зу, позволяя нам вернуться к нормальному функционированию. В био-логии процесс данного рода называется гомеостазом, указывая на спо-собность организма адекватно отвечать на любые предлагаемые условия и затем возвращаться к исходному уровню, называемому «нормальным» функционированием.
В видеофильме Национального географического общества «Бди-тельный белый медведь» фигурирует испуганный медведь, преследуе-мый летящим самолетом, из которого по нему стреляют снотворным. Затем его окружают биологи и связывают. Когда большой зверь выхо-дит из состояния шока, он начинает дрожать, сотрясаясь в почти кон-вульсивных движениях. Кажется, что его конечности двигаются хао-тично. Движения завершаются тремя глубокими вздохами, которые распространяются по всему телу. Комментатор фильма (биолог) гово-рит, что такое поведение медведя необходимо для того, чтобы «сдуть стресс», накопленный во время поимки. При замедленном повторе ста-новится ясно, что «случайные» подрагивания ног на самом деле пред-ставляют собой скоординированные движения бега - подобным обра-зом животное завершило свой бег (прерванный в момент поимки), раз-рядило «застывшую энергию», а затем «оголтело» задышало всем те-лом.
Я впервые осознал огромное значение этих физиологических реак-ций для исцеления от травмы благодаря одному случаю. В 1969 г. пси-хиатр направил ко мне на прием пациентку, страдавшую от острой тре-воги и приступов страха. Приступы приобрели такую силу и настойчи-вость, что женщина (Ненси) не могла выходить из дома без сопровож-дения. Психиатр, мой друг, который знал о моем интересе к проблеме психического/телесного исцеления (в то время совершенно новой об-ласти), счел, что пациентке может помочь разработанная мной техника, основанная на телесном осознавании как способе глубокой релаксации.
Релаксация не помогла. На нашей первой сессии я, по наивности и из лучших побуждений, пытался помочь ей расслабиться. В результате моих усилий Ненси испытала сильный приступ страха. Она казалась парализованной и не могла дышать. Ее сердце бешено колотилось, а затем почти перестало биться. Я сильно испугался, когда мы вместе по-дошли к ее кошмарному приступу.
Охваченный своим собственным страхом, но, тем не менее, стараясь сохранять присутствие в настоящем, я увидел в своем воображении прыгающего тигра. Повинуясь образу, я громко воскликнул: «На тебя напал большой тигр. Представь, как он подбирается к тебе. Спасайся, беги к дереву и влезай на него!» К моему удивлению, ее ноги задрожа-ли, как будто она побежала. Она издала холодящий кровь вопль, на ко-торый прибежал полицейский (к счастью, мой коллега смог объяснить ему ситуацию). Она начала вздрагивать, дрожать и сотрясаться в кон-вульсиях всем телом.
Ненси продолжала дрожать почти целый час. Потом она рассказала об ужасном детском воспоминании. Когда ей было три года, ей удаляли гланды, и во время операции привязали к столу. Анестезию делали эфи-ром. Неспособная двигаться, чувствуя удушье (обычная реакция на эфир), она пережила чудовищные галлюцинации. Этот ранний опыт оказал на нее сильнейшее воздействие. Ненси была сильно напугана и в результате стала демонстрировать физиологическую реакцию оцепене-ния, которую биологи называют «реакцией иммобилизации». Другими словами, ее тело буквально обрекало себя на гибель, и реакция бегства просто не могла осуществиться. В этом состоянии «ядерной тревоги», вместе со спонтанной, уверенной в себе личностью, Ненси потеряла свое реальное витальное Я. Она не умирала буквально, но части ее лич-ности испытывали своего рода смерть.
После прорыва, который был сделан на нашей первой сессии, Ненси покидала мой кабинет с чувством, что она вновь, по ее словам, «обрела себя». Мы встречались еще некоторое время, на сессиях она продолжа-ла дрожать, но приступ тревоги, испытанный в тот день, был послед-ним. Она прекратила принимать лекарства, в дальнейшем поступила в университет и защитила диссертацию, и рецидивов болезни у нее больше не было.
Из Африки
Я недавно описывал Эндрю Бванали, биологу из Национального Парка Мзузу в Малави (Центральная Африка), особенный тип спонтан-ной дрожи, тремора и дыхания, которые Ненси и другие клиенты де-монстрировали на терапевтических сессиях. Он взволнованно закивал, затем воскликнул: «Да, да, да! Это правда. Прежде чем отпустить пой-манных животных на волю, мы убеждаемся, в том, что они сделали то, что вы сейчас описали». Он опустил глаза и мягко добавил: «Если они не будут так дрожать и вздыхать перед освобождением, они не выжи-вут… они умрут». Хотя люди редко умирают от незавершенной травмы, но жизнь вследствие травмы может серьезно ухудшиться. Результатом для многих из нас становится состояние, которое описывается как «жи-вой мертвец».
Пробуждение тигра
В ДСМ-4 «реакция панической тревоги» определена так: «Приступ возникает внезапно и быстро достигает пика (обычно в течение 10 ми-нут), часто сопровождаясь чувством неотвратимой угрозы или надви-гающейся опасности с побуждением к бегству. Симптомы: учащенное сердцебиение, потоотделение, тремор (который человек обычно пытает-ся подавить), ощущение нехватки дыхания, удушья, боли в груди или дискомфорт, тошнота или боли в животе, головокружение, страх потери контроля или страх “сойти с ума”».
Более трех миллионов американцев страдают от регулярных паниче-ских атак, большинство из них - женщины, так как, сравнительно с мужчинами, последние чаще подвергаются преследованиям. В опреде-лении панической тревоги указывается на «ощущение неотвратимой угрозы или неизбежной надвигающейся опасности с побуждением к бегству». В этом вся суть травмы: побуждение к бегству и ощущение невозможности его осуществить.
Когда я встретил Ненси, я изучал поведение животных хищников и их жертв. Я был заинтригован сходством между параличом Ненси, ко-гда у нее начался приступ страха, и состоянием антилопы, которое мы обсуждали раньше. Большинство травоядных используют реакцию им-мобилизации, когда на них нападают более крупные и сильные хищни-ки. Я убежден, что эти исследования повлияли на возникновение цели-тельного образа тигра. В течение нескольких лет после этого случая я пытался понять значение приступов тревоги у Ненси и ее реакцию на образ тигра. Теперь я знаю, что это был не драматичный эмоциональ-ный катарсис и не оживление ее детских переживаний тонзилэктомии, послужившее катализатором ее исцеления, а разрядка энергии, кото-рую она ощутила при превращении пассивной реакции застывшей не-подвижности в активное и успешное бегство. Образ тигра пробудил ее инстинктивное, реактивное я.
Другое решающее открытие, полученное из опыта работы с Ненси, состояло в том, что ресурсы, дающие возможность человеку выстоять перед лицом угрозы, могут быть использованы для исцеления. Это справедливо не только на момент переживания события, но и даже спустя многие годы.
Я узнал, что для того, чтобы излечиться от травмы, не обязательно раскапывать и оживлять воспоминания. На самом деле сильная эмоцио-нальная боль может привести к ретравматизации. Все, что нужно де-лать, чтобы освободиться от симптомов и страхов, - усилить наши глу-бокие физиологические ресурсы и сознательно их использовать. Если же мы будем продолжать игнорировать возможность изменения наших инстинктивных реакций, мы останемся в состоянии оцепенения и боли.
Чем больше я работал с людьми, страдающими от тревожных и так называемых «психосоматических» расстройств - таких как мигрени, мышечные синдромы (фибромиалгия, боли в пояснице и шее), функ-циональные желудочно-кишечные расстройства, астма и даже некото-рые формы эпилепсии, - тем больше я убеждался, что эти симптомы являются попыткой нервной системы связать (или удержать) сильную энергию выживания, которая осталась в теле в результате неразрешен-ной травмы. Если эту энергию постепенно разряжать физиологически посредством умеренной дрожи (часто сопровождаемой ознобом, пере-ходящим в потоотделение), симптомы часто значительно сокращаются или даже могут исчезнуть.
Иногда, хотя и не всегда, образы пережитых драматических событий могут указать на возможные источники ресурсов. Они не обязательно помогают исцелению. И нельзя сказать, что эти образы абсолютно точ-но описывают произошедшее событие. Их изучение привело меня к за-ключению, что так называемые «травматические воспоминания» не все-гда являются подлинной историей произошедшего события. Возникаю-щие образы правдивы в том плане, что они соответствуют «энергетиче-ской силе» переживания. Они также удовлетворяют тому глубокому томление, которое мы, люди, переживаем, стремясь узнать, что с нами произошло. Это ключ к пониманию загадки травматических воспоми-наний и избеганию ловушек, создаваемых «ложными воспоминаниями». Нам важно понять, что многие люди (неосознанно) переживают меди-цинские процедуры почти также как переживают изнасилования. Любое предположение об изнасиловании или соблазнении, сделанное терапев-том (или другим посредником) может привести травмированного чело-века к созданию «ложных воспоминаний», объясняющих любой, «по-хожий на изнасилование» опыт.
Травма - первая помощь
В США от 30 до 40 млн. человек (12-15% населения) испытывают постоянную тревогу. Еще 12 млн. страдают от более мягкой формы тревоги, известной как «синдром беспокойных ног» (причина этого дрожания ног - в незавершенной реакции бегства, которую демонстри-ровала Ненси, когда спасалась от воображаемого тигра). Сюда нужно добавить 12,5 млн. человек, страдающих от обсессивно-компульсивных расстройств (сверхбдительности, когда человек постоянно находится в состоянии боевой готовности), пребывающих в поисках несуществую-щей угрозы.
В Америке и других индустриальных странах продолжает расти ко-личество заболеваний, связанных со стрессом (психические и физиче-ские), так же как и серьезных психических расстройств (включая трево-гу, депрессию, нарушения сна и злоупотребление медицинскими препа-ратами). В 1994 г. консервативный журнал «Архивы общей психиат-рии» писал, что половина всего взрослого населения Америки отвечает формальным диагностическим критериям, свидетельствующим о серь-езных психических заболеваниях. Со времен Второй Мировой войны количество случаев подростковой депрессии и суицидов увеличилось в три раза. Еще более пугает то, что показатели гиперактивности и син-дрома дефицита внимания (СДВ) достигают эпидемических значений. Различные школьные округа сообщают, что от 20 до 30% учащихся младших классов регулярно употребляют риталин (препарат из группы амфетаминов, который выписывают врачи для снятия гиперактивности и СДВ). Этот препарат и ему подобные не только опасны и вызывают зависимость, но, главное, не приводят к решению проблемы. Я считаю, что значительная часть детей с диагнозом гиперактивность (или СДВ) на самом деле страдают от последствий неразрешенной травмы. Их по-ведение (которое мы определяем как нарушение) часто является прояв-лением гипервозбуждения и сверхбдительности, то есть симптомов травмы.
Безосновательное применение лекарств в ответ на эту эпидемию на-столько пугающе, насколько и не обосновано. Эти так называемые «расстройства» не являются собственно заболеваниями, как, например, пневмония или юношеский диабет. Почему мы не обеспокоены всерьез появлением в обозримом будущем поколений химически зависимых граждан? Станет ли Америка «прозак-нацией», неспособной жить без стимуляторов и антидепрессантов? Возможно, такая ситуация уже сло-жилась. Наша растущая химическая зависимость, рассматриваемая в контексте правительственной программы «Война с наркотиками», вы-глядит абсолютно нелепо. Учитывая значительное количество детей и взрослых, находящихся на крючке у сильных (легальных) препаратов, «изменяющих сознание» (не говоря об алкоголе и незаконных наркоти-ках), приходится задуматься: в чем ошибка?
Согласно господствующему в психиатрии взгляду, эти расстройства считаются «биологическими заболеваниями». Стандартное лечение - фармакологическое. Я убежден, лекарства могут быть полезным компо-нентом в лечении этих недугов, однако, превалирующее замешательст-во между биологической дезадаптацией и «болезнью мозга» в понима-нии травмы маскирует то глобальное влияние, которое неизжитый стресс и травма оказывают на наш организм.
Когда мы находимся под влиянием сверхсильной угрозы, наше тело и нервная система активируют спасительные реакции выживания. Если мы лишены возможности, позволяющей осуществить этот внутренний «план действий», то не можем также и разрядить подавляющую часть энергии, мобилизованной для спасения. Когда дело складывается по-добным образом (как с Ненси), в нашем теле и мозге накапливается не-разряженная резидуальная энергия, которая и проявляется в симптомах травмы. Большинство симптомов травмы можно найти в описаниях психических и «психосоматических заболеваний». Почему мы, люди, стали столь уязвимы для травмы - этот сложный вопрос я рассматриваю в своей новой книге «Пробуждение тигра - исцеление травмы при по-мощи тела». В ней я хочу подчеркнуть, что можно предотвратить еже-годные много миллиардные расходы государства (более 44 млрд. только на лечение депрессии) и безмолвные страдания людей.
Чем дольше травматическая активация остается неразрешенной, тем более трудной и долговременной оказывается задача исцеления. Многие люди знают, как оказать первую медицинскую помощь: как остановить кровотечение, что делать при ожогах или как помочь задыхающемуся человеку. Весьма немногие из нас знают, как оставаться присутствую-щим и поддерживать эмоционально-энергетический контакт, необходи-мый для гарантии, что стрессогенное или чрезвычайное событие не приведет к образованию ослабляющих здоровье симптомов травмы, которые могут стать хроническими. Это тот вызов, который мы должны принять, если стремимся стать победителями травмы (а не жертвами и даже не выжившим). “Первая помощь” при травме должна оказываться на уровне общества, как и меры приостановки роста волн насилия, ко-торые угрожают нашему выживанию как виду. Если мы продолжаем развиваться, мы, прежде всего, должны научиться управлять своими внутренними ресурсами, которые позволяют нам быть полноценными человеческими существами.
Медуза Горгона
Мифология дает нам урок того мужества, с которым нужно встре-чать опасность. Мифы представляют собой истории, которые просто и прямо указывают на суть нашего бытия. Они напоминают нам о наших глубочайших чаяниях и открывают скрытые в нас силы и ресурсы. Они являются картой нашей истинной природы, путями, которые связывают нас друг с другом, с природой, с космосом. И, если мы позволим им, они смогу привести нас домой. Древнегреческий миф о Медузе Гор-гоне отражает сущность травмы и описывает ее трансформацию. Со-единение воедино мифа и биологии («био-мифология» или «мифо-биология») поможет нам раскрыть тайну травмы.
Как повествует греческий миф, тот, кто посмотрел Медузе прямо в глаза, в тот же миг обращался в камень… и моментально застывал. Пе-ред тем как встретиться лицом к лицу со змееволосым демоном, Персей обратился за советом к Афине. Ее совет был прост: ни при каких усло-виях не смотреть на Горгону прямо. Послушав мудрый совет, Персей использовал свой щит как зеркало, в котором отразилась Медуза, и смог отрубить ей голову, не превратившись в камень.
Если вы хотите исцелиться от травмы, необходимо знать, что с ней нельзя бороться напрямую. Это может стать тяжелым уроком. Если мы делаем ошибку, пряма конфронтируя с травмой, Медуза делает с нами то, что делает Медуза. Согласно своей природе, она превращает нас в камень. Подобно игре «китайский палец», в которую все мы играли детьми, чем больше мы стараемся преодолеть травму, тем больше она затягивает нас. Но вот что говорит миф далее.
Из раны Медузы появились два существа: Пегас, крылатый конь, и Хрисар, воин с золотым мечом. Конь является символом тела и ин-стинктивного знания; крылья символизируют трансформацию. Золотой меч означает проникающую истину и чистоту. Все это вместе представ-ляет собой аспекты тех архетипических качеств и ресурсов, которые человек должен мобилизовать для исцеления от встречи с Медузой , назваваемую травмой.
Отражение Медузы, которое мы должны увидеть и отреагировать, чтобы победить, трансформировав всю мощь ее энергии, символизирует нашу инстинктивную природу. Однажды соприкоснувшись с этой пер-вобытной мудростью, мы получим способность присутствовать в нашем собственном организме так же полно, как и в общении с другими. Эта внутренняя мудрость позволяет нам не только справляться с травмой, но и полноценно переживать себя и сопереживать другим. Без нее все наши отношения были бы запутаны или подчинялись сверхконтролю.
По другой версии мифа, Персей собирает капли крови Медузы в два пузырька. Один пузырек обладает способностью убивать, а другой - возвращать умершего к жизни. Здесь нам открывается двойственная природа травмы: сначала проявляется ее разрушительная способность отнимать у жертвы способность жить и радоваться жизни. Другая сто-рона - парадокс травмы - ее способность трансформировать и воскре-шать. Будет ли травма жестокой и карающей Горгоной, или же станет средством, позволяющим взлететь к вершинам трансформации и со-вершенства, зависит от того, мы к ней подходим.
Поскольку мы в известной степени являемся животными, травма - это жизненный факт. Однако, в той мере, в какой мы представляем со-бой социальных животных, она не должна быть приговором жизни. Можно учиться на опыте животных, и вместо того, чтобы отбрасывать свои инстинкты, мы можем опираться на них. При соответствующем руководстве и поддержке с их стороны, мы способны подражать анти-лопе и научиться дрожать и трястись, возвращаясь в стадо. Будучи спо-собными обуздывать эту примитивную и разумную инстинктивную энергию, мы можем преодолеть травму и трансформировать ее.
Сострадающее присутствие
У восьмилетней Анны - огромные черные глаза. Она могла бы стать моделью для одной из популярных картин Дэвида Кина, изобра-жающих детей с миндалевидными глазами. Школьная медсестра при-вела ее на встречу со мной. Бледная, с опущенной головой, едва дыша-щая, она похожа на олененка, оцепеневшего под ярким светом фар приближающегося автомобиля. Ее болезненное лицо ничего не выража-ет, а правая рука болтается, как будто повреждена ее связь с плечом.
Двумя днями ранее Анна отправилась на школьную прогулку на по-бережье. Вместе с дюжиной одноклассников она резвилась в воде, когда внезапно течение подхватило их и понесло в море. Анну удалось спа-сти, но Мери (одна из матерей, сопровождающих детскую группу), бо-рясь с морской стихией, утонула. Мери, имея собственных детей, явля-лась чем-то вроде приемной матери для многих соседских ребят, вклю-чая Анну, и вся округа была шокирована ее трагической гибелью. Мы попросили медсестру понаблюдать за детьми, у которых внезапно про-явился набор характерных симптомов (головная боль и боли в животе, лихорадка). Анна уже трижды была у медсестры, жалуясь на боль и дискомфорт в правой руке и плече.
Ошибка, которую часто совершают сведущие «травматологи», за-ключается в том, что ребенка просят рассказать о чувствах, пережитых непосредственно вслед за событием. Подобная практика может быть опасной и приводить к ретравматизации, так как в этот момент дети особенно ранимы и пережитая травма может снова актуализироваться. После «потрясения» могут всплыть предшествующие травмы, создавая сложную ситуацию, которая может включать « глубокие секреты», не-высказанный стыд, а также чувства вины, гнева и боли. Поэтому преж-де, чем встретиться с Анной, мы познакомились с ее историией со слов нескольких знавших ее учителей. Удалось узнать следующее.
В возрасте двух лет Анна была свидетелем того, как отец ранил ее мать в плечо, а затем лишил себя жизни. Недавно Анна была страшно разозлена на Рэнди, шестнадцатилетнего сына Мери, когда тот дразнил ее двенадцатилетнего брата. Весьма вероятно, что Анна затаила злобу на Рэнди, и жаждала возмездия. Это наводило на мысль, что Анна могла испытывать чувство вины за смерть Мери, - возможно, даже личную ответственность.
Я попросил медсестру перевязать поврежденную руку Анны. Это помогало Анне удерживать застывшую «энергию шока», блокирован-ную в ее руке, а также способствовало усилению ее внутреннего осоз-навания. В условиях этого удерживания и поддержки Анна, подобно антилопе, могла медленно и постепенно оживать, получая доступ сво-им чувствам и реакциям, которые помогали ей возвращаться к жизни.
- Какое ощущение внутри твоей руки, Анна? - спрашиваю я мягко.
- Очень больно, - отвечает она тихо. Ее глаза опущены, и я гово-рю:
- Сильно болит, да?
- Да.
- Где болит? Можешь показать мне пальчиком?
Она указывает на место в верхней части предплечья и говорит:
- И вокруг тоже.
В ее правом плече появляется легкая дрожь, сопровождаемая лег-ким вздохом. В тот же миг ее лицо розовеет.
- Это хорошо, дорогая. Сейчас стало немного лучше? - Она кивает и снова вздыхает. После этого незначительного расслабления она вне-запно цепенеет, бережно прижимая руку к телу. Я ловлю момент.
- Куда была ранена твоя мама? - Она показывает на то же самое место на руке и начинает дрожать. Дрожь усиливается, затем пере-ходит ниже на руку и выше на шею.
- Хорошо, Анна, пускай она подрожит, как желе, - какого цвета это желе, красное, зеленое или прозрачное? Можешь потрясти? Мо-жешь почувствовать дрожь?
- Оно желтое, - отвечает она, - как Солнце на небе. - Она делает почти полный вздох, затем смотрит на меня, в первый раз. Я улыбаюсь и киваю. Ее глаза всматриваются в меня некоторое время, затем опус-каются.
- Как сейчас чувствует себя рука?
- Боль перешла в пальцы. - Ее пальцы слегка подрагивают. Я говорю с ней тихо, мягко, ритмично.
- Знаешь, Анна, дорогая… Я не думаю, что во всем городе найдется хотя бы один человек, который бы не чувствовал своей вины за то, что Мери умерла. - Она взглянула на меня, и я продолжил. - Конечно, этом нет их вины … но все так чувствуют... и это потому что все так сильно любят Мери. - Она поворачивается и смотрит на меня. На ее лице отражается понимание. Она неотрывно смотрит на меня, а я продолжаю:
- Иногда бывает, чем больше мы любим кого-то, тем больше нам кажется, что это наша вина. - Две слезинки скатываются по ее ще-кам, и она медленно отворачивается от меня. - И иногда мы на кого-то злимся, а когда что-то плохое происходит с ним, то начинаем ду-мать, что это произошло из-за того, что мы хотели, чтобы это про-изошло.
Анна смотрит мне прямо в глаза, и я продолжаю.
- Ты знаешь, когда что-то плохое случается с тем, кого мы лю-бим или ненавидим, это происходит не из-за наших чувств. Иногда не-приятности происходят сами по себе, а чувства, неважно насколько они сильны, - это только чувства.
Взгляд Анны - глубокий и благодарный. Я чувствую, как слезы пере-полняют меня. Я спрашиваю, не хочет ли она вернуться в класс. Она кивает, окидывает всех нас еще одним взглядом и выходит за дверь.
Алекс (как и несколько других детей, ставших свидетелями траге-дии) стал плохо спать и есть. Его отец привел его к нам, так как мальчик ничего не ел последние два дня.
Мы сидим рядом, и я спрашиваю его, может ли он почувствовать, что там внутри его живота. Он бережно кладет руку на живот и, сопя, произносит: «Да».
- Что ты там ощущаешь?
- Он такой тугой, как узел.
- Больно, да?
- Да.
- Ты знаешь, Алекс, он должен болеть… но он не будет болеть все-гда.
Слезы градом покатились по щекам мальчика, и его лицо и руки вновь обрели цвет. В тот вечер он ел как обычно. На похоронах Мери Алекс открыто плакал, тепло улыбался и обнимал своих друзей.
Поскольку травма «заперта» в теле, в теле же нужно искать к ней доступ и путь к исцелению. В условиях настоящей поддержки тело будет разряжать блокированную энергию, подобно течению потока, несущемуся в море. Слова используются в качестве сопереживающего отражения, а не для объяснения.
Не надо помогать друг другу «избавляться от своих чувств», нужно лишь быть сострадающе присутствующими по отношению друг к другу.
В процессе исцеления от травмы телесный «переживаемый смысл» подобен щиту Персея. Благодаря отражению нашего телесного осознавания, мы можем управлять внутренними ресурсами, которые трансформируют травму. Все, что нам нужно, ждет внутри. Мы должны нау-читься стать героями своего собственного исцеления, но не просто ге-роями, говорящими «нет» собственной виктимизации и ищущими воз-мездия, а Героями, которые, говоря «да» Пегасу и достигают новых высот эволюционной свободы. Медуза есть страх. Страх превращает нас в камень. Пришло время для человечества оставить «каменный век» позади. Травма - это то, что объединяет всех нас, ибо каждый когда-либо в своей жизни сталкивался с ней. Как и кровь из раны Медузы, травма - это дар. Из беды, какой мы ее себе представляем, травма мо-жет стать тем, чем она действительно является, - природным механиз-мом личностной, социальной и глобальной трансформации.
Перевод - Иванченко С.Н.
Научная редакция - Мазур Е.С.
Ссылки по теме:
- начало статьи здесь.
- Воронка травмы