Пообщался с КГБ. Окончание.
На начало
Вечером Олег ждал меня на Каширке. Мы поздоровались и я передал ему коробок с микросхемами. Олегу надо было зайти к знакомому в больницу, а я поехал домой.
Через пару дней утром мне звонят и вежливый голос сообщает, что со мной хотят поговорить в Комитете Государственной Безопасности. Спрашивают когда мне будет удобно. Я ответил, что в любое время, например, сегодня. Очень хорошо, говорят. Подъезжайте к нам по такому адресу, позвоните в звонок на двери подъезда и не забудьте взять паспорт. Адрес - один из переулков около Дзержинской площади.
Во всех нас, людях нашего поколения, есть генетическая боязнь таких звонков. Ну, думаю, влип. Перебираю свои грехи и не вижу ничего, что могло заинтересовать Органы.
Через час был в указанном месте. Это оказался капитальный дом старой постройки, который выглядел жилым. Позвонил и дверь открылась. Предъявил паспорт. Охранник ввел меня в небольшую приемную: стол с телефоном, за ним работник, и несколько стульев по стенкам. Сказал подождать.
Действительно, через пару минут вышел человек в черном костюме и не называя фамилии, только по имени и отчеству, предложил следовать за ним. Он привел меня в спартански обставленный кабинет, единственным украшением которого был портрет Дзержинского. За столом сидел мужик, естественно, в черном костюме, белой рубашке и галстуке. Представился и предложил курить. Я ответил, что воспользуюсь его предложением позже, если разговор затянется.
Он сразу начал по делу.
- Вы знакомы с Олегом Петровичем Буруновым (фамилию я изменил).
- Да, конечно, это мой однокурсник.
Я решил, что они владеют информацией, поэтому отвечать надо правдиво, не подставляя себя и других.
- Когда Вы последний раз общались с ним?
- Недавно. Пару дней тому назад.
- А где?
- На станции метро Каширская.
- Зачем Вы встречались?
- Олег Петрович отвечает за работу вычислительного центра. У него вышла из строя одна микросхема американского производства и он попросил меня найти советский аналог. Машины должны работать!
- А до этого когда Вы с ним встречались?
- Точно не помню, но с месяц назад.
- Для чего?
- Олег принес мне книгу почитать?
- Какую книгу?
- Вам не понравится, но это была "Доктор Живаго".
- А еще какие книги он Вам давал читать?
- Разные.
- Давал ли он Вам читать книги Солженицина.
- Да.
- Ну и как?
Это, как я понял, был ключевой вопрос.
- Да, никак. Все, написанное Солженициным, есть художественное изложение доклада Хрущева на ХХ съезде партии. Это история, а ошибки исправлены и теперь нарушений законности нет. Я вообще считаю, что Солженицина надо было опубликовать в СССР. Пусть все читают. А то, слухи "громче" значимости его произведений.
- Вы так считаете?
- Да, я так считаю. Кстати, Олег Петрович разделяет мою точку зрения.
- А Олег Петрович не пытался у Вас узнать чем Вы занимаетесь.
- Конечно нет! Он прекрасно знает, что я ему не сказал бы. Да и зачем ему это могло понадобиться? У нас издаются Труды Института. Они на открытом доступе в ГПНТБ (Государственная публичная научно-техническая библиотека). Бери и читай. Его технического образования достаточно, чтобы из них понять чем занимается Институт.
- Скажите, а Вы не хотели бы работать у нас?
К такому я был не готов. Надо было отбояриваться, но так, чтобы не наговорить лишнего.
- Спасибо за предложение, но у меня очень интересная работа и мне кажется, что я на своем месте.
- Спасибо за откровенный разговор. До свиданья.
- Я могу передать содержание разговора Олегу Петровичу?
- Мы сами с ним поговорим, но скажу Вам, что Вы ему помогли.
- Я ему не помогал и изложил правду. До свидания.
Я думал позвонить - не позвонить? Пока думал позвонил Олег и поблагодарил за хорошие отзывы. Он остался работать в кремлевке, а потом женился и уехал в Ленинград. Связь потерялась.
NB.
В беседе с офицером КГБ я "сделал морду ящиком" и притворился, что не понимаю опасности гластности для строя. Мне уже тогда было ясно, что публикацией Солженицина и Пастернака они не отделаются, что за ними пойдут Замятин и Шаламов, что народ не остановится на "разрешили говорить", что закончится все развалом Союза. Жизнь показала, что я был прав.
На начало
Вечером Олег ждал меня на Каширке. Мы поздоровались и я передал ему коробок с микросхемами. Олегу надо было зайти к знакомому в больницу, а я поехал домой.
Через пару дней утром мне звонят и вежливый голос сообщает, что со мной хотят поговорить в Комитете Государственной Безопасности. Спрашивают когда мне будет удобно. Я ответил, что в любое время, например, сегодня. Очень хорошо, говорят. Подъезжайте к нам по такому адресу, позвоните в звонок на двери подъезда и не забудьте взять паспорт. Адрес - один из переулков около Дзержинской площади.
Во всех нас, людях нашего поколения, есть генетическая боязнь таких звонков. Ну, думаю, влип. Перебираю свои грехи и не вижу ничего, что могло заинтересовать Органы.
Через час был в указанном месте. Это оказался капитальный дом старой постройки, который выглядел жилым. Позвонил и дверь открылась. Предъявил паспорт. Охранник ввел меня в небольшую приемную: стол с телефоном, за ним работник, и несколько стульев по стенкам. Сказал подождать.
Действительно, через пару минут вышел человек в черном костюме и не называя фамилии, только по имени и отчеству, предложил следовать за ним. Он привел меня в спартански обставленный кабинет, единственным украшением которого был портрет Дзержинского. За столом сидел мужик, естественно, в черном костюме, белой рубашке и галстуке. Представился и предложил курить. Я ответил, что воспользуюсь его предложением позже, если разговор затянется.
Он сразу начал по делу.
- Вы знакомы с Олегом Петровичем Буруновым (фамилию я изменил).
- Да, конечно, это мой однокурсник.
Я решил, что они владеют информацией, поэтому отвечать надо правдиво, не подставляя себя и других.
- Когда Вы последний раз общались с ним?
- Недавно. Пару дней тому назад.
- А где?
- На станции метро Каширская.
- Зачем Вы встречались?
- Олег Петрович отвечает за работу вычислительного центра. У него вышла из строя одна микросхема американского производства и он попросил меня найти советский аналог. Машины должны работать!
- А до этого когда Вы с ним встречались?
- Точно не помню, но с месяц назад.
- Для чего?
- Олег принес мне книгу почитать?
- Какую книгу?
- Вам не понравится, но это была "Доктор Живаго".
- А еще какие книги он Вам давал читать?
- Разные.
- Давал ли он Вам читать книги Солженицина.
- Да.
- Ну и как?
Это, как я понял, был ключевой вопрос.
- Да, никак. Все, написанное Солженициным, есть художественное изложение доклада Хрущева на ХХ съезде партии. Это история, а ошибки исправлены и теперь нарушений законности нет. Я вообще считаю, что Солженицина надо было опубликовать в СССР. Пусть все читают. А то, слухи "громче" значимости его произведений.
- Вы так считаете?
- Да, я так считаю. Кстати, Олег Петрович разделяет мою точку зрения.
- А Олег Петрович не пытался у Вас узнать чем Вы занимаетесь.
- Конечно нет! Он прекрасно знает, что я ему не сказал бы. Да и зачем ему это могло понадобиться? У нас издаются Труды Института. Они на открытом доступе в ГПНТБ (Государственная публичная научно-техническая библиотека). Бери и читай. Его технического образования достаточно, чтобы из них понять чем занимается Институт.
- Скажите, а Вы не хотели бы работать у нас?
К такому я был не готов. Надо было отбояриваться, но так, чтобы не наговорить лишнего.
- Спасибо за предложение, но у меня очень интересная работа и мне кажется, что я на своем месте.
- Спасибо за откровенный разговор. До свиданья.
- Я могу передать содержание разговора Олегу Петровичу?
- Мы сами с ним поговорим, но скажу Вам, что Вы ему помогли.
- Я ему не помогал и изложил правду. До свидания.
Я думал позвонить - не позвонить? Пока думал позвонил Олег и поблагодарил за хорошие отзывы. Он остался работать в кремлевке, а потом женился и уехал в Ленинград. Связь потерялась.
NB.
В беседе с офицером КГБ я "сделал морду ящиком" и притворился, что не понимаю опасности гластности для строя. Мне уже тогда было ясно, что публикацией Солженицина и Пастернака они не отделаются, что за ними пойдут Замятин и Шаламов, что народ не остановится на "разрешили говорить", что закончится все развалом Союза. Жизнь показала, что я был прав.
На начало