ИЗ ФЭЙСБУКА
Есть левая идея. В самом общем виде она формулируется так: у людей можно и нужно отнять часть свободы во имя прогресса в тех или иных вещах (достижении равенства женщин, борьбы с семейным насилием, обеспечения неграм той же доли благ, что и не неграм, помощи бедным, отстаивания интересов палестинских бандитов и т.д.). Кто является сторонником этой идеи?
Первая группа - люди, с сильнейшим внутренним ощущением собственной беспомощности, неспособности, ущербности, неконкурентности в сравнении с другими. Им действительно ничего не остается, кроме как влиться в стаю и вместе со стаей идти отнимать чужое под тем или иным лозунгом, кажущимся им правильным. Стай много, но самой авторитетной, сильной стаей является государство. Собственно, государством в широком смысле можно назвать любую стаю - как организацию, созданную для институционального насилия.
Можно ли изменить воззрения этих людей? Точнее, может ли оно измениться? Да, может - при определенных благоприятных условиях люди, считавшие себя вполне беспомощными, получают опыт самодостаточности. К удивлению своему, они видят, что вполне способны сами решать свои проблемы, лично, без стаи. Что работать - лучше, чем получать пособие. Что равенство перед законом выгоднее, нежели система привилегий и т.д. Говорят, что нечто в таком роде наблюдалось в годы президентства Трампа с целыми районами, населенными выходцами из ЛА: появилась приличная работа и жители перестали симпатизировать пособиеориентированным политикам демпартии.
Но я сейчас не про эту группу. Меня интересует другая. Люди, которые в принципе понимают, что в любом случае не являются прямыми бенефициарами левой политики - это у них будут отнимать свободы ради решения не их проблем. Тем не менее, они эту политику поддерживают с разной степенью энтузиазма. Для кого-то из них это - чисто Стокгольмский синдром. Для кого-то же - вполне рациональный (на их взгляд) выбор. Они рассуждают примерно так: да, придется поступиться частью свободы - но это наша плата за нашу безопасность, за предотвращение волнений и восстаний и уличного разбоя, за то, чтобы бенефициары левой политики поскорее обрели самодостаточность и больше в ней не нуждались, т.е. утрата нами части свободы - штука временная. Да и не так уж много свободы придется утратить. Ну а поверх этой сути у них в голове происходит рационализация - и им начинает казаться, что они и в самом дел разделяют левые лозунги: человеческая психика так устроена, что готова закрыть глаза на истину ради душевного комфорта - некомфортно чувствовать себя изнасилованным, гораздо приятнее ощущать себя добровольным жертвователем.
Так вот, что я хочу сказать: это неправильные рассуждения. Причем, в самую последнюю очередь неправильные в той части, где кажется, что левая политика способствует эмансипации беспомощных. На самом деле все ровно наоборот - она ВСЕГДА способствует консервации беспомощности - ну хотя бы потому, что левым политикам на хрен не надо пилить сук, на котором они так сладко сидят. Но это - мелочь. Есть довод посерьезнее.
Дело в том, что, если кому-то удалось отнять у вас часть свободы и вы не оказали чувствительного сопротивления - он конечно же придет к вам снова. И снова. И снова. И так - до бесконечности. Причем, с каждым разом вам будет все сложнее и сложнее оказать сопротивление - по нескольким причинам. В частности, потому, что с каждым разом вы становитесь слабее, а он сильнее. Все это легко наблюдать на примере путинской России.
Иначе говоря, процесс отнятия свобод - постепенный, но не имеющий внутреннего предела. Свободу отнимают не идеи, а конкретные люди ради собственной выгоды и нет никаких оснований считать, что у них имеются внутренние ограничители по этой части.
Но что происходит с обществом, когда процесс этот зайдет достаточно далеко? Целый веер замечательных вещей.
Во-первых, лишенные свободы люди постепенно переходят в разряд тех самых беспомощных и неспособных, которые перестают верить в собственную способность решать свои проблемы - это так называемый патернализм, когда люди все хорошее связывают с упованиями на то, что государство (стая) решит их проблемы.
Во-вторых, сама эффективность (скажем, экономическая, но также и всякая другая) общества падает - просто потому, что свобода ВСЕГДА эффективнее несвободы и с каждым годов разница все больше и больше. Эта эффективность может упасть настолько, что государству станет крайне трудно сводить концы с концами, кормить ставшее беспомощным население и т.д. Нечто подобное мы видели в последние предгорбачевские годы СССР.
В-третьих, отнявшее у людей большую часть свободы государство перестает ощущать ограничения на масштаб и суть принимаемых им решений.
Ну, и, наконец, в-четвертых: есть такой, зашитый на уровне физиологии, эффект. Когда у кого-то что-то отнимают, как бы он себе в сознании не объяснял, что это правильно, подсознание генерирует агрессию. Агрессию как таковую. А вот приложение этой агрессии может варьироваться: совсем не обязательно и даже чаще всего она будет приложена не к тому, кто реально у человека что-то отнял, а к тому, на кого напасть безопаснее. Это все можно наблюдать даже на уровне домашних животных: сгоните с насиженного места вашего главного кота и он немедленно «отыграется» на коте номер два.
А теперь - совмещаем первое, второе, третье и четвертое и что получаем в совокупности? Войну. Войну с внешним противником, в которую государство и народ въезжают на волне бешеного энтузиазма, высвобождая накопившуюся агрессию.
И последнее. На мой взгляд, к начавшейся в 1939 году мировой войне как раз и привел такой глобальный процесс роста несвободы. Особенно активно и повсеместно он пошел с 1929 года, хотя конечно не с нуля он начался. И мне крайне грустно от того, что я вижу слишком много аналогий сегодня с теми временами.
Первая группа - люди, с сильнейшим внутренним ощущением собственной беспомощности, неспособности, ущербности, неконкурентности в сравнении с другими. Им действительно ничего не остается, кроме как влиться в стаю и вместе со стаей идти отнимать чужое под тем или иным лозунгом, кажущимся им правильным. Стай много, но самой авторитетной, сильной стаей является государство. Собственно, государством в широком смысле можно назвать любую стаю - как организацию, созданную для институционального насилия.
Можно ли изменить воззрения этих людей? Точнее, может ли оно измениться? Да, может - при определенных благоприятных условиях люди, считавшие себя вполне беспомощными, получают опыт самодостаточности. К удивлению своему, они видят, что вполне способны сами решать свои проблемы, лично, без стаи. Что работать - лучше, чем получать пособие. Что равенство перед законом выгоднее, нежели система привилегий и т.д. Говорят, что нечто в таком роде наблюдалось в годы президентства Трампа с целыми районами, населенными выходцами из ЛА: появилась приличная работа и жители перестали симпатизировать пособиеориентированным политикам демпартии.
Но я сейчас не про эту группу. Меня интересует другая. Люди, которые в принципе понимают, что в любом случае не являются прямыми бенефициарами левой политики - это у них будут отнимать свободы ради решения не их проблем. Тем не менее, они эту политику поддерживают с разной степенью энтузиазма. Для кого-то из них это - чисто Стокгольмский синдром. Для кого-то же - вполне рациональный (на их взгляд) выбор. Они рассуждают примерно так: да, придется поступиться частью свободы - но это наша плата за нашу безопасность, за предотвращение волнений и восстаний и уличного разбоя, за то, чтобы бенефициары левой политики поскорее обрели самодостаточность и больше в ней не нуждались, т.е. утрата нами части свободы - штука временная. Да и не так уж много свободы придется утратить. Ну а поверх этой сути у них в голове происходит рационализация - и им начинает казаться, что они и в самом дел разделяют левые лозунги: человеческая психика так устроена, что готова закрыть глаза на истину ради душевного комфорта - некомфортно чувствовать себя изнасилованным, гораздо приятнее ощущать себя добровольным жертвователем.
Так вот, что я хочу сказать: это неправильные рассуждения. Причем, в самую последнюю очередь неправильные в той части, где кажется, что левая политика способствует эмансипации беспомощных. На самом деле все ровно наоборот - она ВСЕГДА способствует консервации беспомощности - ну хотя бы потому, что левым политикам на хрен не надо пилить сук, на котором они так сладко сидят. Но это - мелочь. Есть довод посерьезнее.
Дело в том, что, если кому-то удалось отнять у вас часть свободы и вы не оказали чувствительного сопротивления - он конечно же придет к вам снова. И снова. И снова. И так - до бесконечности. Причем, с каждым разом вам будет все сложнее и сложнее оказать сопротивление - по нескольким причинам. В частности, потому, что с каждым разом вы становитесь слабее, а он сильнее. Все это легко наблюдать на примере путинской России.
Иначе говоря, процесс отнятия свобод - постепенный, но не имеющий внутреннего предела. Свободу отнимают не идеи, а конкретные люди ради собственной выгоды и нет никаких оснований считать, что у них имеются внутренние ограничители по этой части.
Но что происходит с обществом, когда процесс этот зайдет достаточно далеко? Целый веер замечательных вещей.
Во-первых, лишенные свободы люди постепенно переходят в разряд тех самых беспомощных и неспособных, которые перестают верить в собственную способность решать свои проблемы - это так называемый патернализм, когда люди все хорошее связывают с упованиями на то, что государство (стая) решит их проблемы.
Во-вторых, сама эффективность (скажем, экономическая, но также и всякая другая) общества падает - просто потому, что свобода ВСЕГДА эффективнее несвободы и с каждым годов разница все больше и больше. Эта эффективность может упасть настолько, что государству станет крайне трудно сводить концы с концами, кормить ставшее беспомощным население и т.д. Нечто подобное мы видели в последние предгорбачевские годы СССР.
В-третьих, отнявшее у людей большую часть свободы государство перестает ощущать ограничения на масштаб и суть принимаемых им решений.
Ну, и, наконец, в-четвертых: есть такой, зашитый на уровне физиологии, эффект. Когда у кого-то что-то отнимают, как бы он себе в сознании не объяснял, что это правильно, подсознание генерирует агрессию. Агрессию как таковую. А вот приложение этой агрессии может варьироваться: совсем не обязательно и даже чаще всего она будет приложена не к тому, кто реально у человека что-то отнял, а к тому, на кого напасть безопаснее. Это все можно наблюдать даже на уровне домашних животных: сгоните с насиженного места вашего главного кота и он немедленно «отыграется» на коте номер два.
А теперь - совмещаем первое, второе, третье и четвертое и что получаем в совокупности? Войну. Войну с внешним противником, в которую государство и народ въезжают на волне бешеного энтузиазма, высвобождая накопившуюся агрессию.
И последнее. На мой взгляд, к начавшейся в 1939 году мировой войне как раз и привел такой глобальный процесс роста несвободы. Особенно активно и повсеместно он пошел с 1929 года, хотя конечно не с нуля он начался. И мне крайне грустно от того, что я вижу слишком много аналогий сегодня с теми временами.