Немец склонен энергичнее сражаться со своим соотечественником нежели с иностранцем

[lev_dmitrich]

Во время поездки из Гаштейна через Зальцбург и Линц сознание, что я нахожусь на чисто немецкой земле и среди немецкого населения, усиливалось приветливым отношением ко мне публики на станциях. В Линце толпа народа была так велика, а ее настроение было столь возбужденным, что из опасения вызвать в венских кругах недовольство я задернул занавески на окнах моего вагона, не отвечал на дружествен­ные приветствия и отъехал, не показавшись. На улицах Вены заметно было подобное же настроение; приветствия гу­стой толпы народа ни на минуту не смолкали, и мне - так как я был в штатском - пришлось почти весь путь до гостиницы проехать с обнаженной головой, что было не особенно приятно. Все время, пока я жил в гостинице, я также не мог пока­заться у окна, не вызвав дружественных демонстраций ожи­давших там или проходивших людей. Манифестации еще более усилились, после того как император Франц-Иосиф оказал мне честь своим посещением. Все эти явления были недву­смысленным выражением желания населения столицы и тех немецких провинций [Австрии], по которым я проезжал, чтобы тесная дружба с новой Германской империей стала знаме­нием будущего обеих великих держав. Я не сомневался, что подобные симпатии вызывались кровным родством и в Гер­манской империи - на юге сильнее, чем на севере, среди консервативной партии сильнее, нежели среди оппозиции, на католическом западе сильнее, чем на евангелическом восто­ке. Мнимо-вероисповедная борьба во время Тридцатилетней войны, чисто политический характер Семилетней войны и дипломатическое соперничество, не прекращавшееся со смерти Фридриха Великого до 1866 г., не подавили чувства этого родства, хотя вообще немец склонен, если ему позволяют об­стоятельства, энергичнее сражаться со своим соотечествен­ником, нежели с иностранцем.

Возможно, что славянский клин, в лице чехов, отделивший исконно немецкое население коренных австрийских земель от северо-западных сооте­чественников, ослабил действие, оказываемое обычно сосед­скими трениями на немцев одного рода, но подданных разных династий, и укрепил германские чувства австрийских немцев, приглушенные, но не задушенные шлаком исторической борьбы.

Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк «Мысли и воспоминания»