«ДИКАЯ ОХОТА» КОРОЛЯ ГЕОРГА V В РОССИИ (часть 4)
Оригинал взят у sergey_v_fomin в «ДИКАЯ ОХОТА» КОРОЛЯ ГЕОРГА V В РОССИИ (часть 4)
Посольство Великобритании в Петрограде. Угол Дворцовой набережной, 4 и улицы Миллионной, 3. Дореволюционная открытка.
Джордж Бьюкенен: посол «союзника или организатор государственного переворота?
В описываемое время в Петрограде существовало несколько центров английского влияния, связанных с заговором против Царского Друга. Одним из них было посольство Великобритании, с 1863 г. размешавшееся в «доме Салтыкова» постройки начала XIX в.
Послом Англии при Русском Дворе в это время был Джордж Уильям Бьюкенен (1854-1924), происходивший из древнего аристократического шотландского рода, давшего немало дипломатов. Его отец был посланником в Дании, где Джордж и родился. Это обстоятельство, как и служба его самого в Риме, Токио, Вене, Берлине и Дармштадте, где он познакомился с будущей Императрицей Александрой Феодоровной, и предопределили его назначение в 1910 г. чрезвычайным и полномочным послом в Петербург.
Посол Великобритании Джордж Бьюкенен. Фото 1915 г.
Звездный час наступил для него в 1914 г. 22 июля в пять утра Бьюкенен получил из Лондона секретную телеграмму от его министра Эдуарда Грея: «Война с Германией! Действуйте!» Бьюкенену действительно удалось добиться от России решительных действий: Русская армия, толком не подготовившись, начала наступление.
По словам русского Военного министра генерала В.А. Сухомлинова в начале войны к нему явился английский посол Бьюкенен «с требованием об отправке корпуса русских войск в Лондон. Экспедицию эту, для охраны английской столицы, предполагалось направить через Архангельск, куда прибудет необходимый для этого английский флот. […] [Великий Князь] Николай Николаевич предложил собрать на Дону полк из стариков и этих бородачей казаков отправить в Лондон. От этого Бьюкенен, конечно, отказался - ему желателен был целый корпус, на случай появления на цеппелинах германцев, которых опасались в Англии». При этом В.А. Сухомлинов подчеркивал, что Бьюкенен вообще «не признавал никаких других интересов, кроме английских».
Все последующие годы английский дипломат прилагал немалые силы для удержания России в лагере Антанты, вопреки во многом прогермански настроенным русским монархическим и консервативным кругам и самому здравому смыслу. С этой целью британский посол сблизился с проанглийски настроенными государственными деятелями (вроде министра иностранных дел С.Д. Сазонова), фрондирующими представителями Дома Романовых, представителями либеральных партий (октябристов и кадетов) и лидерами Государственной думы.
Безотказным инструментом давления на Россию тогда, как и теперь, были финансы. Русские монархисты в 1922 г. в выходившем Мюнхене в известном альманахе «Луч света» писали: «Кроме масонских интриг и английских фунтов, в игре Бьюкенена имелись два сильнейших козыря: заграничный кредит, без которого Россия не могла получать военных американских заказов, а следовательно и не могла продолжать войну, и влияние Англии на союзников, которые будто бы, по наивным уверениям Родзянки и присных, по мановению пальца сэра Джорджа Бьюкенена были бы готовы отвернуться от России».
Другим центром британского влияния в русской столице был Новый Английский клуб, членами которого могли быть только жившие в Петербурге англичане. Основан он был с приездом Бьюкенена, который был его председателем. В 1915-1916 гг. в доме размещалась биржевая артель «Полуярославская», оповещавшая в своей рекламе, что «отпускает своих членов в правительственные, городские, земские и частные учреждения для разного рода служб». Это были бух¬галтеры, конторщики, кассиры, заведующие складами, при¬емщики и сдатчики товаров и денег.
Новый Английский клуб. Улица Большая Морская, 36. Архитектор М.А. Макаров. 1873 г.
Выступлением в этом клубе Бьюкенен открыл кампанию проанглийской пропаганды. В декабре 1914 г. в своей речи он обрушился на русских «германофилов», преуменьшающих вклад Великобритании в войну и безответственно извращающих ее политику.
Уже будучи в эмиграции ветераны русского черносотенного движения вспоминали один характерный эпизод с известным деятелем русской правой Павлом Федоровичем Булацелем (1867†1919), убитом впоследствии чекистами. В основанном им журнале «Российский гражданин», по словам его друзей, он посмел «напечатать статью, мало почтительную по отношению к Англии. В виде удовлетворения, английский посол потребовал от русского правительства, чтобы Булацель был прислан в посольство для извинений. В посольстве Бьюкенен “распек” русского журналиста и, пользуясь сложившейся обстановкой, заставил Булацеля подписать заранее заготовленное англичанами извинение». Мало того, посмевшего усомниться в верности «союзников» П.Ф. Булацеля тесно связанный с британцами В.М. Пуришкевич тут же исключил из возглавлявшегося им Русского Народного Союза имени Михаила Архангела.
Павел Федорович Булацель.
Вполне логичным на этом фоне является соучастие Бьюкенена в убийстве Царского Друга (что он, конечно, не мог себе позволить без соответствующих инструкций из Лондона). По признанию самого дипломата, он заранее знал о преступлении.
О противозаконной и вызывающей деятельности посла Великобритании (включая его отличную информированность об убийстве Г.Е. Распутина) Государь, несомненно, знал с необходимой полнотой.
Джордж Бьюкенен.
«Его Величеству, - отмечала фрейлина Императрицы баронесса С.К. Буксгевден, - доносили, что сэр Джордж постоянно общается с Милюковым, Гучковым и подобными им либеральными деятелями - личными врагами Императора, к которым сэр Джордж, судя по его воспоминаниям, относился просто как к представителям оппозиции (с точки зрения британского парламентаризма). […] По этой причине Император и Императрица перестали верить в независимость суждений сэра Бьюкенена, и то дружелюбие, с которым Они всегда относились к британскому послу постепенно сменилось более официальными чувствами. […] Из достоверных источников мне также стало известно, что лишь военная обстановка и связанные с нею трудности в смене дипломатических представителей союзников помешали Императору лично написать Его Величеству королю Георгу с просьбой отозвать сэра Бьюкенена назад в Англию». (Особую вескость приведенным свидетельствам дает факт их публикации в 1928 г. в Лондоне.)
Супруга посла леди Джорджина Бьюкенен состояла почетной председательницей Комитета по сбору пожертвований на лазарет Государственной думы, что давало повод депутатам собираться в английском посольстве у сэра Джорджа, чтобы обсуждать планы государственного переворота.
Джорджина Мериэль Бьюкенен (1863-1924), дочь Аллана Александера графа Батхэрста, супруга (с 1885 г.) английского дипломата. Фото 1913 г.
Даже для людей, не вполне чистых перед Государем, противозаконность такого рода деятельности была совершенно очевидна. Князь Гавриил Константинович так характеризовал британского дипломата: «…Тот самый, который способствовал нашей “великой и безкровной” революции». «Самое печальное, - вспоминал Великий Князь Александр Михайлович, - было то, что я узнал, как поощрял заговорщиков британский посол при Императорском дворе сэр Джордж Бьюкенен. Он вообразил себе, что этим своим поведением он лучше всего защитит интересы союзников и что грядущее либеральное русское правительство поведет Россию от победы к победе».
Парижская эмигрантская пресса в 1923 г. сообщала: «Княгиня Палей продолжает печатать в “Ревю де Пари” свои мемуары, в которых обвиняет сэра Джорджа Бьюкенена в содействии подготовке русской революции. Бывший британский посол уже раз на страницах того же журнала опроверг обвинения кн. Палей. Ныне редактор “Ревю де Пари” вновь обратился к Бьюкенену с предложением ответить на новые обвинения княгини Палей. Бьюкенен в ответном письме на имя редактора парижского журнала пишет: “Я уже категорически опроверг обвинения, предъявляемые мне княгиней, и я надеюсь, что мое опровержение убедило ваших читателей в моей правоте. Я не вижу поэтому надобности в новом ответе”».
Мериэль Бьюкенен (1886-1959), дочь посла в костюме сестры милосердия. Петроград. 1916 г.
Весьма показательной в этом смысле была Высочайшая аудиенция, данная Государем послу утром 31 декабря 1916 г. Впоследствии Бьюкенен в своих мемуарах, как мог, пытался сгладить все острые углы, однако привел все же одно из обвинений, выдвинутых в связи с убийством Г.Е. Распутина Императором: «…Узнав, что Его Величество подозревает одного молодого англичанина, школьного товарища князя Феликса Юсупова, в участии в убийстве Распутина, я воспользовался случаем, чтобы заверить Его в неосновательности подобных подозрений».
Этель Уолкер. Портрет Мериэль Бьюкенен. 1922 г. В 1925 г. дочь дипломата вышла замуж за майора Гарольда Вильфреда Ноулинга.
Подробная информация об этой аудиенции содержится в воспоминаниях одного из давних знакомых Григория Ефимовича, опубликованных перед самой войной в Париже: «Посещение Бьюкененом Государя Николая II […] описано его дочерью. Повторять это описание здесь целиком излишне, но не коснуться некоторых строк нельзя, потому что они совершенно искажают действительность того, что произошло в этот день между послом Англии и Русским Монархом.
Государь, действительно, принял английского посла несколько необычно для Николая II, отличавшегося всегда простотою в отношениях со всяким, с кем Ему приходилось иметь дело. Бьюкенена эта официальность, преднамеренно подчеркнутая, смутила, но со свойственным ему хладнокровием, посол начал убеждать Государя в опасности германской пропаганды немецкими агентами. Агенты эти, утверждал посол с уверенностью, держат в руках своих не только министров, но даже “имели косвенное влияние на Императрицу, Которую в народе обвиняли в германофильских симпатиях и даже в шпионаже”. Говоря Государю о возможности даже намечаемых покушений на Государя и Императрицу, посол продолжил рисовать перед Государем все мрачнее и мрачнее картину ожидающего Его в недалеком будущего.
“Мой долг предупредить Вас о той бездне, которая лежит перед Вами. Вы стоите на распутьи… перед Вами два пути - либо путь к победе, либо - к революции и к Вашей гибели. Отправьтесь в Государственную думу, заявите ей, что Вы с народом в полном единении. Умоляю, примите первый путь…”
Бьюкенен кончил свою речь, “преодолев большую робость прежде, чем на это решиться”.
Робость Бьюкенена понятна: несмотря на всю мягкость характера Николая II, Бьюкенен мог ожидать очень неприятного исхода своего визита. Будь на месте Николая II Его Отец Александр III, Тот, не дожидаясь конца разговора, нажал бы кнопку электрического звонка и сказал дежурному флигель-адъютанту: “арестуйте этого господина и скажите министру иностранных дел, пусть сообщит Королю Англии, что посол Его, при Моей Особе, арестован. Графу же Бенкендорфу пусть предпишет министр немедленно покинуть Англию”.
- Благодарю вас за сказанное, господин посол, - начал Государь.
Я знаю хорошо, что народ и армия составляют одно целое. Я знаю о жертвах народа и страдаю, что народу, подлинному русскому народу, а не тем, кого вы имеете в виду, приходится нести жертвы в этой страшной войне.
Вы предостерегаете Меня от опасности работы немецких агентов, будто бы работающих чуть ли не в контакте с Моими министрами на разрушение России и во вред Престолу и народу Моему.
О существовании немецких шпионов, проникших в Россию, не может быть и речи. Их нет у нас. Это - злая клевета на русских людей тех, кто ищет повода нанести вред России, не стесняясь в выборе самых гнусных средств.
Но что, действительно, имеет место и что Мне известно - это то, что ваш дом является местом собрания лиц, явно враждебных государству и Мне.
Не возражайте. Это труд совершенно напрасный. Вам, как близкому к людям этим, хорошо знакома вся работа их, к которой вы лично относитесь не индифферентно.
Что сказал бы Король Англии, если бы посол Мой, граф Бенкендорф, превратил Императорское посольство в Лондоне в штаб-квартиру заговорщиков против Англии?
Если бы, - скажу Я, - Бенкендорф дерзнул войти в подобные сношения с врагами Королевской власти и английского народа, открыв посольские двери для собраний таких, то Я немедленно отозвал бы графа, как лицо, недостойное быть Моим представителем и носить графский титул.
Не оправдывайтесь. Мне известно даже больше того, что вы подозреваете. Если угодно, Я могу в следующий раз указать вам дни заседаний и имена лиц присутствовавших».
«Слова Государя, - прибавляет автор публикации, - я привожу почти в полной точности, как передало мне их лицо, слышавшее их от покойного Государя».
Здание посольства Великобритании в Петрограде. Современное фото.
Продолжавшая поступать Императору информация подтверждала высказанные Им во время аудиенции обвинения.
«В августе [1916 г.], - вспоминала А.А. Вырубова, - из Крыма приехал Гахам караимский. Он представлялся Государыне […] Гахам первый умолял обратить внимание на деятельность сэра Бьюкенена и на заговор, который готовился в стенах посольства с ведома и согласия сэра Бьюкенена. Гахам раньше служил по Министерству иностранных дел в Персии и был знаком с политикой англичан. Но Государыня и верить не хотела, Она отвечала, что это сказки, так как Бьюкенен был доверенный посол короля Английского, Ее двоюродного брата и нашего союзника. В ужасе Она оборвала разговор».
Серая Маркович Шапшал.
Речь идет о караимском религиозном и общественном деятеле, востоковеде С.М. Шапшале (1873-1961). Еще в 1901-1908 гг. он был послан в Персию, где обучал Принца Мохаммеда-Али русский язык и общеобразовательные предметы. Став впоследствии Шахом, он в трудных вопросах всегда поступал так, как рекомендовал ему Шапшал. Именно по совету своего учителя он разогнал меджлис, пытавшийся ограничить его единовластие. Будучи основоположником доктрины деиудаизации караимской религии и истории, Шапшал в 1915 г. был избран на духовно-административную должность гахама (главы караимского духовенства), Несмотря на титул «Таврический и Одесский», фактически ему подчинялись все караимы мiра. В годы войны Шапшал тесно сотрудничал с Министерством иностранных дел и Морским Генеральным Штабом, занимаясь там переводом документов на восточных языках.
Император Николай II с Цесаревичем Алексием и гахамом Таврическим и Одесским Шапшалом посещают кенасу караимов в Евпатории. 16 мая 1916 г.
Известно, что незадолго до переворота Император Николай II принял Шапшала в Царском Селе. Из Дневника Царя (11.2.1917. Суббота): «Принял гахама караимов Шапшала из Евпатории».
В то время Государь, наверное, уже понимал, во что был втянут заложенным еще Его Отцом изменением ориентации внешней политики России, личными симпатиями и родственными связями Матери, германофобией дядюшки «Николаши» и царившими в головах знати и государственных деятелей франкофильством и англоманией (оборотной стороной которых было ослабление монархического чувства).
Ах, если бы Он послушался Своего Друга… Но ничего не поделаешь, нужно было жить дальше, сражаться за будущее Династии и России.
Честертоновское кладбище в Глочестершире в Великобритании и могилы на нем Джорджа и Джорджины Бьюкенен.
К тому времени со стороны «союзников» Ему был фактически предъявлен ультиматум. История во многих отношениях темная, до сих пор невнятная даже для историков.
Приведем в связи свидетельство русской монархической газеты «Призыв» (1920. № 50), издававшейся в Берлине:
«В 1917 году, летом, член Государственной думы Е.П. Ковалевский, бывший после революции комиссаром народного образования, рассказывал, как подготовлялся февральский переворот, непосредственным участником которого он был.
В января 1917 года в Петроград прибыла союзная комиссия в лице представителей Англии, Франции и Италии. После совещания с Гучковым, бывшим в то время председателем Военно-Промышленного Комитета, князем Львовым, председателем Государственной думы Родзянко, генералом Поливановым, Сазоновым, английским послом Бьюкененом, Милюковым и другими лицами, эта миссия представила Государю требования следующего рода:
I. Введение в Штаб Верховного Главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса.
II. Обновление командного состава всех армий по указаниям держав Согласия.
III. Введение конституции с ответственным министерством.
Государь на эти требования положил следующие резолюции:
По первому пункту: “Излишне введение союзных представителей, ибо Своих представителей в союзные армии, с правом решающего голоса, вводить не предполагаю”.
По второму пункту: “Тоже излишне. Мои армии сражаются с большим успехом, чем армии Моих союзников”.
По третьему пункту: “Акт внутреннего управления подлежит усмотрению Монарха и не требует указаний союзников”.
В английском посольстве сейчас же после того, как сделался известным ответ Государя, состоялось экстренное совещание при участии вышеупомянутых лиц. На нем было решено “бросить законный путь и выступить на путь революции”, причем время для переворота было назначено на первый же отъезд Государя в Ставку. На полученные от союзных представителей деньги началась вестись усиленная агитация в пользу переворота.
Так как русские участники заговора были уведомлены о том, что министр внутренних дел Протопопов что-то подозревает, то в силу этого, боясь ареста, они пристроились при членах союзнической миссии и жили у них на квартирах. Так, сам Ковалевский пристроился при генерале Кастельно. Для обсуждения же вопросов текущего времени и более детальной разработки плана будущего выступления, собирались на квартире английского посла сэра Джорджа Бьюкенена».
Всё это, однако, было уже потом. Мы же вновь обратимся к событиям 1915-1916 гг., связанных с принятием решения о ликвидации Царского Друга.
Посольство Великобритании в Петрограде. Угол Дворцовой набережной, 4 и улицы Миллионной, 3. Дореволюционная открытка.
Джордж Бьюкенен: посол «союзника или организатор государственного переворота?
В описываемое время в Петрограде существовало несколько центров английского влияния, связанных с заговором против Царского Друга. Одним из них было посольство Великобритании, с 1863 г. размешавшееся в «доме Салтыкова» постройки начала XIX в.
Послом Англии при Русском Дворе в это время был Джордж Уильям Бьюкенен (1854-1924), происходивший из древнего аристократического шотландского рода, давшего немало дипломатов. Его отец был посланником в Дании, где Джордж и родился. Это обстоятельство, как и служба его самого в Риме, Токио, Вене, Берлине и Дармштадте, где он познакомился с будущей Императрицей Александрой Феодоровной, и предопределили его назначение в 1910 г. чрезвычайным и полномочным послом в Петербург.
Посол Великобритании Джордж Бьюкенен. Фото 1915 г.
Звездный час наступил для него в 1914 г. 22 июля в пять утра Бьюкенен получил из Лондона секретную телеграмму от его министра Эдуарда Грея: «Война с Германией! Действуйте!» Бьюкенену действительно удалось добиться от России решительных действий: Русская армия, толком не подготовившись, начала наступление.
По словам русского Военного министра генерала В.А. Сухомлинова в начале войны к нему явился английский посол Бьюкенен «с требованием об отправке корпуса русских войск в Лондон. Экспедицию эту, для охраны английской столицы, предполагалось направить через Архангельск, куда прибудет необходимый для этого английский флот. […] [Великий Князь] Николай Николаевич предложил собрать на Дону полк из стариков и этих бородачей казаков отправить в Лондон. От этого Бьюкенен, конечно, отказался - ему желателен был целый корпус, на случай появления на цеппелинах германцев, которых опасались в Англии». При этом В.А. Сухомлинов подчеркивал, что Бьюкенен вообще «не признавал никаких других интересов, кроме английских».
Все последующие годы английский дипломат прилагал немалые силы для удержания России в лагере Антанты, вопреки во многом прогермански настроенным русским монархическим и консервативным кругам и самому здравому смыслу. С этой целью британский посол сблизился с проанглийски настроенными государственными деятелями (вроде министра иностранных дел С.Д. Сазонова), фрондирующими представителями Дома Романовых, представителями либеральных партий (октябристов и кадетов) и лидерами Государственной думы.
Безотказным инструментом давления на Россию тогда, как и теперь, были финансы. Русские монархисты в 1922 г. в выходившем Мюнхене в известном альманахе «Луч света» писали: «Кроме масонских интриг и английских фунтов, в игре Бьюкенена имелись два сильнейших козыря: заграничный кредит, без которого Россия не могла получать военных американских заказов, а следовательно и не могла продолжать войну, и влияние Англии на союзников, которые будто бы, по наивным уверениям Родзянки и присных, по мановению пальца сэра Джорджа Бьюкенена были бы готовы отвернуться от России».
Другим центром британского влияния в русской столице был Новый Английский клуб, членами которого могли быть только жившие в Петербурге англичане. Основан он был с приездом Бьюкенена, который был его председателем. В 1915-1916 гг. в доме размещалась биржевая артель «Полуярославская», оповещавшая в своей рекламе, что «отпускает своих членов в правительственные, городские, земские и частные учреждения для разного рода служб». Это были бух¬галтеры, конторщики, кассиры, заведующие складами, при¬емщики и сдатчики товаров и денег.
Новый Английский клуб. Улица Большая Морская, 36. Архитектор М.А. Макаров. 1873 г.
Выступлением в этом клубе Бьюкенен открыл кампанию проанглийской пропаганды. В декабре 1914 г. в своей речи он обрушился на русских «германофилов», преуменьшающих вклад Великобритании в войну и безответственно извращающих ее политику.
Уже будучи в эмиграции ветераны русского черносотенного движения вспоминали один характерный эпизод с известным деятелем русской правой Павлом Федоровичем Булацелем (1867†1919), убитом впоследствии чекистами. В основанном им журнале «Российский гражданин», по словам его друзей, он посмел «напечатать статью, мало почтительную по отношению к Англии. В виде удовлетворения, английский посол потребовал от русского правительства, чтобы Булацель был прислан в посольство для извинений. В посольстве Бьюкенен “распек” русского журналиста и, пользуясь сложившейся обстановкой, заставил Булацеля подписать заранее заготовленное англичанами извинение». Мало того, посмевшего усомниться в верности «союзников» П.Ф. Булацеля тесно связанный с британцами В.М. Пуришкевич тут же исключил из возглавлявшегося им Русского Народного Союза имени Михаила Архангела.
Павел Федорович Булацель.
Вполне логичным на этом фоне является соучастие Бьюкенена в убийстве Царского Друга (что он, конечно, не мог себе позволить без соответствующих инструкций из Лондона). По признанию самого дипломата, он заранее знал о преступлении.
О противозаконной и вызывающей деятельности посла Великобритании (включая его отличную информированность об убийстве Г.Е. Распутина) Государь, несомненно, знал с необходимой полнотой.
Джордж Бьюкенен.
«Его Величеству, - отмечала фрейлина Императрицы баронесса С.К. Буксгевден, - доносили, что сэр Джордж постоянно общается с Милюковым, Гучковым и подобными им либеральными деятелями - личными врагами Императора, к которым сэр Джордж, судя по его воспоминаниям, относился просто как к представителям оппозиции (с точки зрения британского парламентаризма). […] По этой причине Император и Императрица перестали верить в независимость суждений сэра Бьюкенена, и то дружелюбие, с которым Они всегда относились к британскому послу постепенно сменилось более официальными чувствами. […] Из достоверных источников мне также стало известно, что лишь военная обстановка и связанные с нею трудности в смене дипломатических представителей союзников помешали Императору лично написать Его Величеству королю Георгу с просьбой отозвать сэра Бьюкенена назад в Англию». (Особую вескость приведенным свидетельствам дает факт их публикации в 1928 г. в Лондоне.)
Супруга посла леди Джорджина Бьюкенен состояла почетной председательницей Комитета по сбору пожертвований на лазарет Государственной думы, что давало повод депутатам собираться в английском посольстве у сэра Джорджа, чтобы обсуждать планы государственного переворота.
Джорджина Мериэль Бьюкенен (1863-1924), дочь Аллана Александера графа Батхэрста, супруга (с 1885 г.) английского дипломата. Фото 1913 г.
Даже для людей, не вполне чистых перед Государем, противозаконность такого рода деятельности была совершенно очевидна. Князь Гавриил Константинович так характеризовал британского дипломата: «…Тот самый, который способствовал нашей “великой и безкровной” революции». «Самое печальное, - вспоминал Великий Князь Александр Михайлович, - было то, что я узнал, как поощрял заговорщиков британский посол при Императорском дворе сэр Джордж Бьюкенен. Он вообразил себе, что этим своим поведением он лучше всего защитит интересы союзников и что грядущее либеральное русское правительство поведет Россию от победы к победе».
Парижская эмигрантская пресса в 1923 г. сообщала: «Княгиня Палей продолжает печатать в “Ревю де Пари” свои мемуары, в которых обвиняет сэра Джорджа Бьюкенена в содействии подготовке русской революции. Бывший британский посол уже раз на страницах того же журнала опроверг обвинения кн. Палей. Ныне редактор “Ревю де Пари” вновь обратился к Бьюкенену с предложением ответить на новые обвинения княгини Палей. Бьюкенен в ответном письме на имя редактора парижского журнала пишет: “Я уже категорически опроверг обвинения, предъявляемые мне княгиней, и я надеюсь, что мое опровержение убедило ваших читателей в моей правоте. Я не вижу поэтому надобности в новом ответе”».
Мериэль Бьюкенен (1886-1959), дочь посла в костюме сестры милосердия. Петроград. 1916 г.
Весьма показательной в этом смысле была Высочайшая аудиенция, данная Государем послу утром 31 декабря 1916 г. Впоследствии Бьюкенен в своих мемуарах, как мог, пытался сгладить все острые углы, однако привел все же одно из обвинений, выдвинутых в связи с убийством Г.Е. Распутина Императором: «…Узнав, что Его Величество подозревает одного молодого англичанина, школьного товарища князя Феликса Юсупова, в участии в убийстве Распутина, я воспользовался случаем, чтобы заверить Его в неосновательности подобных подозрений».
Этель Уолкер. Портрет Мериэль Бьюкенен. 1922 г. В 1925 г. дочь дипломата вышла замуж за майора Гарольда Вильфреда Ноулинга.
Подробная информация об этой аудиенции содержится в воспоминаниях одного из давних знакомых Григория Ефимовича, опубликованных перед самой войной в Париже: «Посещение Бьюкененом Государя Николая II […] описано его дочерью. Повторять это описание здесь целиком излишне, но не коснуться некоторых строк нельзя, потому что они совершенно искажают действительность того, что произошло в этот день между послом Англии и Русским Монархом.
Государь, действительно, принял английского посла несколько необычно для Николая II, отличавшегося всегда простотою в отношениях со всяким, с кем Ему приходилось иметь дело. Бьюкенена эта официальность, преднамеренно подчеркнутая, смутила, но со свойственным ему хладнокровием, посол начал убеждать Государя в опасности германской пропаганды немецкими агентами. Агенты эти, утверждал посол с уверенностью, держат в руках своих не только министров, но даже “имели косвенное влияние на Императрицу, Которую в народе обвиняли в германофильских симпатиях и даже в шпионаже”. Говоря Государю о возможности даже намечаемых покушений на Государя и Императрицу, посол продолжил рисовать перед Государем все мрачнее и мрачнее картину ожидающего Его в недалеком будущего.
“Мой долг предупредить Вас о той бездне, которая лежит перед Вами. Вы стоите на распутьи… перед Вами два пути - либо путь к победе, либо - к революции и к Вашей гибели. Отправьтесь в Государственную думу, заявите ей, что Вы с народом в полном единении. Умоляю, примите первый путь…”
Бьюкенен кончил свою речь, “преодолев большую робость прежде, чем на это решиться”.
Робость Бьюкенена понятна: несмотря на всю мягкость характера Николая II, Бьюкенен мог ожидать очень неприятного исхода своего визита. Будь на месте Николая II Его Отец Александр III, Тот, не дожидаясь конца разговора, нажал бы кнопку электрического звонка и сказал дежурному флигель-адъютанту: “арестуйте этого господина и скажите министру иностранных дел, пусть сообщит Королю Англии, что посол Его, при Моей Особе, арестован. Графу же Бенкендорфу пусть предпишет министр немедленно покинуть Англию”.
- Благодарю вас за сказанное, господин посол, - начал Государь.
Я знаю хорошо, что народ и армия составляют одно целое. Я знаю о жертвах народа и страдаю, что народу, подлинному русскому народу, а не тем, кого вы имеете в виду, приходится нести жертвы в этой страшной войне.
Вы предостерегаете Меня от опасности работы немецких агентов, будто бы работающих чуть ли не в контакте с Моими министрами на разрушение России и во вред Престолу и народу Моему.
О существовании немецких шпионов, проникших в Россию, не может быть и речи. Их нет у нас. Это - злая клевета на русских людей тех, кто ищет повода нанести вред России, не стесняясь в выборе самых гнусных средств.
Но что, действительно, имеет место и что Мне известно - это то, что ваш дом является местом собрания лиц, явно враждебных государству и Мне.
Не возражайте. Это труд совершенно напрасный. Вам, как близкому к людям этим, хорошо знакома вся работа их, к которой вы лично относитесь не индифферентно.
Что сказал бы Король Англии, если бы посол Мой, граф Бенкендорф, превратил Императорское посольство в Лондоне в штаб-квартиру заговорщиков против Англии?
Если бы, - скажу Я, - Бенкендорф дерзнул войти в подобные сношения с врагами Королевской власти и английского народа, открыв посольские двери для собраний таких, то Я немедленно отозвал бы графа, как лицо, недостойное быть Моим представителем и носить графский титул.
Не оправдывайтесь. Мне известно даже больше того, что вы подозреваете. Если угодно, Я могу в следующий раз указать вам дни заседаний и имена лиц присутствовавших».
«Слова Государя, - прибавляет автор публикации, - я привожу почти в полной точности, как передало мне их лицо, слышавшее их от покойного Государя».
Здание посольства Великобритании в Петрограде. Современное фото.
Продолжавшая поступать Императору информация подтверждала высказанные Им во время аудиенции обвинения.
«В августе [1916 г.], - вспоминала А.А. Вырубова, - из Крыма приехал Гахам караимский. Он представлялся Государыне […] Гахам первый умолял обратить внимание на деятельность сэра Бьюкенена и на заговор, который готовился в стенах посольства с ведома и согласия сэра Бьюкенена. Гахам раньше служил по Министерству иностранных дел в Персии и был знаком с политикой англичан. Но Государыня и верить не хотела, Она отвечала, что это сказки, так как Бьюкенен был доверенный посол короля Английского, Ее двоюродного брата и нашего союзника. В ужасе Она оборвала разговор».
Серая Маркович Шапшал.
Речь идет о караимском религиозном и общественном деятеле, востоковеде С.М. Шапшале (1873-1961). Еще в 1901-1908 гг. он был послан в Персию, где обучал Принца Мохаммеда-Али русский язык и общеобразовательные предметы. Став впоследствии Шахом, он в трудных вопросах всегда поступал так, как рекомендовал ему Шапшал. Именно по совету своего учителя он разогнал меджлис, пытавшийся ограничить его единовластие. Будучи основоположником доктрины деиудаизации караимской религии и истории, Шапшал в 1915 г. был избран на духовно-административную должность гахама (главы караимского духовенства), Несмотря на титул «Таврический и Одесский», фактически ему подчинялись все караимы мiра. В годы войны Шапшал тесно сотрудничал с Министерством иностранных дел и Морским Генеральным Штабом, занимаясь там переводом документов на восточных языках.
Император Николай II с Цесаревичем Алексием и гахамом Таврическим и Одесским Шапшалом посещают кенасу караимов в Евпатории. 16 мая 1916 г.
Известно, что незадолго до переворота Император Николай II принял Шапшала в Царском Селе. Из Дневника Царя (11.2.1917. Суббота): «Принял гахама караимов Шапшала из Евпатории».
В то время Государь, наверное, уже понимал, во что был втянут заложенным еще Его Отцом изменением ориентации внешней политики России, личными симпатиями и родственными связями Матери, германофобией дядюшки «Николаши» и царившими в головах знати и государственных деятелей франкофильством и англоманией (оборотной стороной которых было ослабление монархического чувства).
Ах, если бы Он послушался Своего Друга… Но ничего не поделаешь, нужно было жить дальше, сражаться за будущее Династии и России.
Честертоновское кладбище в Глочестершире в Великобритании и могилы на нем Джорджа и Джорджины Бьюкенен.
К тому времени со стороны «союзников» Ему был фактически предъявлен ультиматум. История во многих отношениях темная, до сих пор невнятная даже для историков.
Приведем в связи свидетельство русской монархической газеты «Призыв» (1920. № 50), издававшейся в Берлине:
«В 1917 году, летом, член Государственной думы Е.П. Ковалевский, бывший после революции комиссаром народного образования, рассказывал, как подготовлялся февральский переворот, непосредственным участником которого он был.
В января 1917 года в Петроград прибыла союзная комиссия в лице представителей Англии, Франции и Италии. После совещания с Гучковым, бывшим в то время председателем Военно-Промышленного Комитета, князем Львовым, председателем Государственной думы Родзянко, генералом Поливановым, Сазоновым, английским послом Бьюкененом, Милюковым и другими лицами, эта миссия представила Государю требования следующего рода:
I. Введение в Штаб Верховного Главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса.
II. Обновление командного состава всех армий по указаниям держав Согласия.
III. Введение конституции с ответственным министерством.
Государь на эти требования положил следующие резолюции:
По первому пункту: “Излишне введение союзных представителей, ибо Своих представителей в союзные армии, с правом решающего голоса, вводить не предполагаю”.
По второму пункту: “Тоже излишне. Мои армии сражаются с большим успехом, чем армии Моих союзников”.
По третьему пункту: “Акт внутреннего управления подлежит усмотрению Монарха и не требует указаний союзников”.
В английском посольстве сейчас же после того, как сделался известным ответ Государя, состоялось экстренное совещание при участии вышеупомянутых лиц. На нем было решено “бросить законный путь и выступить на путь революции”, причем время для переворота было назначено на первый же отъезд Государя в Ставку. На полученные от союзных представителей деньги началась вестись усиленная агитация в пользу переворота.
Так как русские участники заговора были уведомлены о том, что министр внутренних дел Протопопов что-то подозревает, то в силу этого, боясь ареста, они пристроились при членах союзнической миссии и жили у них на квартирах. Так, сам Ковалевский пристроился при генерале Кастельно. Для обсуждения же вопросов текущего времени и более детальной разработки плана будущего выступления, собирались на квартире английского посла сэра Джорджа Бьюкенена».
Всё это, однако, было уже потом. Мы же вновь обратимся к событиям 1915-1916 гг., связанных с принятием решения о ликвидации Царского Друга.