Как я провела майские праздники. (Иваново, Кинешма, Шуя, Палех. Переславль-Залесский).
Неделя оказалась весьма насыщенной, и увидеть удалось даже больше запланированного.
Когда я собиралась на майские в Воронеж, Киров и прочие столь же отдаленные места, внезапно обнаружилось, что есть одна область, граничащая с Московской, которая до сих пор почему-то осталась почти не охваченной в наших путешествиях.
Ивановская.
То, что Иваново входит в Золотое кольцо, всегда несколько озадачивало, в путеводителях город выглядел малоинтересным. А уж в два последних ковидных года там еще, кажется, чуть не самую жесткую по стране санитарную диктатуру устроили, вплоть до закрытия границ региона. Что уж точно ни разу не располагало к посещению.
Но в феврале, когда ограничения сняли, а война еще не началась, вдруг подумалось, что в тех краях и Волга недалеко, и всякие небольшие "народно-промысловые" поселки, да и новый большой город почему бы не глянуть? И забронировала на букинге три ночи в Иванове, планируя его как центр дислокации с намерением поездить и по окрестностям. Самое туристическое место в области - Плес, но в нем я была уже дважды, а хотелось что-то новое увидеть, так что я выбрала Кинешму и Шую, а если останется время, то еще и Палех.
Все получилось.
* * *
"Ласточка" с Восточного вокзала в Иваново уходит в семь утра. Не надеясь на маршрутки и не желая платить космических сумм за такси, я вышла из дома ближе к пяти утра, чтобы попасть на электричку. Дорога к станции через парк на рассвете - отдельное впечатление.
Поезд из Москвы идет четыре часа, и около одиннадцати я уже входила в просторное здание ивановского вокзала с "текстильными" мотивами на стенах и ткацким станком в центре.
На улицах обнаружились толпы молодежи, в спортивных костюмах и с номерами: я попала в самый эпицентр легкоатлетической эстафеты "Рабочий край" - улицы оцеплены милицией, движение перекрыто, везде кто-то куда-то бежал. Такая теснота и суета, к слову, царили в городе лишь в часы соревнования, остальное время майских праздников центр Иванова казался тихим и малолюдным, за исключением, разве что, набережной, на которой я весьма удачно выбрала гостиницу.
Называется она "Союз" и безупречна во всех отношениях - 10 баллов из 10-ти. До всего близко, комфортно, вкусно, для вечерних прогулок рядом - отличная набережная, торговый центр "Серебряный город" на противоположном берегу решал все "продовольственные" и прочие проблемы заезжего гостя, а по соседству с ним - уютнейшие кофейни.
Гостиничный номер наполнен солнечным светом (целых четыре окна!), и не было ни одной бытовой мелочи, которую в нем не предусмотрели бы.
Сам же город не произвел такого уж сильного впечатления. Созданный в 19 веке из старого, еще времен Грозного села Иванова и торгового Вознесенского посада (до 30-х годов 20 века назывался Иваново-Вознесенском) он сложился как текстильный центр, причем статус "русского Манчестера" город получил уже после кампании 1812 года, когда ткацкие фабрики вырастали по берегам Уводи, как грибы после дождя. Здесь же чуть ли не впервые в России стали использовать паровые машины.
Как промышленный город, Иваново-Вознесенск более других славен стачками и восстаниями в начале 20 века, он же - "город первого Совета", и этому посвящен тут целый музей, в который я не пошла.
Еще один "звездный час" Иваново переживает в советское время, когда город чуть не стал столицей РСФСР, но и как облцентр он имел все основания превратиться в мегаполис. Сейчас, судя по всему, что-то еще работает, в любом случае город с 400-тысячным населением (меньше, чем в Балашихе) выглядит скорее процветающим, чем депрессивным.
Молодежи здесь, по ощущениям, больше, чем людей других возрастов. В городе с десяток крупных вузов, больше полусотни училищ и колледжей. По Шереметьевскому проспекту, откуда я начинала свои прогулки по городу, друг за дружкой - здания институтов, общежития, ближайший "кампус" - химико-технологического университета, прямо рядом с гостиницей.
При этом на улицах чисто, практически нет руин и "заброшек", одна из поразительных деталей - автоматы с бесплатными "дог-пакетами", чтобы убирать за собаками, к которым прилагается одноразовый совок. Такого я не видела даже в Москве!
А еще в Иваново водятся розовые единороги!
Облик города совершенно эклектичен: суперсовременные здания чередуются с застройкой сталинско-хрущевской, иногда мелькнет вдруг купеческий особняк 19 века, а чуть дальше может встретиться и вполне себе деревенская изба. И все это - в городском центре!
Из совсем старых построек, 17 века, сохранилась ровно одна - каменная Щудровская палатка.
Зато в самом сердце города.
Хорошего модерна, увы, немного, но порой встречается и он.
Дом Дюрингера.
Я небольшой любитель конструктивизма, специально искать знаменитые "дом-корабль" и "дом-кольцо" не стала, на фото они не вдохновили, вот "дом-самолет" попался на пути, сняла.
Самый же красивый модерновый особняк, дом фабриканта Дмитрия Бурылина, оказался и лучшим в Иванове музеем - понятное дело, текстильным.
Даже детали интерьера приятны глазу.
Да и сам музей вполне себе достойный - вся история ткачества в России, начиная с обработки льна и старых ручных ткацких станков, резных "манер" для набивных тканей и образцов ситца и хлопка, порой с весьма сложным и искусным рисунком. Здесь же - "красковарня" и мастерская набойщика. Тканям ручной работы посвящен целый этаж.
Еще один этаж - фабричное текстильное производство, станки и прочие устройства, целые стеллажи рисунков для тканей, затейливые дореволюционные, с восточными и европейскими мотивами,
а также "агитационный текстиль" раннесоветского времени - с аэропланами и дирижаблями, тракторами и фабричными трубами, пионерами и крестьянками с колосьями.
Там же залы костюмов работы Вячеслава Зайцева, местного уроженца, ручная работа современных мастериц и даже ситцевый глобус!
Это набивные елочные игрушки с выставки.
Особняк соединяется подземным ходом со вторым интересным музеем города - промышленности и искусства, основателем которого стал покровитель и добрый гений Иванова, коммерсант, меценат и коллекционер Дмитрий Бурылин, собравший за несколько десятилетий совершенно уникальную коллекцию редкой широты охвата: книги, фарфор, бронза, живопись, оружие, нумизматика, прикладные вещи.
Страсть к коллекционированию, любовь к старине и редкостям определили цель его жизни - создать музей, куда мог пойти любой желающий и приобщиться к прекрасному. «Музей - это моя душа, - говорил он, - а фабрика - источник средств для жизни и его пополнения»
Здесь есть "Арсенал" - коллекция оружия, начиная аж с 14-15 века, "Золотая кладовая" - монеты и медали, огромная библиотека, картины и гравюры, есть и совершенно уникальные экспонаты: например, "всемирные вселенские часы", которые, помимо стандартного времени, показывают время в других частях света и включают в себя календари различных систем летосчисления: григорианского, юлианского, иудейского и магометанского. Вдобавок к синхронизированным циферблатам в них имеется модель Солнечной системы и специальные диски, где определяются дни солнцестояний и равноденствий, время восхода и захода солнца и еще сотня разных функций. Артефакт работает, и вокруг него - ореол самых разных легенд.
И еще один музей, который оказался достойным внимания, - Художественный.
Правда, коллекции в нем несколько локального свойства - весьма достойные египетская и античная,
собрание живописи начала 20 века - с Фальком, Кончаловским и целой компанией известных авангардистов.
И выставки современных ивановских мастеров, среди которых особенно запомнился живописец середины 20 века Иван Нефедов, который прожил неприметную жизнь, был репрессирован в 1936 году, а в 60-х вернулся к профессиям художника и педагога. Пейзажи его - удивительной ясности и тонкости, написанные прозрачными лессировками, похожие на старинные гобелены, словно светящиеся изнутри.
Его выставка оказалась, пожалуй, самой впечатляющей во всем музее.
Что касается культовых построек, то по-настоящему старых среди них не сохранилось совсем, те немногие, что имеются, в основном середины и второй половины 19 века. Самая ранняя из них - Казанская церковь - обнаружилась прямо под боком у моей гостиницы, и звон ее колоколов будил меня по утрам. Забавно, что изначально ее здание было ситценабивной фабрикой, а затем ее купил некий старообрядец Ямановский и в 1810 году перестроил в молельный дом.
* * *
Электричка до Кинешмы ходит всего четыре раза в день, и 2 мая она оказалась битком набита дачниками с саженцами, которых становилось все меньше по мере приближения к городу. Немногие пассажиры, сошедшие на конечной станции, как-то быстро разошлись, и вокзал внезапно опустел. До центра, впрочем, отсюда совсем близко.
Кинешма, второй по величине город в Ивановской области, вытянувшийся на 15 км вдоль правого берега Волги, впервые упомянут в летописях в 15 веке. Будучи вотчиной Московского князя, он стала рыбной слободой, поставлявшей живую рыбу к царскому двору. Кинешемское ополчение защищало Русь в 1609 году от польско-литовской интервенции. Тогда битва была проиграна, произошла страшная резня и разрушение, город был по сути уничтожен. И сегодня в Кинешме есть часовня, посвященная тем трагическим событиям.
Следующий расцвет города - рубеж 18-19 веков, когда параллельно с Иваново-Вознесенском здесь начинают производить льняные ткани. Одновременно развивалось мукомольное дело, деревообработка и прочие ремесла. Шумели ярмарки, возводились торговые ряды, строились храмы. Кроме льна, сюда стали привозить для обработки еще и хлопок. В 1871 году сюда была проведена железная дорога из Москвы, в результате чего Кинешма с уездом стала одним из крупнейших центров текстильного производства. В то время и сложился облик города - приволжского, торгового, купеческого, что вдохновлял и драматурга Островского, жившего неподалеку в Щелыкове и состоявшего здесь почетным мировым судьей более 13 лет, а гласным Кинешемского земства - два трехлетия.
В Кинешме на волжской набережной снимали и старую "Бесприданницу" с Ниной Алисовой в главной роли, здесь и стрелял в нее Карандышев.
Имя Островского дали местному театру: по легенде, когда его здание начало проседать, город впервые озаботился проблемой нормальной набережной, и сейчас она радует глаз - ухоженная, двухъярусная, с беседкой, как и положено волжскому городу.
Частым гостем Кинешмы был художник Кустодиев, даже его дипломная работа в училище живописи посвящена Кинешемской ярмарке, а затем та стала темой целой серии его работ.
А уж "Купчихи в Кинешме" - вообще вещь довольно известная.
Но в отличие от Островского, памятника Кустодиеву в Кинешме не поставили.
Большинство кинешемских храмов выстроены в 18 веке и сохранились довольно неплохо. Это и комплекс Вознесенского и Златоустовского храмов недалеко от театра имени Островского, и Благовещенская церковь у Торговых рядов и роскошный ансамбль Успенского и Троицкого собора, эффектный, белоснежный, хорошо видный с Волги, настоящее украшение города.
Есть и более поздние, например, Богородская, на Комсомольской улице, превращенная нынче в художественный музей.
Улица же эта, идущая через городской центр параллельно чистой и ухоженной улице Ленина, удивляет не только очень старыми и изрядно потрепанными жизнью деревянными домиками, но и... брусчаткой вместо асфальта, что окончательно погружает в позапрошлый век.
Вообще, Кинешма - дивно "атмосферная": улицы с низкой застройкой, купеческие особняки, деревянные двухэтажки явно дореволюционного происхождения, причудливые главы храмов в стиле "русского барокко" вкупе с протяженной волжской набережной дарят ощущение настоящего, не испорченного туристическим бизнесом провинциального волжского города: здесь нет сувенирных развалов, огромных автобусов, кичевых вывесок и театрализованных "подворий", жизнь тут течет неспешная, обыденная и настоящая.
"Вишенкой на торте" - Музей валенка на улице Ленина, что-то вроде "визитной карточки" Кинешмы. Входная дверь закрыта, надо звонить, но открывают быстро, встречают радушно и даже кое-что показывают-рассказывают. Девушка на входе успела сообщить, что музей частный, семейство Соколовых, которые его создали, здесь же занимается и производством, и у них есть постоянные заказчики. Но в тот момент, когда мне уже пообещали показать самые маленькие и самые большие валенки, в музей ввалилась большая компания с кучей детей, которые галдели, носились, мерили все валенки подряд, и несчастные хозяева вынуждены были бдить и не отвлекаться.
Поэтому я прошлась в тишине по прочим залам, полюбовалась калошами, гармонями, утюгами и пишущими машинками, оценила разнообразие валяных изделий помимо традиционной обуви,
а когда немного рассосалась толпа, поглядела и на гигантский валенок, занесенный в книгу рекордов, и на крошечные валеночки на окошке, и на удивительное разнообразие дизайнов нехитрой, казалось бы, обувки, и даже сумела магнитик в виде валенка прикупить домой.
Была мысль обзавестись от артроза и личной парой, но подумав, как повезу их домой, от сей идеи отказалась.
* * *
Шуя - старый фабричный город в 30 км от Иваново - возник, как и Кинешма, в 16 веке. В 18-м были отлажены поставки сюда хлопка, и открыта первая полотняная мануфактура. Облик города сложился в 19 веке, и во множестве постов интернета город назван традиционно провинциальным и по планировке, и по городской архитектуре,и по силуэту и т.д. Взглянуть было любопытно, а спланировать поездку в Шую из Иваново - совсем несложно.
Автобусы от железнодорожного вокзала ходят туда каждые 20 минут, вроде и от автовокзала так же. Полчаса-сорок минут - и ты уже на в Шуе. Я, правда, решила выйти чуть раньше конечной, чтобы зайти в музей мыла, но там впервые в этом городе (но не в последний раз!) поцеловала запертую дверь без всякой объяснительной записки.
Но все равно, хорошо, что вылезла - такая чудовищная пробка встала с разных концов города у железнодорожного переезда; неспешно обогнав свой автобус, я перешла рельсы у опущенного шлагбаума и пошла в центр города пешком.
Первую остановку сделала у Ильинского храма: рискнула зайти взглянуть на новодельный иконостас очень красивой работы (не палехской ли? - узнать не удалось), но меня весьма сурово осадили поборники юбок, пришлось тихо ретироваться.
Решила отправиться в литературный музей Бальмонта - остановилась у очередной запертой двери, уже с запиской, сообщающей, что тут закрыто на все майские праздники.
Третий музей - историко-художественный - я отправилась искать на "Шуйский Арбат", улицу Малахии Белова, действительно, очень стильную, с фонарями, фонтанами и сувенирными магазинами, за которой живописно возвышается колокольня Воскресенского собора, одна из самых высоких в России.
Обнаружив, что и этот музей не работает до 4 мая, отправилась с тоски в Воскресенский собор.
Открытый в 1799 году, он знаменит тем, что в нем хранилась Чудотворная икона Шуйско-Смоленской Божией Матери, написанная в 17 веке для спасения города от чумы. Она стала главной реликвией города. Вроде бы Петр I, побывав в Шуе, хотел забрать образ с собой, но местные жители упали на колени и отбили ее. В 20-х годах 20 века после реквизиций икона пропала.
Колокольня же до сих пор является чем-то вроде символа города.
Пройдя всю улицу Малахии Белова до конца, вышла к водонапорной башне - еще одной местной достопримечательности. Вроде бы ее спроектировал в эклектичном неорусском стиле тот самый Владимир Шервуд, что строил в Москве исторический музей.
Вокруг царила рыночная толчея, над городом зависла серая туча, и мне вдруг стало безнадежно ясно, что ничего хорошего я в Шуе больше не увижу. У меня была задумана еще и поездка в Палех, правда, на завтра. Но время раннее, все музеи в Шуе закрыты, почему бы не рвануть туда прямо сейчас?
Сервис "Яндекс-гоу" показал, что если я закажу такси в Палех, оно приедет через четыре минуты. а еще через двадцать пять минут, убравшись из сумрачной Шуи, я оказалась в неожиданно солнечном Палехе.
* * *
Если историю Иваново, Кинешмы и Шуи я искала в путеводителях и на интернет-сайтах, то про то, как появился Палех, узнала совершенно неожиданным для себя образом.
Высадилась я из машины на улице Баканова, где, как показывала карта, должен был находиться Государственный музей палехского искусства. Он там и был, но... беспросветно закрытый на ремонт до 2024 года. Я приуныла и пошла обратно, предполагая, что ждет меня здесь то же, что и в Шуе.
Но вышло иначе. За печально запертым зданием оказалось еще одно, более современное. С табличкой "Музей открыт". Я неуверенно ткнулась в дверь, она поддалась. И я оказалась в совершенно темном фойе, а из более светлого дверного проема выдвинулась мужская фигура. "Добрый день, у нас отключили электричество, но музей работает".
Оказалось, что коллекция музея "Палехские истории" совсем недавно переехала сюда из Шуи и рассказывает о прошлом этих земель. Пока, большей частью, о временах СССР, но планирует углубляться и в эпохи более давние. В полумраке я посмотрела советские экспонаты, от старых фотоальбомов до эксклюзивных стереосистем, родные игрушки из собственного детства, прошлась по выставке лубка, весьма занятной, если б не темнота.
Но поговорить с хранителем оказалось гораздо интереснее. Звали его Владимир, собственно, он и поведал весьма нескучно о том, как на здешних неплодородных и болотистых землях еще во времена монгольского ига возникли первые поселения (по легенде, на опаленной земле, отсюда - Палех).
Мой собеседник, правда, придерживался версии, что название поселка происходит от имени его бывших хозяев - Палецких, род которых прервался в 17 веке, после чего село стало принадлежать Бутурлиным, и примерно тогда же здесь появились первые иконописные мастерские. Ибо прокормиться одним только сельским хозяйством на сих тощих землях было проблемой.
Так вот и росло село, где чуть ли не каждый пятый взрослый имеет профессию художника. Где веками, как рассказывал Владимир, складывались иконописные школы, формировались настоящие творческие "кланы", у каждого из которых - своя манера, между которыми - серьезная, а порой и жесткая конкуренция.
В общем, этот маленький, на первый взгляд тихий и безмолвный мир жил веками бурной невидимой извне жизнью.
Результатом же стали необычные, дивной красоты иконы, выставленные в одноименном музее на углу улиц Баканова и Ленина, который, к счастью, оказался открыт. (Как, впрочем, и множество остальных музеев и мастерских Палеха).
В музее несколько залов, где с обстоятельностью показано, как формировалось и совершенствовалось иконописное мастерство аборигенов, от тусклых темных образов с неуклюжими фигурами до роскошнейших икон с тончайшей, ювелирно-филигранной детализацией. Я не могла не оценить и на редкость грамотную подсветку работ - ощущение, что свет исходил от самих досок. Кроме Палехской школы, есть в музее и прочие, окрестные.
После революции 1917 года у иконописи, понятно, перспектив было немного. И с легкой руки живописца Ивана Голикова (у которого нынче в Палехе свой персональный музей) здешние мастера переключились на шкатулки, а вместо религиозных сюжетов стали иллюстрировать сказки и литературную классику, не брезгуя, впрочем, и изображением аэропланов, лампочек Ильича и подвигов героев Гражданской войны.
Так появилась советская палехская школа лаковой миниатюры. В 1924 году по инициативе группы талантливых иконописцев при поддержке искусствоведа Анатолия Бакушинского была образована «Артель древней живописи": расписывали ларцы, шкатулки, чайницы, табакерки и пудреницы.
Уже в 20-е годы все эти вещи производили фурор на международных выставках, мастера получали дипломы в Венеции и в Париже. За 20 век сложились новые династии, а промысел все совершенствовался.
К концу столетия иконопись вновь стала востребована, и здешние живописцы быстро вспомнили традиции и техники прошлых веков. Сейчас уже неизвестно, что пользуется большим спросом - иконы или шкатулки. Заказы на иконостасы, фрески и даже церковные атрибуты поступают сюда со всех уголков страны, Владимир рассказал, что иногда заказчики просят спроектировать дизайн всего храма, с интерьером, облачениями священников и т.п. Это приносит хороший доход, и палехские мастера не бедствуют.
Собственно, это видно и по состоянию главного городского собора - Крестовоздвиженского. Его изящный силуэт на невысоком холме на фоне прозрачной голубизны неба сам кажется сошедшим с лаковой миниатюры.
Внутри он тоже пронизан светом, а интерьер его так же ярок, затейлив и празднично-наряден, как все, что выходит из под рук палехских мастеров.
Вокруг собора - разноцветные деревянные домики с резными наличниками, каждый второй - с мемориальной доской: здесь жил такой-то художник, скульптор, иконописец и т.п. Мастерские росписи, резьбы, пластики... Немного особняком - голубой домик живописца Павла Корина, это единственный в области мемориальный музей, где все осталось таким же, как при жизни мастера.
Вплоть до отклеивающихся обоев и немыслимо скрипучих полов.
Музей потрясающе интересный, и рассказывать о нем можно долго. Здесь в судьбе одной семьи - вся история Палехской иконописи, ибо и прадед, и дед, и отец художника писали иконы, да и сам Павел начинал с местной иконописной школы.
В музее есть и комната-мастерская, и образцы прорисей и досок, и работы разных поколений семьи живописца, и гравировальные доски, и оттиски, и книги, и краски. Есть и немного картин, и работы двоюродного брата, передвижника Алексея.
И - подлинная обстановка старой крестьянской избы, в которой больше сотни лет жили мастера-иконописцы.
Из Палеха в Иваново я возвращалась на специальном "дополнительном" автобусе, не прописанном ни в каких расписаниях. На нем возвращаются на учебу в город живущие в Палехе студенты, коих немало.
* * *
В последний день, выписавшись из гостиницы, я решила съездить еще и в Ново-Талицы.
В этом доме с 1853 года в течение 75 лет жили три поколения семьи Цветаевых. Первоначально дом принадлежал Владимиру Васильевичу Цветаеву, священнику, вырастившему здесь четырех сыновей - Петра, Ивана, Федора и Дмитрия. Затем в доме проживал с семьей старший сын Цветаева Петр, тоже священник. После его смерти дом должен был отойти епархии, но его оставили за вдовой Петра, пережившей мужа на целых 26 лет.
В 1928 году дом был национализирован и передан семье Смирновых, и она прожила в нем более полувека, сохранив некоторые из вещей прежних хозяев. В 1988 году дом выкупило государство, а музей открылся лишь в 95-м. Он ни разу не мемориальный, хотя хранит множество подлинных вещей, принадлежавших разным членам большого семейства, которым посвящены здесь отдельные залы. Есть и зал Анастасии и Марины, которая в Ново-Талицах не была ни разу.
Например, здесь можно увидеть рабочее бюро профессора Ивана Цветаева или предметы искусства, что он привозил из заграничных путешествий, секретер и кушетку в "стиле мадам Рекамье", а также туфельки и перчатки очень маленького размера его жены Варвары и еще много всего, включая утварь хозяйственного двора. Пожалуй, в нем точнее всего воссоздана атмосфера дома священника с полу-крестьянским укладом жизни.
Венчальные свечи.
Несмотря на "новодельность", хорошо все же, что этот музей есть.
За домом стоит Никольский храм, где служил настоятелем сперва дед Марины, а затем ее дядя Петр. Мне открыли церковь, я заглянула: свежая реставрация (в 2015 году, к 240-летию храма), новенький иконостас, беленые стены, тишина-благолепие. В путеводителе сказано, что церковь и музей не просто соседствуют, но сотрудничают, и это очень понятно и логично.
Вечером того же дня я уезжала из Иванова в Москву.
* * *
Еще одно небольшое путешествие недели случилось уже в субботу. Мне думалось о майском пленэрном выезде, и захотелось внезапно в Переславль-Залесский, где я не была с 2009 года. К тому же видела я его зимой, в снегу, в экскурсионной гонке, а хотелось просто там погулять.
Конечно же, ехать стоило хотя бы на пару дней - я недооценила количество интересного в городе, да и на пленэр мне банально не хватило времени, хотя я честно взяла с собой скетчбук.
(Тут, к слову, сыграл роль главным образом мой страх перед выбором нового гостиничного агрегатора вместо привычного букинга: я так и не решилась отдать кому-то из них предпочтение и не смогла забронировать гостиницу. Конечно, рано или поздно с этой проблемой я справлюсь, но пока барьер не преодолен.)
Уезжать в Переславль-Залесский нужно было с Ярославского вокзала в 7.45, так что пришлось повторить первомайский подвиг: встать в полпятого и на рассвете дойти парком до электрички, а затем, поскольку оставался запас времени, прогуляться пешком от Курского вокзала до Ярославского.
Пока шла, успела во всей красе понаблюдать парад военной техники по Садовому кольцу: идущие в шесть утра по пустой Москве танки - зрелище довольно зловещее, надо сказать.
А вот и поезд, красивый и яркий, всего на три вагона, но уютный. Утром он уходит в Переславль, а вечером, в половине седьмого едет обратно в Москву. Таким образом, даже если поехать одним днем, это восемь часов в городе, немало, прямо скажем.
Учитывая территориальный разброс интересностей города, я успела довольно много. Конечно же, сделала первую остановку на Красной площади, с которой в 12 веке начался древний Переславль.
Именно здесь стоит древнейший из храмов северо-восточной Руси - Спасо-Преображенский, открытый лишь в теплое время года.
В этот раз повезло в него попасть, полюбоваться мраморным иконостасом и вспомнить, что именно отсюда уехало в Третьяковку "Успение", приписываемое Феофану Греку, и в Оружейную палату - потир Юрия Долгорукого, основателя города.
Рядом на площади - еще три храма: Петра Митрополита, Владимирский и Александра Невского. Последний открылся совсем недавно, но я провела там с полчаса, потому что хранительница непременно хотела рассказать обо всех иконах, что там находятся. Их, к счастью, немного.
По пути от городских валов к Никольскому монастырю заскочила в Музей хитростей и смекалки, где понемногу, но разнообразно представлены крестьянско-ремесленные "артефакты" разных эпох - от прялки до советского арифмометра. Учитывая, что в Переславле такие крошечные музеи расплодились, как грибы, этим одним можно заменить их все: тут найдутся и утюги, и швейные машинки, и чайники, и валенки, и берестяные короба, нет разве что паровозов да ботика Петра, к которому надо добираться отдельно и долго.
В остальном - колоритная старинная рухлядь на любой вкус, есть и забавная, и полезная. Мне-то в подобных музеях часто приходилось бывать, и назначение сих "объектов" уже хорошо себе представляю, а вы распознаете, что для чего?
Примерно в полутора километрах от Кремля - Никольский монастырь. Белокаменный, златоглавый, новодельный, правда, но с любовью обихоженный: вся территория в тюльпанах и первоцветах, в храмах простенько, но уютно, к тому же на удивление приличный туалет, что в монастырях - редкость.
Здесь бы я и осталась рисовать, если бы хватило ума поехать на пару дней.
Еще километра три - и Горицкий монастырь. И вот в него идти надо было обязательно, и не только потому, что достаточно стар (17 век), что он был центром епархии, что дивно живописно расположен на холме над озером. Но еще и потому, что именно здесь сохранился в отличном состоянии один из лучших памятников русского провинциального барокко - Успенский собор.
Потрясающий воображение многоярусный золоченый иконостас, датируемый 1759-ым годом, выполнен под руководством знаменитого московского мастера Якова Жукова и украшен барочными колоннами, фигурами и растительными узорами. Иконы для него писали художники из Нового Иерусалима.
Великолепный цельный, на редкость продуманный с точки зрения освещения интерьер все в том же барочном стиле, белая лепнина на голубом фоне, кованая люстра, живописные панно на стенах - все в комплексе поражает воображение.
И это лишь один из музеев Горицкого монастыря. Всего их там четыре: Богоявленская колокольня, куда просто нельзя было не забраться, ибо оттуда - лучшие виды Переславля.
А также Никольская церковь и церковь всех святых, где богатейшая для провинции краеведческая экспозиция, от древних наконечников стрел и минералов до ампирных интерьеров, а также богатое и очень занимательное собрание икон и деревянной резьбы.
В общем, если уж идти в Переславле в какие-то музеи, то именно в эти.
Отсюда я дошла еще и до Троицкого Данилова монастыря, очень тихого и благостного места с четырьмя храмами, два из которых тоже оказались открыты. Но после Успенского как-то даже не смотрелись.
А затем я решила сходить еще и к Плещееву озеру и попробовать выбрать там точку для пленэра где-нибудь рядом с храмом Сорока севастийских мучеников. Но пока нашла, где пообедать, пока добрела до берега, погода испортилась, подул холодный ветер, к тому же хотелось прогуляться еще и в северную часть города (в результате ее я толком и не увидела, и до Никитского монастыря не дошла, надо ехать еще).
Так что к вокзалу я возвращалась с чувством недосмотренности, с мыслью, что нужно приезжать снова,и если рисовать - то уж точно не на один день.
Но съездила все равно весьма плодотворно, судя по браслету, который показал тридцать пройденных за день километров.
Уф, писала долго и немного наспех, если что не так, извините.
Ну и раз уж пришлось к месту: люди, а как вы сейчас решаете проблему с бронированием гостиниц? Чем пользуетесь? Все равно же надо что-то придумывать, раз букинга больше нет...
Когда я собиралась на майские в Воронеж, Киров и прочие столь же отдаленные места, внезапно обнаружилось, что есть одна область, граничащая с Московской, которая до сих пор почему-то осталась почти не охваченной в наших путешествиях.
Ивановская.
То, что Иваново входит в Золотое кольцо, всегда несколько озадачивало, в путеводителях город выглядел малоинтересным. А уж в два последних ковидных года там еще, кажется, чуть не самую жесткую по стране санитарную диктатуру устроили, вплоть до закрытия границ региона. Что уж точно ни разу не располагало к посещению.
Но в феврале, когда ограничения сняли, а война еще не началась, вдруг подумалось, что в тех краях и Волга недалеко, и всякие небольшие "народно-промысловые" поселки, да и новый большой город почему бы не глянуть? И забронировала на букинге три ночи в Иванове, планируя его как центр дислокации с намерением поездить и по окрестностям. Самое туристическое место в области - Плес, но в нем я была уже дважды, а хотелось что-то новое увидеть, так что я выбрала Кинешму и Шую, а если останется время, то еще и Палех.
Все получилось.
* * *
"Ласточка" с Восточного вокзала в Иваново уходит в семь утра. Не надеясь на маршрутки и не желая платить космических сумм за такси, я вышла из дома ближе к пяти утра, чтобы попасть на электричку. Дорога к станции через парк на рассвете - отдельное впечатление.
Поезд из Москвы идет четыре часа, и около одиннадцати я уже входила в просторное здание ивановского вокзала с "текстильными" мотивами на стенах и ткацким станком в центре.
На улицах обнаружились толпы молодежи, в спортивных костюмах и с номерами: я попала в самый эпицентр легкоатлетической эстафеты "Рабочий край" - улицы оцеплены милицией, движение перекрыто, везде кто-то куда-то бежал. Такая теснота и суета, к слову, царили в городе лишь в часы соревнования, остальное время майских праздников центр Иванова казался тихим и малолюдным, за исключением, разве что, набережной, на которой я весьма удачно выбрала гостиницу.
Называется она "Союз" и безупречна во всех отношениях - 10 баллов из 10-ти. До всего близко, комфортно, вкусно, для вечерних прогулок рядом - отличная набережная, торговый центр "Серебряный город" на противоположном берегу решал все "продовольственные" и прочие проблемы заезжего гостя, а по соседству с ним - уютнейшие кофейни.
Гостиничный номер наполнен солнечным светом (целых четыре окна!), и не было ни одной бытовой мелочи, которую в нем не предусмотрели бы.
Сам же город не произвел такого уж сильного впечатления. Созданный в 19 веке из старого, еще времен Грозного села Иванова и торгового Вознесенского посада (до 30-х годов 20 века назывался Иваново-Вознесенском) он сложился как текстильный центр, причем статус "русского Манчестера" город получил уже после кампании 1812 года, когда ткацкие фабрики вырастали по берегам Уводи, как грибы после дождя. Здесь же чуть ли не впервые в России стали использовать паровые машины.
Как промышленный город, Иваново-Вознесенск более других славен стачками и восстаниями в начале 20 века, он же - "город первого Совета", и этому посвящен тут целый музей, в который я не пошла.
Еще один "звездный час" Иваново переживает в советское время, когда город чуть не стал столицей РСФСР, но и как облцентр он имел все основания превратиться в мегаполис. Сейчас, судя по всему, что-то еще работает, в любом случае город с 400-тысячным населением (меньше, чем в Балашихе) выглядит скорее процветающим, чем депрессивным.
Молодежи здесь, по ощущениям, больше, чем людей других возрастов. В городе с десяток крупных вузов, больше полусотни училищ и колледжей. По Шереметьевскому проспекту, откуда я начинала свои прогулки по городу, друг за дружкой - здания институтов, общежития, ближайший "кампус" - химико-технологического университета, прямо рядом с гостиницей.
При этом на улицах чисто, практически нет руин и "заброшек", одна из поразительных деталей - автоматы с бесплатными "дог-пакетами", чтобы убирать за собаками, к которым прилагается одноразовый совок. Такого я не видела даже в Москве!
А еще в Иваново водятся розовые единороги!
Облик города совершенно эклектичен: суперсовременные здания чередуются с застройкой сталинско-хрущевской, иногда мелькнет вдруг купеческий особняк 19 века, а чуть дальше может встретиться и вполне себе деревенская изба. И все это - в городском центре!
Из совсем старых построек, 17 века, сохранилась ровно одна - каменная Щудровская палатка.
Зато в самом сердце города.
Хорошего модерна, увы, немного, но порой встречается и он.
Дом Дюрингера.
Я небольшой любитель конструктивизма, специально искать знаменитые "дом-корабль" и "дом-кольцо" не стала, на фото они не вдохновили, вот "дом-самолет" попался на пути, сняла.
Самый же красивый модерновый особняк, дом фабриканта Дмитрия Бурылина, оказался и лучшим в Иванове музеем - понятное дело, текстильным.
Даже детали интерьера приятны глазу.
Да и сам музей вполне себе достойный - вся история ткачества в России, начиная с обработки льна и старых ручных ткацких станков, резных "манер" для набивных тканей и образцов ситца и хлопка, порой с весьма сложным и искусным рисунком. Здесь же - "красковарня" и мастерская набойщика. Тканям ручной работы посвящен целый этаж.
Еще один этаж - фабричное текстильное производство, станки и прочие устройства, целые стеллажи рисунков для тканей, затейливые дореволюционные, с восточными и европейскими мотивами,
а также "агитационный текстиль" раннесоветского времени - с аэропланами и дирижаблями, тракторами и фабричными трубами, пионерами и крестьянками с колосьями.
Там же залы костюмов работы Вячеслава Зайцева, местного уроженца, ручная работа современных мастериц и даже ситцевый глобус!
Это набивные елочные игрушки с выставки.
Особняк соединяется подземным ходом со вторым интересным музеем города - промышленности и искусства, основателем которого стал покровитель и добрый гений Иванова, коммерсант, меценат и коллекционер Дмитрий Бурылин, собравший за несколько десятилетий совершенно уникальную коллекцию редкой широты охвата: книги, фарфор, бронза, живопись, оружие, нумизматика, прикладные вещи.
Страсть к коллекционированию, любовь к старине и редкостям определили цель его жизни - создать музей, куда мог пойти любой желающий и приобщиться к прекрасному. «Музей - это моя душа, - говорил он, - а фабрика - источник средств для жизни и его пополнения»
Здесь есть "Арсенал" - коллекция оружия, начиная аж с 14-15 века, "Золотая кладовая" - монеты и медали, огромная библиотека, картины и гравюры, есть и совершенно уникальные экспонаты: например, "всемирные вселенские часы", которые, помимо стандартного времени, показывают время в других частях света и включают в себя календари различных систем летосчисления: григорианского, юлианского, иудейского и магометанского. Вдобавок к синхронизированным циферблатам в них имеется модель Солнечной системы и специальные диски, где определяются дни солнцестояний и равноденствий, время восхода и захода солнца и еще сотня разных функций. Артефакт работает, и вокруг него - ореол самых разных легенд.
И еще один музей, который оказался достойным внимания, - Художественный.
Правда, коллекции в нем несколько локального свойства - весьма достойные египетская и античная,
собрание живописи начала 20 века - с Фальком, Кончаловским и целой компанией известных авангардистов.
И выставки современных ивановских мастеров, среди которых особенно запомнился живописец середины 20 века Иван Нефедов, который прожил неприметную жизнь, был репрессирован в 1936 году, а в 60-х вернулся к профессиям художника и педагога. Пейзажи его - удивительной ясности и тонкости, написанные прозрачными лессировками, похожие на старинные гобелены, словно светящиеся изнутри.
Его выставка оказалась, пожалуй, самой впечатляющей во всем музее.
Что касается культовых построек, то по-настоящему старых среди них не сохранилось совсем, те немногие, что имеются, в основном середины и второй половины 19 века. Самая ранняя из них - Казанская церковь - обнаружилась прямо под боком у моей гостиницы, и звон ее колоколов будил меня по утрам. Забавно, что изначально ее здание было ситценабивной фабрикой, а затем ее купил некий старообрядец Ямановский и в 1810 году перестроил в молельный дом.
* * *
Электричка до Кинешмы ходит всего четыре раза в день, и 2 мая она оказалась битком набита дачниками с саженцами, которых становилось все меньше по мере приближения к городу. Немногие пассажиры, сошедшие на конечной станции, как-то быстро разошлись, и вокзал внезапно опустел. До центра, впрочем, отсюда совсем близко.
Кинешма, второй по величине город в Ивановской области, вытянувшийся на 15 км вдоль правого берега Волги, впервые упомянут в летописях в 15 веке. Будучи вотчиной Московского князя, он стала рыбной слободой, поставлявшей живую рыбу к царскому двору. Кинешемское ополчение защищало Русь в 1609 году от польско-литовской интервенции. Тогда битва была проиграна, произошла страшная резня и разрушение, город был по сути уничтожен. И сегодня в Кинешме есть часовня, посвященная тем трагическим событиям.
Следующий расцвет города - рубеж 18-19 веков, когда параллельно с Иваново-Вознесенском здесь начинают производить льняные ткани. Одновременно развивалось мукомольное дело, деревообработка и прочие ремесла. Шумели ярмарки, возводились торговые ряды, строились храмы. Кроме льна, сюда стали привозить для обработки еще и хлопок. В 1871 году сюда была проведена железная дорога из Москвы, в результате чего Кинешма с уездом стала одним из крупнейших центров текстильного производства. В то время и сложился облик города - приволжского, торгового, купеческого, что вдохновлял и драматурга Островского, жившего неподалеку в Щелыкове и состоявшего здесь почетным мировым судьей более 13 лет, а гласным Кинешемского земства - два трехлетия.
В Кинешме на волжской набережной снимали и старую "Бесприданницу" с Ниной Алисовой в главной роли, здесь и стрелял в нее Карандышев.
Имя Островского дали местному театру: по легенде, когда его здание начало проседать, город впервые озаботился проблемой нормальной набережной, и сейчас она радует глаз - ухоженная, двухъярусная, с беседкой, как и положено волжскому городу.
Частым гостем Кинешмы был художник Кустодиев, даже его дипломная работа в училище живописи посвящена Кинешемской ярмарке, а затем та стала темой целой серии его работ.
А уж "Купчихи в Кинешме" - вообще вещь довольно известная.
Но в отличие от Островского, памятника Кустодиеву в Кинешме не поставили.
Большинство кинешемских храмов выстроены в 18 веке и сохранились довольно неплохо. Это и комплекс Вознесенского и Златоустовского храмов недалеко от театра имени Островского, и Благовещенская церковь у Торговых рядов и роскошный ансамбль Успенского и Троицкого собора, эффектный, белоснежный, хорошо видный с Волги, настоящее украшение города.
Есть и более поздние, например, Богородская, на Комсомольской улице, превращенная нынче в художественный музей.
Улица же эта, идущая через городской центр параллельно чистой и ухоженной улице Ленина, удивляет не только очень старыми и изрядно потрепанными жизнью деревянными домиками, но и... брусчаткой вместо асфальта, что окончательно погружает в позапрошлый век.
Вообще, Кинешма - дивно "атмосферная": улицы с низкой застройкой, купеческие особняки, деревянные двухэтажки явно дореволюционного происхождения, причудливые главы храмов в стиле "русского барокко" вкупе с протяженной волжской набережной дарят ощущение настоящего, не испорченного туристическим бизнесом провинциального волжского города: здесь нет сувенирных развалов, огромных автобусов, кичевых вывесок и театрализованных "подворий", жизнь тут течет неспешная, обыденная и настоящая.
"Вишенкой на торте" - Музей валенка на улице Ленина, что-то вроде "визитной карточки" Кинешмы. Входная дверь закрыта, надо звонить, но открывают быстро, встречают радушно и даже кое-что показывают-рассказывают. Девушка на входе успела сообщить, что музей частный, семейство Соколовых, которые его создали, здесь же занимается и производством, и у них есть постоянные заказчики. Но в тот момент, когда мне уже пообещали показать самые маленькие и самые большие валенки, в музей ввалилась большая компания с кучей детей, которые галдели, носились, мерили все валенки подряд, и несчастные хозяева вынуждены были бдить и не отвлекаться.
Поэтому я прошлась в тишине по прочим залам, полюбовалась калошами, гармонями, утюгами и пишущими машинками, оценила разнообразие валяных изделий помимо традиционной обуви,
а когда немного рассосалась толпа, поглядела и на гигантский валенок, занесенный в книгу рекордов, и на крошечные валеночки на окошке, и на удивительное разнообразие дизайнов нехитрой, казалось бы, обувки, и даже сумела магнитик в виде валенка прикупить домой.
Была мысль обзавестись от артроза и личной парой, но подумав, как повезу их домой, от сей идеи отказалась.
* * *
Шуя - старый фабричный город в 30 км от Иваново - возник, как и Кинешма, в 16 веке. В 18-м были отлажены поставки сюда хлопка, и открыта первая полотняная мануфактура. Облик города сложился в 19 веке, и во множестве постов интернета город назван традиционно провинциальным и по планировке, и по городской архитектуре,и по силуэту и т.д. Взглянуть было любопытно, а спланировать поездку в Шую из Иваново - совсем несложно.
Автобусы от железнодорожного вокзала ходят туда каждые 20 минут, вроде и от автовокзала так же. Полчаса-сорок минут - и ты уже на в Шуе. Я, правда, решила выйти чуть раньше конечной, чтобы зайти в музей мыла, но там впервые в этом городе (но не в последний раз!) поцеловала запертую дверь без всякой объяснительной записки.
Но все равно, хорошо, что вылезла - такая чудовищная пробка встала с разных концов города у железнодорожного переезда; неспешно обогнав свой автобус, я перешла рельсы у опущенного шлагбаума и пошла в центр города пешком.
Первую остановку сделала у Ильинского храма: рискнула зайти взглянуть на новодельный иконостас очень красивой работы (не палехской ли? - узнать не удалось), но меня весьма сурово осадили поборники юбок, пришлось тихо ретироваться.
Решила отправиться в литературный музей Бальмонта - остановилась у очередной запертой двери, уже с запиской, сообщающей, что тут закрыто на все майские праздники.
Третий музей - историко-художественный - я отправилась искать на "Шуйский Арбат", улицу Малахии Белова, действительно, очень стильную, с фонарями, фонтанами и сувенирными магазинами, за которой живописно возвышается колокольня Воскресенского собора, одна из самых высоких в России.
Обнаружив, что и этот музей не работает до 4 мая, отправилась с тоски в Воскресенский собор.
Открытый в 1799 году, он знаменит тем, что в нем хранилась Чудотворная икона Шуйско-Смоленской Божией Матери, написанная в 17 веке для спасения города от чумы. Она стала главной реликвией города. Вроде бы Петр I, побывав в Шуе, хотел забрать образ с собой, но местные жители упали на колени и отбили ее. В 20-х годах 20 века после реквизиций икона пропала.
Колокольня же до сих пор является чем-то вроде символа города.
Пройдя всю улицу Малахии Белова до конца, вышла к водонапорной башне - еще одной местной достопримечательности. Вроде бы ее спроектировал в эклектичном неорусском стиле тот самый Владимир Шервуд, что строил в Москве исторический музей.
Вокруг царила рыночная толчея, над городом зависла серая туча, и мне вдруг стало безнадежно ясно, что ничего хорошего я в Шуе больше не увижу. У меня была задумана еще и поездка в Палех, правда, на завтра. Но время раннее, все музеи в Шуе закрыты, почему бы не рвануть туда прямо сейчас?
Сервис "Яндекс-гоу" показал, что если я закажу такси в Палех, оно приедет через четыре минуты. а еще через двадцать пять минут, убравшись из сумрачной Шуи, я оказалась в неожиданно солнечном Палехе.
* * *
Если историю Иваново, Кинешмы и Шуи я искала в путеводителях и на интернет-сайтах, то про то, как появился Палех, узнала совершенно неожиданным для себя образом.
Высадилась я из машины на улице Баканова, где, как показывала карта, должен был находиться Государственный музей палехского искусства. Он там и был, но... беспросветно закрытый на ремонт до 2024 года. Я приуныла и пошла обратно, предполагая, что ждет меня здесь то же, что и в Шуе.
Но вышло иначе. За печально запертым зданием оказалось еще одно, более современное. С табличкой "Музей открыт". Я неуверенно ткнулась в дверь, она поддалась. И я оказалась в совершенно темном фойе, а из более светлого дверного проема выдвинулась мужская фигура. "Добрый день, у нас отключили электричество, но музей работает".
Оказалось, что коллекция музея "Палехские истории" совсем недавно переехала сюда из Шуи и рассказывает о прошлом этих земель. Пока, большей частью, о временах СССР, но планирует углубляться и в эпохи более давние. В полумраке я посмотрела советские экспонаты, от старых фотоальбомов до эксклюзивных стереосистем, родные игрушки из собственного детства, прошлась по выставке лубка, весьма занятной, если б не темнота.
Но поговорить с хранителем оказалось гораздо интереснее. Звали его Владимир, собственно, он и поведал весьма нескучно о том, как на здешних неплодородных и болотистых землях еще во времена монгольского ига возникли первые поселения (по легенде, на опаленной земле, отсюда - Палех).
Мой собеседник, правда, придерживался версии, что название поселка происходит от имени его бывших хозяев - Палецких, род которых прервался в 17 веке, после чего село стало принадлежать Бутурлиным, и примерно тогда же здесь появились первые иконописные мастерские. Ибо прокормиться одним только сельским хозяйством на сих тощих землях было проблемой.
Так вот и росло село, где чуть ли не каждый пятый взрослый имеет профессию художника. Где веками, как рассказывал Владимир, складывались иконописные школы, формировались настоящие творческие "кланы", у каждого из которых - своя манера, между которыми - серьезная, а порой и жесткая конкуренция.
В общем, этот маленький, на первый взгляд тихий и безмолвный мир жил веками бурной невидимой извне жизнью.
Результатом же стали необычные, дивной красоты иконы, выставленные в одноименном музее на углу улиц Баканова и Ленина, который, к счастью, оказался открыт. (Как, впрочем, и множество остальных музеев и мастерских Палеха).
В музее несколько залов, где с обстоятельностью показано, как формировалось и совершенствовалось иконописное мастерство аборигенов, от тусклых темных образов с неуклюжими фигурами до роскошнейших икон с тончайшей, ювелирно-филигранной детализацией. Я не могла не оценить и на редкость грамотную подсветку работ - ощущение, что свет исходил от самих досок. Кроме Палехской школы, есть в музее и прочие, окрестные.
После революции 1917 года у иконописи, понятно, перспектив было немного. И с легкой руки живописца Ивана Голикова (у которого нынче в Палехе свой персональный музей) здешние мастера переключились на шкатулки, а вместо религиозных сюжетов стали иллюстрировать сказки и литературную классику, не брезгуя, впрочем, и изображением аэропланов, лампочек Ильича и подвигов героев Гражданской войны.
Так появилась советская палехская школа лаковой миниатюры. В 1924 году по инициативе группы талантливых иконописцев при поддержке искусствоведа Анатолия Бакушинского была образована «Артель древней живописи": расписывали ларцы, шкатулки, чайницы, табакерки и пудреницы.
Уже в 20-е годы все эти вещи производили фурор на международных выставках, мастера получали дипломы в Венеции и в Париже. За 20 век сложились новые династии, а промысел все совершенствовался.
К концу столетия иконопись вновь стала востребована, и здешние живописцы быстро вспомнили традиции и техники прошлых веков. Сейчас уже неизвестно, что пользуется большим спросом - иконы или шкатулки. Заказы на иконостасы, фрески и даже церковные атрибуты поступают сюда со всех уголков страны, Владимир рассказал, что иногда заказчики просят спроектировать дизайн всего храма, с интерьером, облачениями священников и т.п. Это приносит хороший доход, и палехские мастера не бедствуют.
Собственно, это видно и по состоянию главного городского собора - Крестовоздвиженского. Его изящный силуэт на невысоком холме на фоне прозрачной голубизны неба сам кажется сошедшим с лаковой миниатюры.
Внутри он тоже пронизан светом, а интерьер его так же ярок, затейлив и празднично-наряден, как все, что выходит из под рук палехских мастеров.
Вокруг собора - разноцветные деревянные домики с резными наличниками, каждый второй - с мемориальной доской: здесь жил такой-то художник, скульптор, иконописец и т.п. Мастерские росписи, резьбы, пластики... Немного особняком - голубой домик живописца Павла Корина, это единственный в области мемориальный музей, где все осталось таким же, как при жизни мастера.
Вплоть до отклеивающихся обоев и немыслимо скрипучих полов.
Музей потрясающе интересный, и рассказывать о нем можно долго. Здесь в судьбе одной семьи - вся история Палехской иконописи, ибо и прадед, и дед, и отец художника писали иконы, да и сам Павел начинал с местной иконописной школы.
В музее есть и комната-мастерская, и образцы прорисей и досок, и работы разных поколений семьи живописца, и гравировальные доски, и оттиски, и книги, и краски. Есть и немного картин, и работы двоюродного брата, передвижника Алексея.
И - подлинная обстановка старой крестьянской избы, в которой больше сотни лет жили мастера-иконописцы.
Из Палеха в Иваново я возвращалась на специальном "дополнительном" автобусе, не прописанном ни в каких расписаниях. На нем возвращаются на учебу в город живущие в Палехе студенты, коих немало.
* * *
В последний день, выписавшись из гостиницы, я решила съездить еще и в Ново-Талицы.
В этом доме с 1853 года в течение 75 лет жили три поколения семьи Цветаевых. Первоначально дом принадлежал Владимиру Васильевичу Цветаеву, священнику, вырастившему здесь четырех сыновей - Петра, Ивана, Федора и Дмитрия. Затем в доме проживал с семьей старший сын Цветаева Петр, тоже священник. После его смерти дом должен был отойти епархии, но его оставили за вдовой Петра, пережившей мужа на целых 26 лет.
В 1928 году дом был национализирован и передан семье Смирновых, и она прожила в нем более полувека, сохранив некоторые из вещей прежних хозяев. В 1988 году дом выкупило государство, а музей открылся лишь в 95-м. Он ни разу не мемориальный, хотя хранит множество подлинных вещей, принадлежавших разным членам большого семейства, которым посвящены здесь отдельные залы. Есть и зал Анастасии и Марины, которая в Ново-Талицах не была ни разу.
Например, здесь можно увидеть рабочее бюро профессора Ивана Цветаева или предметы искусства, что он привозил из заграничных путешествий, секретер и кушетку в "стиле мадам Рекамье", а также туфельки и перчатки очень маленького размера его жены Варвары и еще много всего, включая утварь хозяйственного двора. Пожалуй, в нем точнее всего воссоздана атмосфера дома священника с полу-крестьянским укладом жизни.
Венчальные свечи.
Несмотря на "новодельность", хорошо все же, что этот музей есть.
За домом стоит Никольский храм, где служил настоятелем сперва дед Марины, а затем ее дядя Петр. Мне открыли церковь, я заглянула: свежая реставрация (в 2015 году, к 240-летию храма), новенький иконостас, беленые стены, тишина-благолепие. В путеводителе сказано, что церковь и музей не просто соседствуют, но сотрудничают, и это очень понятно и логично.
Вечером того же дня я уезжала из Иванова в Москву.
* * *
Еще одно небольшое путешествие недели случилось уже в субботу. Мне думалось о майском пленэрном выезде, и захотелось внезапно в Переславль-Залесский, где я не была с 2009 года. К тому же видела я его зимой, в снегу, в экскурсионной гонке, а хотелось просто там погулять.
Конечно же, ехать стоило хотя бы на пару дней - я недооценила количество интересного в городе, да и на пленэр мне банально не хватило времени, хотя я честно взяла с собой скетчбук.
(Тут, к слову, сыграл роль главным образом мой страх перед выбором нового гостиничного агрегатора вместо привычного букинга: я так и не решилась отдать кому-то из них предпочтение и не смогла забронировать гостиницу. Конечно, рано или поздно с этой проблемой я справлюсь, но пока барьер не преодолен.)
Уезжать в Переславль-Залесский нужно было с Ярославского вокзала в 7.45, так что пришлось повторить первомайский подвиг: встать в полпятого и на рассвете дойти парком до электрички, а затем, поскольку оставался запас времени, прогуляться пешком от Курского вокзала до Ярославского.
Пока шла, успела во всей красе понаблюдать парад военной техники по Садовому кольцу: идущие в шесть утра по пустой Москве танки - зрелище довольно зловещее, надо сказать.
А вот и поезд, красивый и яркий, всего на три вагона, но уютный. Утром он уходит в Переславль, а вечером, в половине седьмого едет обратно в Москву. Таким образом, даже если поехать одним днем, это восемь часов в городе, немало, прямо скажем.
Учитывая территориальный разброс интересностей города, я успела довольно много. Конечно же, сделала первую остановку на Красной площади, с которой в 12 веке начался древний Переславль.
Именно здесь стоит древнейший из храмов северо-восточной Руси - Спасо-Преображенский, открытый лишь в теплое время года.
В этот раз повезло в него попасть, полюбоваться мраморным иконостасом и вспомнить, что именно отсюда уехало в Третьяковку "Успение", приписываемое Феофану Греку, и в Оружейную палату - потир Юрия Долгорукого, основателя города.
Рядом на площади - еще три храма: Петра Митрополита, Владимирский и Александра Невского. Последний открылся совсем недавно, но я провела там с полчаса, потому что хранительница непременно хотела рассказать обо всех иконах, что там находятся. Их, к счастью, немного.
По пути от городских валов к Никольскому монастырю заскочила в Музей хитростей и смекалки, где понемногу, но разнообразно представлены крестьянско-ремесленные "артефакты" разных эпох - от прялки до советского арифмометра. Учитывая, что в Переславле такие крошечные музеи расплодились, как грибы, этим одним можно заменить их все: тут найдутся и утюги, и швейные машинки, и чайники, и валенки, и берестяные короба, нет разве что паровозов да ботика Петра, к которому надо добираться отдельно и долго.
В остальном - колоритная старинная рухлядь на любой вкус, есть и забавная, и полезная. Мне-то в подобных музеях часто приходилось бывать, и назначение сих "объектов" уже хорошо себе представляю, а вы распознаете, что для чего?
Примерно в полутора километрах от Кремля - Никольский монастырь. Белокаменный, златоглавый, новодельный, правда, но с любовью обихоженный: вся территория в тюльпанах и первоцветах, в храмах простенько, но уютно, к тому же на удивление приличный туалет, что в монастырях - редкость.
Здесь бы я и осталась рисовать, если бы хватило ума поехать на пару дней.
Еще километра три - и Горицкий монастырь. И вот в него идти надо было обязательно, и не только потому, что достаточно стар (17 век), что он был центром епархии, что дивно живописно расположен на холме над озером. Но еще и потому, что именно здесь сохранился в отличном состоянии один из лучших памятников русского провинциального барокко - Успенский собор.
Потрясающий воображение многоярусный золоченый иконостас, датируемый 1759-ым годом, выполнен под руководством знаменитого московского мастера Якова Жукова и украшен барочными колоннами, фигурами и растительными узорами. Иконы для него писали художники из Нового Иерусалима.
Великолепный цельный, на редкость продуманный с точки зрения освещения интерьер все в том же барочном стиле, белая лепнина на голубом фоне, кованая люстра, живописные панно на стенах - все в комплексе поражает воображение.
И это лишь один из музеев Горицкого монастыря. Всего их там четыре: Богоявленская колокольня, куда просто нельзя было не забраться, ибо оттуда - лучшие виды Переславля.
А также Никольская церковь и церковь всех святых, где богатейшая для провинции краеведческая экспозиция, от древних наконечников стрел и минералов до ампирных интерьеров, а также богатое и очень занимательное собрание икон и деревянной резьбы.
В общем, если уж идти в Переславле в какие-то музеи, то именно в эти.
Отсюда я дошла еще и до Троицкого Данилова монастыря, очень тихого и благостного места с четырьмя храмами, два из которых тоже оказались открыты. Но после Успенского как-то даже не смотрелись.
А затем я решила сходить еще и к Плещееву озеру и попробовать выбрать там точку для пленэра где-нибудь рядом с храмом Сорока севастийских мучеников. Но пока нашла, где пообедать, пока добрела до берега, погода испортилась, подул холодный ветер, к тому же хотелось прогуляться еще и в северную часть города (в результате ее я толком и не увидела, и до Никитского монастыря не дошла, надо ехать еще).
Так что к вокзалу я возвращалась с чувством недосмотренности, с мыслью, что нужно приезжать снова,и если рисовать - то уж точно не на один день.
Но съездила все равно весьма плодотворно, судя по браслету, который показал тридцать пройденных за день километров.
Уф, писала долго и немного наспех, если что не так, извините.
Ну и раз уж пришлось к месту: люди, а как вы сейчас решаете проблему с бронированием гостиниц? Чем пользуетесь? Все равно же надо что-то придумывать, раз букинга больше нет...