Ушел Рязанов, ушла эпоха
Умер Эльдар Александрович Рязанов. Едва успел отметить свое 88-летие.
Рязанов это - не просто интригующие сюжеты, искрометный юмор, и едкая сатира. Это - целая эпоха в российской и советской культуре. Для жителей русскоязычной ойкумены его фильмы были базовой частью культурного сознания и оказали на российский кинематограф такое же влияние, как лирика Пушкина на российскую поэзию, а картины Репина - на живопись. В каком-то смысле сам Рязанов был Пушкиным российского кинематографа - легким, утонченным, смешливым. Он умел щелкнуть невежу по носу, умел высмеять глупца, но вместе с тем с гениальной простотой видел суть проблемы и знал, как ее объяснить.
Eсли «Евгений Онегин» Пушкина был энциклопедией русской жизни, то фильмы Рязанова были в совокупности энциклопедией советской жизни. Парадокс: оба художника оказались настолько плоть от плоти наших реалий, что в заграничных пространствах - в частности, на Западе - оба воспринимались с трудом. Последнее несколько обидно, ибо фильмы Рязанова строились на вполне универсальной тематике: перипетии любви («Ирония судьбы», «Служебный роман», «Вокзал для двоих»), борьа с несправедливостью («Берегись автомобиля», «О бедном гусаре ...»), униженные и оскорбленные («Небеса обетованные»», «Жестокий романс»). По сути, в рязановских работах отражены ведущие мотивы всей русской литературы. «О бедном гусаре ...» - это романтика и трагедия «Капитанской дочки». «Гараж» явно перекликается с «Ревизором». В «Небесах обетованных» доминирует настроение «Шинели». В «Забытой мелодии для флейты» слышатся интонации и «Обломова», и «Истории одного города».
Фильмы Эльдара Александровича были триумфом и содержания, и формы. Вся страна говорила языком его героев, и половина их реплик вошла в пословицы, став частью городского и общенародного фольклора. Даже сейчас, по прошествии 30-50 лет многие из рязановских крылатых выражений сохранили свое место в идиоматическом поле («Эта нога того, у кого надо нога!»; «Спокойно, Ипполит»; «У природы нет плохой погоды»; «Счастливый, вы наш!»).
Конечно, значительная часть лавров Рязанова - заслуга и его соавтора, сценариста Эмиля Брагинского. Этот гениальный еврейский тандем изменил представление российской культуры о том, что такое комедия. Из сугубо развлекательного они сделали этот жанр критическим, придав ему оттенки трагизма. Увы, прекращение сотрудничества стало невосполнимой потерей для них обоих.
Рязанову также удалось создать необходимый баланс в мире цензурных ограничений и без конъюнктурных компромиссов сказать то, что он хотел сказать, избегая (за одним-единственным исключением) отправки своих работ на полку. Его художественные идеи были удивительно демократичны и импонировали всем: и массам, и интеллигентской элите. И в этом состояло еще одно проявление его таланта.
Жаль, что ушел великий человек. Жаль, что закончилась его эпоха.
Рязанов это - не просто интригующие сюжеты, искрометный юмор, и едкая сатира. Это - целая эпоха в российской и советской культуре. Для жителей русскоязычной ойкумены его фильмы были базовой частью культурного сознания и оказали на российский кинематограф такое же влияние, как лирика Пушкина на российскую поэзию, а картины Репина - на живопись. В каком-то смысле сам Рязанов был Пушкиным российского кинематографа - легким, утонченным, смешливым. Он умел щелкнуть невежу по носу, умел высмеять глупца, но вместе с тем с гениальной простотой видел суть проблемы и знал, как ее объяснить.
Eсли «Евгений Онегин» Пушкина был энциклопедией русской жизни, то фильмы Рязанова были в совокупности энциклопедией советской жизни. Парадокс: оба художника оказались настолько плоть от плоти наших реалий, что в заграничных пространствах - в частности, на Западе - оба воспринимались с трудом. Последнее несколько обидно, ибо фильмы Рязанова строились на вполне универсальной тематике: перипетии любви («Ирония судьбы», «Служебный роман», «Вокзал для двоих»), борьа с несправедливостью («Берегись автомобиля», «О бедном гусаре ...»), униженные и оскорбленные («Небеса обетованные»», «Жестокий романс»). По сути, в рязановских работах отражены ведущие мотивы всей русской литературы. «О бедном гусаре ...» - это романтика и трагедия «Капитанской дочки». «Гараж» явно перекликается с «Ревизором». В «Небесах обетованных» доминирует настроение «Шинели». В «Забытой мелодии для флейты» слышатся интонации и «Обломова», и «Истории одного города».
Фильмы Эльдара Александровича были триумфом и содержания, и формы. Вся страна говорила языком его героев, и половина их реплик вошла в пословицы, став частью городского и общенародного фольклора. Даже сейчас, по прошествии 30-50 лет многие из рязановских крылатых выражений сохранили свое место в идиоматическом поле («Эта нога того, у кого надо нога!»; «Спокойно, Ипполит»; «У природы нет плохой погоды»; «Счастливый, вы наш!»).
Конечно, значительная часть лавров Рязанова - заслуга и его соавтора, сценариста Эмиля Брагинского. Этот гениальный еврейский тандем изменил представление российской культуры о том, что такое комедия. Из сугубо развлекательного они сделали этот жанр критическим, придав ему оттенки трагизма. Увы, прекращение сотрудничества стало невосполнимой потерей для них обоих.
Рязанову также удалось создать необходимый баланс в мире цензурных ограничений и без конъюнктурных компромиссов сказать то, что он хотел сказать, избегая (за одним-единственным исключением) отправки своих работ на полку. Его художественные идеи были удивительно демократичны и импонировали всем: и массам, и интеллигентской элите. И в этом состояло еще одно проявление его таланта.
Жаль, что ушел великий человек. Жаль, что закончилась его эпоха.