Алвис Херманис: «Я - консерватор и горжусь этим!»
Интервью с латвийским режиссером в немецком издании "Стандарт" от 26 июля 2016.
Латвийский режиссер Алвис Херманис выпускает 31 июля в Зальцбурге премьеру оперы Рихарда Штрауса "Любовь Данаи". Разговор о политической позиции и искусстве как отступлении шел с журналистом немецкого издания "Стандарт" Андреа Шуряном.
STANDARD: В постановке оперы Бернда Алоиса Циммермана "Солдаты" вы смогли вывести на сцену реальных лошадей. Теперь в декорационном решении слоны. В вашей постановке "Данаи" на сцену и правда выйдет реальный слон?
Херманис: Нет, но он будет выглядеть натуральным. В конце концов, появится реальный осел. Порой осел может помочиться или сходить по большому - но и это, надеюсь, он сделает под музыку (смеется). Я люблю музыку, это своего рода разрешенный наркотик, легальный LSD. Когда дирижирует Франц Вельсер-Моста, он делает ее очень сильнодействующим LSD.
STANDARD: А что делаете вы, чтобы получался LSD?
Херманис: Греческие боги посещают Сирию, поэтому я ставлю оперу в восточной обстановке с красочными костюмами. Для меня это было ясно с самого начала, что часть эстетики ар-нуво следует сочетать с восточной декоративной эстетикой и фольклором в современном его понимании.
STANDARD: Премьера оперы должна была состояться в 1944 на Зальцбургском фестивале, но из-за покушений на Гитлера она была отменена. Разрешили только публичную репетицию...
Херманис ... и Штраус сказал тогда знаменитую фразу: "Может быть, мы встретимся снова в лучшем мире". Таков был оригинальный контекст Второй мировой войны, но Даная не имеет ничего общего с той реальностью. Совершенно очевидно, что Штраус намеревался уйти от реальности. Таково и мое намерение: там нет никакого политического или социального заявления, даже нет психодрамы. Мы просто пытаемся рассказать визуально и музыкально красивую сказку.
STANDARD: Искусство как отступление, как точка исчезновения?
Херманис: Совершенно верно. L'art pour l'art! [Искусство для искусства!] Я старомодный художник, искусство для меня, прежде всего, есть красота и поэзия. В европейской традиции на протяжении веков художники создают фантазийные миры. Концепция, согласно которой искусство должно иметь соприкосновение с политикой, возникла в ХХ веке. Я думаю так, что Штраус отождествлял с Юпитером Бога, который на самом деле не понимал людей, и который не знал, как их излечить. Бог печальный. Я думаю, что именно так чувствовал себя и Штраус.
СТАНДАРТ: Если заменить "Бога" на "политиков", разве не станет история очевидно политической пьесой?
Херманис: Вообще у меня сложилось впечатление, что политические идеологии достаточно запутаны. Левые, правые: разделять общество на эти категории не имеет больше никакого смысла. Рабочий класс выбран во многих странах левыми партиями; но идеи и стереотипы политиков общества уже не исправишь. Хотя на самом деле, конечно, могу сравнить политиков с богами, которые не смогли понять простых людей.
СТАНДАРТ: Осенью вы отказались от контракта на постановку в гамбургском Талия- театре, потому что вы не одобряли их позицию по вопросу о беженцах. Как вы смотрите на свой поступок сегодня?
Херманис: Я не хотел восприниматься частью театра, позиционирующего себя в качестве Центра"Добро-пожаловать-беженцы". Я заплатил 10000 евро из собственного кармана, чтобы покрыть понесенные театром постановочные издержки, написал директору несколько писем с просьбой отпустить меня по личным причинам. Я вовсе не собирался обнародовать свое решение. Но оказалось, что один моральный калекаосудил меня за вырванные из контекста фразы из частных сообщений в электронной переписке, он опубликовал письмо и, таким образом, сделал его публичным. И немецкие газеты включили пропагандистскую машину.
STANDARD: Вы были удивлены вырвавшемуся тогда потоку нечистот?
Херманис: И да, и нет. На самом деле случилось дежавю. Грязные трюки я знаю из Советского Союза, где часть жизни я провел под властью коммунистов. Тогда было разрешено трудиться только художникам официальной господствующей идеологии. Остальные подверглись дискриминации и дисквалифицкации из-за отличной политической позиции. Я понимаю, что в Германии каждый художник останется автоматически. Но, к сожалению, не я.
STANDARD: А вы чувствуете себя правым?
Херманис: Я консерватор, - и горжусь этим. Я не хочу обсуждать свои политические взгляды, но я не принимаю, когда художника судят по его политической позиции. Налогоплательщики, получающие и оперных театров с их налогов, исходя из всего политического спектра, так что вы должны признать, что даже для художников, работающих в этих учреждениях. Я не хочу злоупотреблять в качестве платформы для политических заявлений принципиального характера, но только, чтобы защитить свое право отступать от официальной левой, господствующей тенденции на Зальцбургском фестивале.
STANDARD: Также в знак протеста против российской оккупации Крыма вы отменилипостановку в Москве?
Херманис: На каждой пресс-конференции я заявляю о своей политической помешанности. Я отказался от постановке в Москве, так как вспомнил оккупацию Советами в 1940х Прибалтики. И я отказался от Талия-театра, потому что не хотел присоединиться к суете центров "Добро-пожаловать-беженцы". Кажется, что неучастие стало теперь большим преступлением.
СТАНДАРТ: А выразил ли кто-то из колег-художников солидарность после Вашего ухода из Талия-театра?
Херманис: Я получил много писем поддержки от немецких художников, в том числе, и от Талия-театра. Но все они не хотели публично выражать свою позицию, чтобы потом не нажить себе профессиональных проблем. Тем не менее, я считаю, что у немецкого театра есть больше других проблем, чем борьба с Херманисом. То, что происходит с театром Фольксбюне, - это трагедия. Раз немцы умеют защищать своих женщин на улицах, они смогли бы сохранить и свое культурное наследие.
STANDARD: Звучит довольно культурно пессимистично.
Херманис: Знаю, что не меняются только соленые огурцы. А мир как раз меняется и развивается: Происходят тектонические сдвиги, которые значительно опережают наше воображение. Как отец семерых детей, я, как, вероятно, и всякий родитель, забочусь о настоящем и будущем. Как молодой художник хочу разрушать и деконструировать. Но, становясь старше и взрослея, хочу объединяться и достигать гармонии. Я вижу, что у Европы есть такие проблемы. В моем театре в Риге я в скором времени поставлю роман Мишеля Уэльбека "Покорность". В нем рассказывается о том, как развивается общество.
СТАНДАРТ: Когда вы выбрали этот материал? После скандала в Гамбурге?
Херманис: Нет, сразу после выхода книги, и задолго до кризиса беженцев. В то время я задавался вопросом, будет ли полезным поставить эту книгу в Риге, поскольку в то время в Латвии никто беженцев вообще не видел. Роман как раз предлагает путь не от ислама, а от западного общественного порядка. Опасность Европы исходит не от мусульман, а от самой Европы: основная угроза западной цивилизации в научно-технической революции, которая все больше и больше теряет людей и их рабочие места. Очевидно, что глобализация и техническое развитие есть выбор лишь небольшой элиты, а не решающего большинства.
STANDARD: В Вашем спектакле "Любовь Данаи" греческие боги эмигрируют в Сирию, став квази эмигрантами. Они воздействуют, обогащают или разрушают сирийскую культуру?
Херманис: Вопрос эмиграции стал невероятным совпадением, ибо концепция постановки разработана два года назад, когда проблемы беженцев не существовали. Для уточнения: я не против политических беженцев, а против открытых границ. Есть, вероятно, миллиарды людей, которые хотели бы жить в Зальцбурге или Вене. Я не думаю, что я радикал, большинство европейцев думают, как я.
STANDARD: Вы художник-эскапист?
Херманис: Хотел бы им быть. Но, кажется, в этом отношении я не очень успешен (смеется).
Алвис Херманис (51) латвийский драматург, актер и режиссер. В течение 20 лет руководит Новым театром в Риге.
Источник