Мой самый славный день рождения: тридцатилетие.
В 1991 году, накануне моего тридцатилетия, ничего не предвещало счастливого празднования.
Я уже вышла замуж за Игоря, родила дочку и у нас уже была трёхкомнатная квартира. Практически, из студенческого общежития Харьковского Авиационного Института, любезно предоставившего нам отдельную комнату, мы переехали в собственное жилье в Запорожье.
Никаких связей и "волосатых лап" у нас не было. Просто к моменту нашего окончания института и консерватории семья Игоря, после многолетнего стояния в очереди на расширение, наконец, дождалась этого расширения. И тогда нам отдали свою старую квартиру, а сами с младшей дочкой переехали в новый район.
Нам катастрофически не хватало денег! Там, где тонко, там рвётся. У Игоря была одна пара брюк, одна рубашка с длинными рукавами и одна с короткими. Все это приходилось ежедневно стирать и гладить. А у меня была беда с колготками. В самый разгар сбора на работу они пускали стрелки. Новой пары, как правило, не бывало. Сидишь, зашиваешь стрелки и думаешь: "опоздаю ведь, денег на такси-то нет!"
Своя квартира - замечательно, конечно (целых 33 квадратных метра!), но нужны и мебель, и посуда, и шторы. В общем, всё, как у всех, только с квартирой. Не могу сказать, что это нас как-то сильно огорчало. Скорее, веселило. Но если огорчало, то ярко так огорчало. Впечатляюще.
Однако, как раз в это же время года, когда приближалась моя дата, случился у нас переполох. Игорь пришёл с работы и сказал: "Перестройка, Горбачёв, моё конструкторское бюро отправляет меня в Париж на научную конференцию". "Ты же не выездной?!" - ахаю я. "Точно тебя посылают? Ничего не перепутал?" "Я же говорю: перестройка, Горбачёв..." - отвечает мне муж. "И никто в нашем бюро не владеет французским. Только я."
Да, он владел этим языком в совершенстве: научила мама.
"Тебе не в чем ехать в Париж! У тебя портков нет", - говорю.
"Ну давай копить на штаны", - отвечает.
Начинаем копить.
Я не знаю, как и где хранили деньги мои соотечественники. Мы складывали их в шкатулку в серванте. У нас был "общак". Всё шло достаточно честно, справедливо, никто не крысятничал. До поры, до времени...
И вот как раз перед моей круглой датой денег оказалось достаточно, чтобы пойти на базар и купить там у местных уже не фарцовщиков, а владельцев коопиративов пару приличных брюк.
И вот я подхожу к заветной шкатулке, открываю её и ... обращаю внимание на довольно крупную недостачу.
"Игорь, это ты деньги взял из шкатулки?"
"Нет!"
"Дочка, ты не брала денег из шкатулки?"
"Неть!"
"Ну как же так! Я же помню: там было на такую-то сумму больше. Я же не сумасшедшая!"
Игорь:
"Ну, хорошо. Допустим, это я взял. Что с того? Надо было - и взял!"
"Это как так взял и не спросил? Нам же брюки тебе нужно покупать. В чем ты поедешь в Париж?"
"Не твоё дело, в чем. Вот не надо тут скандалы устраивать на пустом месте!"
"Ах, так? Ну я тогда с тобой не разговариваю! Война!" - отвечаю.
Ну я была и дууура. Боже мой!
Вот никогда ни с кем не играйте в молчанку. У меня одна знакомая своего мужа молчанкой довела до невроза. Он перестал принимать пищу, организм ослаб. Развилась какая-то инфекция. Мужик в больницу попал и там умер.
Правда ему было в полтора раза больше лет, чем нам тогда. Неважно, сколько лет: берегите свои отношения. Умейте проговаривать проблемы без кидания в друг друга мелкими и крупными предметами.
Моя молчанка, как правило, больше половины дня не выдерживалась. Поэтому мы помирились, но осадочек остался.
Теперь понятно, с каким настроением я входила в своё тридцатилетие? Я была обижена до глубины души и не ожидала от этой даты ничего хорошего. Тем более, что двадцатка была полным отстоем. Таким, что запомнилось на всю жизнь.
Наступила днюха. Игорь утром уехал на работу, прихватив с собой дочку в садик. Я проснулась поздно, потому что на работу надо было после обеда. Проснулась при этом почему-то в отличном настроении. Словно во сне ко мне какую-то умную программу подгрузили, которой в башке не хватало.
И вот, подхожу я к своему письменному столу, а там записка лежит, даже не записка, а инструкция:
Выполняю все действия и нахожу ... французские духи, будь они не ладны. Шо, опять? Не просила. Не хотела их даже. Просто в гости приходила подружка с каталогом и я, чтобы разговор поддержать, ляпнула, что название заманчивое. "Poison" - Яд по нашему. Еще пропела голосом Гребня: "Я - змея, я сохраняю покооой. Сядь ко мне ближе, и ты узнаешь, кто я такооой!"
И тут наступил тот самый момент в жизни, когда меня не то, чтобы попустило, но... даже трудно объяснить это состояние простыми человеческими словами. Я вошла в комнату дочки, где стояло мое пианино, присела на круглый пианиновый стульчик, и у меня появилось достаточно чёткое ощущение, что за моей спиной находятся добрые ангелы. Мне казалось, что я даже слышу шуршание их крыльев (а не нервные щелчки зажигалок, когда они нервно курят, наблюдая за мной).
И эти ангелы мысленно велели мне, чтобы я этот момент запомнила навсегда. Ибо с моим характером таких моментов у меня будет немного, а они нужны, когда тебе тяжело и ты считаешь овец и не можешь уснуть" - передали мне свои мысли мои ангелы.
"Да поняла я, поняла!" ответила я им. На самом деле ничего не поняла и ничего не осознала в тот момент. И плохо оценила. Однако, каждый раз, когда всё было из рук вон плохо, именно этот момент дня рождения вспоминался мне и утешал.
Игорь уехал в Париж в старых брюках.
Я провожала его, пахнущая "ядом".
Новое десятилетие моей жизни было тоже связано с духами, как и двадцатилетие ( описанное здесь).
Только теперь минус поменялся на плюс.
Продолжение следует