Ответ akabash'у
Моя заметка "Социалистический реализм" от 7 июня вызвала некоторую дискуссию и даже спровоцировала уважаемого akabash'а на столь развернутую реплику, что она не уместилась в комментах. Он ее опубликовал у себя в ЖЖ. Мой ответ ему на эту реплику получился столь же объёмный, так что и я публикую его в своем ЖЖ, а ему в комменты закину ссылку.
--------------------
В том-то и дело, что "вещь" одна. "Безличная, имеющая силу естественно-научного закона, подоснова всякого общества (то есть совокупность пр. сил пр. отношений)", она не существует нигде, кроме как в "субъективном факторе", т.е. действительных ежедневных отношениях между живыми людьми. Мы вовсе не "акцентируем внимание на несколько разных вещах", а смотрим на одну и ту же вещь, но с "несколько разных" позиций, и я настаиваю на том, что ваша "объективистская" позиция - ложная. Вы правильно говорите, но с этой позиции неправильно видите то, о чём говорите.
Именно потому, что "конечная причина - объективные отношения, залегающие глубже субъективного фактора, качества человеческого материала и т.д.", только и могло в истории так получиться, что Октябрьская революция 1917 года произошла не в Англии, не в США, не в Германии, а в отсталой России. Только по этой "конечной причине" и вышло так, что пролетариат взял власть в стране, в которой этого пролетариата кот наплакал и "качество человеческого материала" в целом оставляло желать лучшего. "Объективных отношений" в обществе вне "субъективного фактора" нет, но они проявляются в этом "субъективном факторе" и по-своему диктуют его.
Давно ли вы пересматривали х/ф "Чапаев"? Я - недавно. И, неожиданно, то, что раньше в этом фильме воспринималось "само собой", для меня наполнилось смыслом (нет, никакого озарения, "инсайта" не было, просто, вдруг, понял: да, это так). Послушайте народную речь в этом фильме. Ведь она же ясно говорит зрителю, что эти люди ещё только учатся мыслить самостоятельно, они только-только вылупляются как индивидуальные личности, ещё вчера они были вне цивилизации, даже не так - они и ещё одной ногой вне цивилизации, но они уже рвутся в неё, чтобы заставить её сделать назревший шаг вперёд, провернуть колесо истории. Для них ещё необычно связывать между собой логически два высказывания, и умный комиссар вынужден им подыгрывать (ставшее афоризмом "Александр Македонский тоже был великий полководец. А зачем табуретки ломать?.."). Мыслительный акт для них - таинство ("Тихо! Чапай думает!"). Именно на таких людей была рассчитана знаменитая "психическая атака", потому что психика этих людей "объективно" ниже, слабее психики белогвардейских офицеров. Сами красные не смогли бы так "красиво идти", демонстрируя презрение к смерти (правда, один из чапаевцев, поднявшись в полный рост из укрытия и что-то заорав, рванул на груди одёжу, - тоже типа рисанулся, - но красиво не получилось). Но что значит "объективно" психика слабее, если психика по своему определению есть субъективность? Психика подвижна, и самый мудрый и многознающий в какой-то момент может забыть всё на свете и поступить под воздействием какого-то иррационального позыва, который заранее предусмотреть невозможно. И поэтому, раз "субъективно" чапаевцы оказались сильнее, то и объективный расчёт белогвардейцев не оправдался. А вот "субъективно" чапаевцы оказались сильнее именно по названной вами "конечной причине" - потому что со своего "объективно" более низкого уровня развития они толкали общество вперёд, а белогвардейцы, сильные своими научными знаниями, понятиями о чести и благородными привычками - это движение тормозили.
Другими словами, бытие, конечно, определяет сознание, но и сознание в какой-то момент может становиться фактом бытия, причем, решающим. И хотя по классическому марксистскому определению "в сознании нет ничего, кроме знаний", в силу того, что люди не живут сами по себе, но каждый включен в систему общественных отношений, знания приобретают некоторый "вектор", соответствующий или не соответствующий объективной направленности общественного развития. Поэтому и важна занимаемая субъективная позиция для объективного восприятия знания. Маркс прямо пишет в "Капитале", что буржуазные ученые его не поймут даже при всем их желании.
Теперь попытаюсь ответить на ваши вопросы. На первый, о "действительности", я уже, по сути, начал отвечать выше. Эта действительность требует для совего понимания всемирно-исторического подхода. Эпоха пролетарских революций назрела и прорвалась в слабом звене - в отсталой России. Противоречие - между объективно занимаемым местом на острие исторического прогресса и субъективной отсталостью - в основе всей советской истории, развитие этого противоречия её определяло. С точки зрения этого противоречия и нужно её рассматривать. "Совокупность пр. сил пр. отношений", которая в общественной "подоснове" сделала реальностью русский Октябрь 1917-го, после его победы оказалась там, где она, в общем-то, и была с самого начала, т.е. за границей, в ставшем теперь открыто враждебным окружении, в самой же России оказалась только усугубленная разрухой вековая культурная отсталость. Слабый российский капитализм рухнул легко, но предпосылок для социализма на собственно российской (советской) почве не было. Нужно было их создавать, в том числе самую главную, первую предпосылку - современный промышленный пролетариат, которого в России и изначально было не много, а после революции и гражданской войны и вовсе почти не осталось, к тому же оставшихся старались при первой возможности привлечь в партию и практически сразу же на руководящую работу (в первые послереволюционные годы, пока сохранялся партмаксимум, это не сулило материальных выгод). На их место приходил "сброд" (по терминологии "Танкера "Дербента"), или "случайный элемент" (по терминологии партийных документов). Дело не в том, что "старому принципу пора собираться уходить, но ещё не пора уйти", а в том, что новый принцип сам собой ниоткуда не возьмется, его надо создавать. Сами только кошки родятся, да и то только в поговорке. Стихийность, о которой зачастую говорят в отношении тех или иных социальных инициатив и движений - относительная стихийность, всегда есть какой-то пусть и остающийся неизвестным человек, который подал другим пример, а другие были готовы его подхватить и продолжить. Так, советы возникли в 1905 г. стихийно, известно лишь, что первый - в Иваново-Вознесенске, но ведь был же и какой-то рабочий, который предложил: давайте завтра соберемся и обсудим...
Вы совершенно верно выделили момент, когда гражданская война закончилась и её герои оказались в мирной жизни, причем, драматизм ситуации усиливался нэпом - прямым надругательством в восприятии красных героев над всеми их идеалами. Эта тема известна и не единожды обыграна в советской литературе и кино. Но только об "индустриальной стадии развития" для России в этот момент еще говорить рано. В том-то все и дело, что страна была на 90% крестьянской! Это-то и предопределяло необходимость нэпа, в первую очередь. Была бы Россия индустриальной страной, и речь бы шла не о создании предпосылок для социализма, а уже о социализме как таковом. Кстати, для индустриальной стадии характерно не разделение труда, а преодоление (по крайней мере, начало) разделения труда. В промышленно развитых странах работников, которые всю жизнь занимались бы одним и тем же трудом, крайне мало и, в основном, в глубинке. Разделение труда характерно для мелкотоварного производства. На фабрике переквалификация работника - обычное дело. Но это - отдельный большой вопрос.
Примеры нового, коммунистического поведения в условиях первых послереволюционных лет известны - это и описанные Лениным субботники, и Павка Корчагин, и "Дербент". Ситуация была такая, что "со средней степенью добросовестности отработать смену и отправиться домой" - этого, действительно, часто было мало. Почему в 30-40-е годы получалось то, что позже перестало получаться? Да потому что ситуация изменялась, а методы оставались прежние. Уже к 1940-му году индустриализация, какая-никакая, дала свои первые плоды, и у советских людей начал появляться первый, пусть ещё скромный, достаток. И в этих условиях агитировать их работать по-корчагински было бессмысленно, да и не нужно. Правда, вскоре началась война, потом послевоенная разруха, работа в авральном режиме снова оказалась востребована, но только сами Корчагины уже были не те. Поколение, которое делало революцию и хорошо помнило дореволюционные порядки, в массе отходило от дел. В первую очередь это касалось активных борцов, которым беречь свое здоровье было недосуг. Опять на первый план выходит вопрос "качества человеческого материала", и никак его не обойти. Был ли после войны шанс выйти из противоречия? Я считаю, что был. Опять-таки, здесь нужно рассматривать ситуацию со всемирно-исторической точки зрения. В 1945 году она была такова, что в некоторых, в т.ч. не самых маленьких странах Зап. Европы (Франция, Италия, не говоря про Грецию) коммунисты, составлявшие ядро и основную массовую базу антифашистского движения, были по сути единственной вооруженной силой. Плюс их высокая популярность в народе как победителей фашизма. Было после войны также значительное брожение в британском колониальном флоте, вплоть до захвата матросами кораблей. Революционная ситуация, в целом, была налицо. Если бы не предательство Сталиным интересов движения, не ялтинский сговор с империалистами, по итогам которого французских и итальянских коммунистов заставили разоружиться (греческие не подчинились, и это стало причиной гражданской войны), то кто знает, как бы сложилась послевоенная история. А поворот общемировой ситуации в пользу коммунизма неизбежно вызвал бы рост энтузиазма в СССР. Но это означало рост демократических настроений, т.е. прямую угрозу власти бюрократии, так что бюрократический гений Сталина в отстаивании интересов своей касты не ошибся.
Рост бюрократии в СССР был предопределен господством мелкотоварного производства на заре его существования. Мелкие производители могли представлять из себя единое хозяйство только на бумаге. Но в новых условиях, возникших после коллективизации, индустриализации и культурной революции, оправдать существование бюрократии было уже нечем. Но за этим словом скрывались люди со своим "субъективным фактором". На эту тему мне уже приходилось писать в своем ЖЖ, и не раз. Не писатели "вдруг почему-то испортились", а, вернее, не только писатели. Вся закрытая система власти перестала удовлетворять своему новому, индустриальному базису. И не только базису. Чапаев стал героем анекдотов, в котором советский народ высмеивал собственную культурную отсталость. Она, конечно, во многом ещё сохранялась, но и самой читающей страной мира СССР все-таки был. Нужно было еще поискать человека, который бы не выписывал никаких газет или журналов. Культурные запросы населения выросли, как и материальные. И вот тут-то и оказалось, что одеть всех в одинаковые фуфайки и валенки существующая система еще худо-бедно позволяет, но вот дать каждому валенку свой фасон - уже нет. Без демократии - не буржуазной, конечно, а демократии трудящихся - СССР развиваться дальше не мог. Хоть даже сами трудящиеся этого в массе и не понимали, а объяснить им было некому - об этом позаботились советские спецслужбы. А писатели - они идеологическая обслуга, прежде всего, т.е. часть этой системы. Поэтому в массе и "испортились". "Эпоха великого наступления мещан" - записал в своем блокноте Василий Шукшин. А то, что он был популярен, еще не значит, что он был плохим писателем.
--------------------
В том-то и дело, что "вещь" одна. "Безличная, имеющая силу естественно-научного закона, подоснова всякого общества (то есть совокупность пр. сил пр. отношений)", она не существует нигде, кроме как в "субъективном факторе", т.е. действительных ежедневных отношениях между живыми людьми. Мы вовсе не "акцентируем внимание на несколько разных вещах", а смотрим на одну и ту же вещь, но с "несколько разных" позиций, и я настаиваю на том, что ваша "объективистская" позиция - ложная. Вы правильно говорите, но с этой позиции неправильно видите то, о чём говорите.
Именно потому, что "конечная причина - объективные отношения, залегающие глубже субъективного фактора, качества человеческого материала и т.д.", только и могло в истории так получиться, что Октябрьская революция 1917 года произошла не в Англии, не в США, не в Германии, а в отсталой России. Только по этой "конечной причине" и вышло так, что пролетариат взял власть в стране, в которой этого пролетариата кот наплакал и "качество человеческого материала" в целом оставляло желать лучшего. "Объективных отношений" в обществе вне "субъективного фактора" нет, но они проявляются в этом "субъективном факторе" и по-своему диктуют его.
Давно ли вы пересматривали х/ф "Чапаев"? Я - недавно. И, неожиданно, то, что раньше в этом фильме воспринималось "само собой", для меня наполнилось смыслом (нет, никакого озарения, "инсайта" не было, просто, вдруг, понял: да, это так). Послушайте народную речь в этом фильме. Ведь она же ясно говорит зрителю, что эти люди ещё только учатся мыслить самостоятельно, они только-только вылупляются как индивидуальные личности, ещё вчера они были вне цивилизации, даже не так - они и ещё одной ногой вне цивилизации, но они уже рвутся в неё, чтобы заставить её сделать назревший шаг вперёд, провернуть колесо истории. Для них ещё необычно связывать между собой логически два высказывания, и умный комиссар вынужден им подыгрывать (ставшее афоризмом "Александр Македонский тоже был великий полководец. А зачем табуретки ломать?.."). Мыслительный акт для них - таинство ("Тихо! Чапай думает!"). Именно на таких людей была рассчитана знаменитая "психическая атака", потому что психика этих людей "объективно" ниже, слабее психики белогвардейских офицеров. Сами красные не смогли бы так "красиво идти", демонстрируя презрение к смерти (правда, один из чапаевцев, поднявшись в полный рост из укрытия и что-то заорав, рванул на груди одёжу, - тоже типа рисанулся, - но красиво не получилось). Но что значит "объективно" психика слабее, если психика по своему определению есть субъективность? Психика подвижна, и самый мудрый и многознающий в какой-то момент может забыть всё на свете и поступить под воздействием какого-то иррационального позыва, который заранее предусмотреть невозможно. И поэтому, раз "субъективно" чапаевцы оказались сильнее, то и объективный расчёт белогвардейцев не оправдался. А вот "субъективно" чапаевцы оказались сильнее именно по названной вами "конечной причине" - потому что со своего "объективно" более низкого уровня развития они толкали общество вперёд, а белогвардейцы, сильные своими научными знаниями, понятиями о чести и благородными привычками - это движение тормозили.
Другими словами, бытие, конечно, определяет сознание, но и сознание в какой-то момент может становиться фактом бытия, причем, решающим. И хотя по классическому марксистскому определению "в сознании нет ничего, кроме знаний", в силу того, что люди не живут сами по себе, но каждый включен в систему общественных отношений, знания приобретают некоторый "вектор", соответствующий или не соответствующий объективной направленности общественного развития. Поэтому и важна занимаемая субъективная позиция для объективного восприятия знания. Маркс прямо пишет в "Капитале", что буржуазные ученые его не поймут даже при всем их желании.
Теперь попытаюсь ответить на ваши вопросы. На первый, о "действительности", я уже, по сути, начал отвечать выше. Эта действительность требует для совего понимания всемирно-исторического подхода. Эпоха пролетарских революций назрела и прорвалась в слабом звене - в отсталой России. Противоречие - между объективно занимаемым местом на острие исторического прогресса и субъективной отсталостью - в основе всей советской истории, развитие этого противоречия её определяло. С точки зрения этого противоречия и нужно её рассматривать. "Совокупность пр. сил пр. отношений", которая в общественной "подоснове" сделала реальностью русский Октябрь 1917-го, после его победы оказалась там, где она, в общем-то, и была с самого начала, т.е. за границей, в ставшем теперь открыто враждебным окружении, в самой же России оказалась только усугубленная разрухой вековая культурная отсталость. Слабый российский капитализм рухнул легко, но предпосылок для социализма на собственно российской (советской) почве не было. Нужно было их создавать, в том числе самую главную, первую предпосылку - современный промышленный пролетариат, которого в России и изначально было не много, а после революции и гражданской войны и вовсе почти не осталось, к тому же оставшихся старались при первой возможности привлечь в партию и практически сразу же на руководящую работу (в первые послереволюционные годы, пока сохранялся партмаксимум, это не сулило материальных выгод). На их место приходил "сброд" (по терминологии "Танкера "Дербента"), или "случайный элемент" (по терминологии партийных документов). Дело не в том, что "старому принципу пора собираться уходить, но ещё не пора уйти", а в том, что новый принцип сам собой ниоткуда не возьмется, его надо создавать. Сами только кошки родятся, да и то только в поговорке. Стихийность, о которой зачастую говорят в отношении тех или иных социальных инициатив и движений - относительная стихийность, всегда есть какой-то пусть и остающийся неизвестным человек, который подал другим пример, а другие были готовы его подхватить и продолжить. Так, советы возникли в 1905 г. стихийно, известно лишь, что первый - в Иваново-Вознесенске, но ведь был же и какой-то рабочий, который предложил: давайте завтра соберемся и обсудим...
Вы совершенно верно выделили момент, когда гражданская война закончилась и её герои оказались в мирной жизни, причем, драматизм ситуации усиливался нэпом - прямым надругательством в восприятии красных героев над всеми их идеалами. Эта тема известна и не единожды обыграна в советской литературе и кино. Но только об "индустриальной стадии развития" для России в этот момент еще говорить рано. В том-то все и дело, что страна была на 90% крестьянской! Это-то и предопределяло необходимость нэпа, в первую очередь. Была бы Россия индустриальной страной, и речь бы шла не о создании предпосылок для социализма, а уже о социализме как таковом. Кстати, для индустриальной стадии характерно не разделение труда, а преодоление (по крайней мере, начало) разделения труда. В промышленно развитых странах работников, которые всю жизнь занимались бы одним и тем же трудом, крайне мало и, в основном, в глубинке. Разделение труда характерно для мелкотоварного производства. На фабрике переквалификация работника - обычное дело. Но это - отдельный большой вопрос.
Примеры нового, коммунистического поведения в условиях первых послереволюционных лет известны - это и описанные Лениным субботники, и Павка Корчагин, и "Дербент". Ситуация была такая, что "со средней степенью добросовестности отработать смену и отправиться домой" - этого, действительно, часто было мало. Почему в 30-40-е годы получалось то, что позже перестало получаться? Да потому что ситуация изменялась, а методы оставались прежние. Уже к 1940-му году индустриализация, какая-никакая, дала свои первые плоды, и у советских людей начал появляться первый, пусть ещё скромный, достаток. И в этих условиях агитировать их работать по-корчагински было бессмысленно, да и не нужно. Правда, вскоре началась война, потом послевоенная разруха, работа в авральном режиме снова оказалась востребована, но только сами Корчагины уже были не те. Поколение, которое делало революцию и хорошо помнило дореволюционные порядки, в массе отходило от дел. В первую очередь это касалось активных борцов, которым беречь свое здоровье было недосуг. Опять на первый план выходит вопрос "качества человеческого материала", и никак его не обойти. Был ли после войны шанс выйти из противоречия? Я считаю, что был. Опять-таки, здесь нужно рассматривать ситуацию со всемирно-исторической точки зрения. В 1945 году она была такова, что в некоторых, в т.ч. не самых маленьких странах Зап. Европы (Франция, Италия, не говоря про Грецию) коммунисты, составлявшие ядро и основную массовую базу антифашистского движения, были по сути единственной вооруженной силой. Плюс их высокая популярность в народе как победителей фашизма. Было после войны также значительное брожение в британском колониальном флоте, вплоть до захвата матросами кораблей. Революционная ситуация, в целом, была налицо. Если бы не предательство Сталиным интересов движения, не ялтинский сговор с империалистами, по итогам которого французских и итальянских коммунистов заставили разоружиться (греческие не подчинились, и это стало причиной гражданской войны), то кто знает, как бы сложилась послевоенная история. А поворот общемировой ситуации в пользу коммунизма неизбежно вызвал бы рост энтузиазма в СССР. Но это означало рост демократических настроений, т.е. прямую угрозу власти бюрократии, так что бюрократический гений Сталина в отстаивании интересов своей касты не ошибся.
Рост бюрократии в СССР был предопределен господством мелкотоварного производства на заре его существования. Мелкие производители могли представлять из себя единое хозяйство только на бумаге. Но в новых условиях, возникших после коллективизации, индустриализации и культурной революции, оправдать существование бюрократии было уже нечем. Но за этим словом скрывались люди со своим "субъективным фактором". На эту тему мне уже приходилось писать в своем ЖЖ, и не раз. Не писатели "вдруг почему-то испортились", а, вернее, не только писатели. Вся закрытая система власти перестала удовлетворять своему новому, индустриальному базису. И не только базису. Чапаев стал героем анекдотов, в котором советский народ высмеивал собственную культурную отсталость. Она, конечно, во многом ещё сохранялась, но и самой читающей страной мира СССР все-таки был. Нужно было еще поискать человека, который бы не выписывал никаких газет или журналов. Культурные запросы населения выросли, как и материальные. И вот тут-то и оказалось, что одеть всех в одинаковые фуфайки и валенки существующая система еще худо-бедно позволяет, но вот дать каждому валенку свой фасон - уже нет. Без демократии - не буржуазной, конечно, а демократии трудящихся - СССР развиваться дальше не мог. Хоть даже сами трудящиеся этого в массе и не понимали, а объяснить им было некому - об этом позаботились советские спецслужбы. А писатели - они идеологическая обслуга, прежде всего, т.е. часть этой системы. Поэтому в массе и "испортились". "Эпоха великого наступления мещан" - записал в своем блокноте Василий Шукшин. А то, что он был популярен, еще не значит, что он был плохим писателем.