Золотой стандарт конспирологии
Ну, или "Конспирология здорового человека", как теперь модно выражаться.
Недавно, в связи с 200-летием Энгельса, www.1917.com перепечатал его "Внешнюю политику русского царизма" [22 том Сочинений Маркса и Энгельса, с. 13-52] - статью, которую Сталин в 1934 году не рекомендовал печатать в партийном органе. Ну, в "деревянный марксизм" Сталина эта статья, конечно, не помещалась. А ведь именно в ней сказаны слова:
Это превращение в свою противоположность, это достижение в конечном счете такого пункта, который полярно противоположен исходному, составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели. «Ирония истории» неумолимо вносит здесь свои поправки.
В смысле: Просвещение (точнее, его вторая волна, первая выродилась в контрреформацию) в лице многих своих деятелей разного ранга, стекавшихся из Европы к гостеприимному царскому столу, нашло для себя в России прекрасное "поле экспериментов" (в самой Европе для её глобальных идей масштаб был не тот); но в силу своей абстрактности, работая на "главный оплот" международной реакции, идеи Просвещения превратились здесь в свою противоположность - в "Православие, Самодержавие, Народность" (в популярном изложении - "За Веру, Царя и Отечество"). Но можно слова Энгельса применить и к другим ситуациям: например, объяснить неизбежность вырождения сталинизма в теперешнее криминально-бюрократическое нечто.
Привязать народность к православию и самодержавию было по-своему гениальной идеей. Просвещение тут явно поработало. Но это уже дальнее следствие. Прямым применением сил "дворянско-буржуазного интернационала просвещения" было внешнеполитическое ведомство царской России.
... именно из этого интернационала Екатерина набирала нужные ей элементы для своего иезуитского ордена русской дипломатии.
И они сделали внешнюю политику образцовым ведомством Империи, но по сути и привязали судьбу Империи к успехам и неудачам её внешней политики.
Мне захотелось законспектировать эту работу, но не вышло: стал фактически переписывать статью, делая незначительные сокращения и отмечая разные аспекты разным цветом. Такой плотный, информационно насыщенный текст, что отсечь что-то "лишнее" оказалось практически невозможно.
Недавно, в связи с 200-летием Энгельса, www.1917.com перепечатал его "Внешнюю политику русского царизма" [22 том Сочинений Маркса и Энгельса, с. 13-52] - статью, которую Сталин в 1934 году не рекомендовал печатать в партийном органе. Ну, в "деревянный марксизм" Сталина эта статья, конечно, не помещалась. А ведь именно в ней сказаны слова:
Это превращение в свою противоположность, это достижение в конечном счете такого пункта, который полярно противоположен исходному, составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели. «Ирония истории» неумолимо вносит здесь свои поправки.
В смысле: Просвещение (точнее, его вторая волна, первая выродилась в контрреформацию) в лице многих своих деятелей разного ранга, стекавшихся из Европы к гостеприимному царскому столу, нашло для себя в России прекрасное "поле экспериментов" (в самой Европе для её глобальных идей масштаб был не тот); но в силу своей абстрактности, работая на "главный оплот" международной реакции, идеи Просвещения превратились здесь в свою противоположность - в "Православие, Самодержавие, Народность" (в популярном изложении - "За Веру, Царя и Отечество"). Но можно слова Энгельса применить и к другим ситуациям: например, объяснить неизбежность вырождения сталинизма в теперешнее криминально-бюрократическое нечто.
Привязать народность к православию и самодержавию было по-своему гениальной идеей. Просвещение тут явно поработало. Но это уже дальнее следствие. Прямым применением сил "дворянско-буржуазного интернационала просвещения" было внешнеполитическое ведомство царской России.
... именно из этого интернационала Екатерина набирала нужные ей элементы для своего иезуитского ордена русской дипломатии.
И они сделали внешнюю политику образцовым ведомством Империи, но по сути и привязали судьбу Империи к успехам и неудачам её внешней политики.
Мне захотелось законспектировать эту работу, но не вышло: стал фактически переписывать статью, делая незначительные сокращения и отмечая разные аспекты разным цветом. Такой плотный, информационно насыщенный текст, что отсечь что-то "лишнее" оказалось практически невозможно.