Поршнев и Лифшиц - 11
Когда говорят о "символическом" восприятии мира в древности, подразумевают (не осознавая этого) суггестивное состояние сознания, когда слова и вещи - знак и денотат - в восприятии поменяны местами, "перевернуты", когда вещами обозначают слова, а не словами - вещи. Отчасти это состояние сегодня воспроизводит "бред значения".
Из "Психологического словаря":
Бред значения - бредовые представления, возникающие в начальной стадии острого психического заболевания. Все предметы, процессы, реакции других людей предстают перед больным в новом, особом, чаще всего символическом, значении, которое характеризуется ощущением, что все происходящее касается лично его.
Этого же состояния можно достичь длительным употреблением расшатывающих психику препаратов или просто в результате нервного перенапряжения. Но, конечно, есть разница между тем, когда это состояние - обычная норма, или когда это само по себе необычно и выбивает из колеи повседневной жизни. Современный человек в любом случае не становится древним или средневековым.
Поршнев писал о "вторжении вещей" на заре цивилизации, и оно тогда действительно состоялось. Однако самих вещей было ещё мало. Их хватило, чтобы противопоставить себя словам (а не просто дополнять их, служа поясняющими смысл "формантами"), но и только. Настоящее, массовое «вторжение вещей» в жизнь и сознание людей (см. отд. III в Главе 10 книги Поршнева "О начале...") обеспечил только капитализм. Современная психика, при которой словами обозначают вещи, возникла лишь в Новое время. Контрсуггестия победила. У человека в массе появился сознательный (а не традиционный) выбор. Вместе с ним массово появилась личность. Обратной стороной этого процесса стало то, что человек и сам "овеществился", "объективировался". Лифшиц и тут прав (см. в "Что такое классика?", разделе о Лукаче): овеществление было прогрессом культуры. Каннибализм, впрочем, тоже им был, но те времена давно прошли.
Когда содержание рабов стало контрпродуктивно, цена человеческой жизни в обществе упала, вещи стали цениться дороже людей (всё средневековье об этом), и поэтому, когда человек в общественном восприятии приравнялся к вещи - с особыми свойствами, - это подняло его статус. Однако "вторжение вещей" продолжалось и дальше, снижая их стоимость, и вместе с ней - стоимость человеческой жизни. ХХ век наглядно показал в разных позициях, что человечество выживает благодаря "тонкой плёнке" культуры, и что где тонко, там рвётся: перейти от культурной жизни к дикому самоистреблению ему совсем не сложно.
И что теперь? Замереть и не дышать? Не раскачивать лодку? Вряд ли это возможно, хотя бы потому что для этого прежде всего пришлось бы истребить всех, кто почему-либо будет её раскачивать, тем самым самим способствуя ещё большему раскачиванию лодки. Точечными бомбардировками (в прямом и переносном смысле) тут дела не решить, потому что точки тут же соединятся в отрезки, из которых сплетётся сеть, - менее, чем всемирно-исторический, масштаб в этом вопросе неприменим. Ещё глупее было бы смириться и ждать наступления "нового средневековья". Разговоры о нём, конечно, не беспочвенны, но всерьёз в него верить в век Интернета всё-таки не стоит. А вот поспособствовать разовеществлению и субъективации человечества, т.е. создать условия для того, чтобы процесс шёл по возможности ровнее, без перехлёстов и неизменно следующего за ними обратного движения - это было бы самым правильным.
Из "Психологического словаря":
Бред значения - бредовые представления, возникающие в начальной стадии острого психического заболевания. Все предметы, процессы, реакции других людей предстают перед больным в новом, особом, чаще всего символическом, значении, которое характеризуется ощущением, что все происходящее касается лично его.
Этого же состояния можно достичь длительным употреблением расшатывающих психику препаратов или просто в результате нервного перенапряжения. Но, конечно, есть разница между тем, когда это состояние - обычная норма, или когда это само по себе необычно и выбивает из колеи повседневной жизни. Современный человек в любом случае не становится древним или средневековым.
Поршнев писал о "вторжении вещей" на заре цивилизации, и оно тогда действительно состоялось. Однако самих вещей было ещё мало. Их хватило, чтобы противопоставить себя словам (а не просто дополнять их, служа поясняющими смысл "формантами"), но и только. Настоящее, массовое «вторжение вещей» в жизнь и сознание людей (см. отд. III в Главе 10 книги Поршнева "О начале...") обеспечил только капитализм. Современная психика, при которой словами обозначают вещи, возникла лишь в Новое время. Контрсуггестия победила. У человека в массе появился сознательный (а не традиционный) выбор. Вместе с ним массово появилась личность. Обратной стороной этого процесса стало то, что человек и сам "овеществился", "объективировался". Лифшиц и тут прав (см. в "Что такое классика?", разделе о Лукаче): овеществление было прогрессом культуры. Каннибализм, впрочем, тоже им был, но те времена давно прошли.
Когда содержание рабов стало контрпродуктивно, цена человеческой жизни в обществе упала, вещи стали цениться дороже людей (всё средневековье об этом), и поэтому, когда человек в общественном восприятии приравнялся к вещи - с особыми свойствами, - это подняло его статус. Однако "вторжение вещей" продолжалось и дальше, снижая их стоимость, и вместе с ней - стоимость человеческой жизни. ХХ век наглядно показал в разных позициях, что человечество выживает благодаря "тонкой плёнке" культуры, и что где тонко, там рвётся: перейти от культурной жизни к дикому самоистреблению ему совсем не сложно.
И что теперь? Замереть и не дышать? Не раскачивать лодку? Вряд ли это возможно, хотя бы потому что для этого прежде всего пришлось бы истребить всех, кто почему-либо будет её раскачивать, тем самым самим способствуя ещё большему раскачиванию лодки. Точечными бомбардировками (в прямом и переносном смысле) тут дела не решить, потому что точки тут же соединятся в отрезки, из которых сплетётся сеть, - менее, чем всемирно-исторический, масштаб в этом вопросе неприменим. Ещё глупее было бы смириться и ждать наступления "нового средневековья". Разговоры о нём, конечно, не беспочвенны, но всерьёз в него верить в век Интернета всё-таки не стоит. А вот поспособствовать разовеществлению и субъективации человечества, т.е. создать условия для того, чтобы процесс шёл по возможности ровнее, без перехлёстов и неизменно следующего за ними обратного движения - это было бы самым правильным.