Стена разбилась!
Сегодняшний концерт вышел достойным отдельного поста. Хоть мы и выступаем регулярно, но я всё никак не могла нащупать дорожку к сердцу калифорнийской публики. Что именно искала, словами объяснить очень сложно: вроде всё правильно, всё хорошо, на концерты нас приглашали, люди радовались, наслаждались песнями, благодарили, делали комплименты голосу, но вот некоторый компонент, который создаёт "волшебство", отсутствовал, и это не давало мне покоя.
Параллельно я дотягивала свой вокал до местных стандартов, подозревая, что в моём голосе не хватало чего-то привычного американскому уху. И я это что-то нашла-таки, и на прошлой неделе оно уже почти закрепилось, а сегодня, видимо, проявилось.
Сегодня почему-то вдруг решила заменить пианино гитарой и спеть свои самые любимые песни, не задумываясь о том, насколько они популярны тут на сегодняшний день: микс из нескольких песен Аланис Морисетт, Кренберриз, Тэйлор Свифт и Аврил Лавин, перемешанных с другими известными вокально-гитарными каверами, как современными, так и не очень. Даже внедрила пару русских вещей, из которых одна - своя. Некоторые песни, никогда не дававшиеся раньше, вдруг зазвучали легко и непринуждённо. Получилась очень ядрёная смесь, и вдруг - как стена передо мной рассыпалась - я почувствовала себя снова дома, в России, студенткой-второкурсницей, подрабатывающей выступлениями и получающей кайф от единения с публикой, думающей на родном языке, и мощнейшую энергетическую подпитку. Барабанщик, видимо, тоже всё это прочувствовал, потому что заиграл так, как никогда до этого не играл. Я даже забыла, что не люблю что-то говорить в микрофон между песнями, дабы "поддерживать общение": как то так получилось, что мы непринуждённо обменивались шутками, смеялись, пели хором, на одной волне.
Люди, слыша песни, заходили с улицы и оставались с нами. Кто-то, кто торопился по делам и не мог зайти посидеть на патио, "прилипал" к заборчику и слушал... Народ не отпустил нас домой в положенные девять вечера. Вызывали на бис ещё минут тридцать. После концерта подходили знакомиться, делились полученными "эмоциональными мурашками". Всё как раньше. Так было боязно, что всё в душе зачерствело, и что я никогда эту злосчастную "стену" не пробью, не смогу снова по-настоящему дотронуться голосом до сердец, а оно во как! Вернулось!
Конечно, впереди ещё много других препятствий, которые надо преодолеть, но что ж делать, раз по-другому никак... Мышки плакали, кололись, но продолжали есть кактус. Призвание у них такое.
Параллельно я дотягивала свой вокал до местных стандартов, подозревая, что в моём голосе не хватало чего-то привычного американскому уху. И я это что-то нашла-таки, и на прошлой неделе оно уже почти закрепилось, а сегодня, видимо, проявилось.
Сегодня почему-то вдруг решила заменить пианино гитарой и спеть свои самые любимые песни, не задумываясь о том, насколько они популярны тут на сегодняшний день: микс из нескольких песен Аланис Морисетт, Кренберриз, Тэйлор Свифт и Аврил Лавин, перемешанных с другими известными вокально-гитарными каверами, как современными, так и не очень. Даже внедрила пару русских вещей, из которых одна - своя. Некоторые песни, никогда не дававшиеся раньше, вдруг зазвучали легко и непринуждённо. Получилась очень ядрёная смесь, и вдруг - как стена передо мной рассыпалась - я почувствовала себя снова дома, в России, студенткой-второкурсницей, подрабатывающей выступлениями и получающей кайф от единения с публикой, думающей на родном языке, и мощнейшую энергетическую подпитку. Барабанщик, видимо, тоже всё это прочувствовал, потому что заиграл так, как никогда до этого не играл. Я даже забыла, что не люблю что-то говорить в микрофон между песнями, дабы "поддерживать общение": как то так получилось, что мы непринуждённо обменивались шутками, смеялись, пели хором, на одной волне.
Люди, слыша песни, заходили с улицы и оставались с нами. Кто-то, кто торопился по делам и не мог зайти посидеть на патио, "прилипал" к заборчику и слушал... Народ не отпустил нас домой в положенные девять вечера. Вызывали на бис ещё минут тридцать. После концерта подходили знакомиться, делились полученными "эмоциональными мурашками". Всё как раньше. Так было боязно, что всё в душе зачерствело, и что я никогда эту злосчастную "стену" не пробью, не смогу снова по-настоящему дотронуться голосом до сердец, а оно во как! Вернулось!
Конечно, впереди ещё много других препятствий, которые надо преодолеть, но что ж делать, раз по-другому никак... Мышки плакали, кололись, но продолжали есть кактус. Призвание у них такое.