Между
Короткий промежуток между. Между одним путешествием и другим. Между машиной и автобусом. Когда вещи плавно перекочевали из одного рюкзака в другой, только что привезенный Б, как раз вовремя.
Мне все меньше и меньше хочется быть здесь, все труднее оставаться в этих зеленых стенах, которые я уже четыре года называю своим домом и где хранятся все мои, приобретенные и полученные другими путями в течение этого срока вещи, которые и не особо нужны. Такое уже было несколько раз, но каждый раз это было иначе. Сначала меня угнетала вечная грязь, которая неразрывно связана с дождливым сезоном и отсутстивием чистых дорожек. Меня расстраивало отсутствие нормальной кухни со всем необходимым, невозможность согреться горячей пищей или, наоборот, охладить напитки в холодильнике. Потом бесило отсуствие стиральной машины и невозможность по этой причине иметь светлые вещи или приличное постельное белье, потому что весь процесс стирки сводится к полосканию вещей в реке. Признаюсь, делаю это довольно редко. Одежду, которой у меня, той, что я ношу, не так уж и много, я часто подкладываю в общую кучу в прачечной Манго, а постельное белье специально темно-синее, по нему вообще не понятно, чистое оно или нет. Такая уловка, надо признать, работает замечательно. То же самое с полотенцем. На заметку хозяйкам). Тогда я, еще не знакомая с Манго, изыскивала любые пути, чтобы иметь возможность хотя бы какое-то время пожить в относительно комфортных условиях: устроилась работать в мини-гостиницу, собиралась помогать Т с его ретритами, уезжала на несколько дней в Сан-Исидро, кантовалась у М в Алахуэле, пыталась найти место house-sitter'а. Все эти дома и кухни с холодильниками и стиральными машинами были не моими, во всех были свои нюансы и неудобства, нигде я не чувствовала себя в своей тарелке. Но любая вылазка из условий джунглей давала мне передышку и силы, чтобы пережить очередной период "простой жизни".
Потом, когда А окончательно переметнулся в сторону гор и занялся приобретением земли, зашел разговор об отьезде как о чем-то окончательно решенном. Были планы кого-то "посадить" сюда смотреть за садом или вообще передать весь участок в другие руки, сохранив на первый год право пользоваться домом и хранить здесь вещи. Сначала я сопротивлялась, не в силах представить себя без уже ставших привычными бананов и речки, а потом отпустила эту привязанность и почувстсвовала, что вполне готова уехать отсюда не возвращаясь. Но не все так быстро. Я возвращаюсь до сих пор, а все жалеающие возделывать сад и жить офф-грид как-то самоликвидировались, даже не появившись.
Сейчас все по-другому. Я достаточно поездила и пожила в разных домах, иногда вполне обеспеченных людей. Манго так вообще мой телефон называет home, потому что именно там я провожу большую часть времени и делаю большую часть фотографий. После ретритов меня, наоборот, неудержимо тянуло к реке, подальше от людей, бытовые неудобства уже не играли ключевую роль, и отошли на второй план, уступив место потребности в одиночестве. Еще влек к себе сад, и дом, в котором по ночам тихо и темно, и ничего не трещит, и не шумит, и не светит (за исключеним соседского дома с полной ночной иллюминацией, скрыть которую помогает только листва. Трудно было представить себе отсутствие бананов, но последние рабочие дни показали, что и это не беда: можно и без них прожить, а растения за собой никуда не потащишь. И теперь я, пожалуй, больше чем когда-либо отдалилась от этого места, хотя физически все еще здесь, над высохшим за лето ручьем, с видом на спокойную воду и тонкой шумовой завесой из стрекотания кузнечиков и цикад, квакания лягушек и пения птиц. Единственное чувство, которое вызывает у меня весь наш "жилой комплекс" - грусть. Каждый раз, особенно, когда уезжаю надолго, я наблюдаю все больший упадок. Когда-то с таким трудом и тщанием собираемые стены постепенно рассыпаюстся и все больше и больше (вентиляционных) дыр на когда-то почти сплошных бамбуковых поверхностях. В верхней перегородке, собранной из нанизанных на две поперечины тонких бамбуковых "досочек", скоро совсем ничего не останется, потому что они, высохнув, падают одна за другой, и удача, если при падении не попадет в голову. В полу все больше и больше вмятин, которые лучше обходить, иначе есть серьезная опасность провалиться. Бамбучины, поддерживающие кровельный материал, держатся на честном слове, и каждый раз во время дождя я с тревогой посматриваю наверх: надолго ли еще хватит? Ящики, сколоченные для хранения бананов, больше не являются неприступными: какие-то были варварски разодраны с последующим извлечением содержимого, какие-то еще могут выполнять свою функцию. В последний мой приезд сломанным оказался даже ящик, в котором настаивался уксус. Так что загрузила новую бутыль, надеясь только на удачу: А неизвестно когда сможет сюда приехать, чтобы починить, а я этим заниматься не буду. Дом, разрушенный бамбуком, тот, что из кирпича, все больше и больше зарастает, его облюбовали муравьи и осы, да и более крупные представители фауны, я думаю, сделали его своей гостиницей, во всяком случае не брезгуют вполне надежной крышей во время дождей. Кухню, кстати, тоже облюбовали осы, с которыми я вела нескончаемый бой в прошлый приезд. Теперь они методично строят свои восковые ходы на полке под мойкой.
Самым недежным пока выглядит "второй этаж", но и там нельзя ни в чем быть уверенным. Во-первых, постоянно засоряется труба и, соответственно, не поступает вода в кран на раковине и, с проблемами, в бочок унитаза. Но с этим можно жить. Вчера я правильно сделала, что включила свет и решила проверить санузел: оказалось, что на его крышу упал бамбук и сдвинул листы пластика: раковина и пол были засыпаны сухимим листьями. Хорошо, что не было сильного дождя: я смогла сдвинуть ствол и сбросить его со склона, поправила листы, и все стало почти, как прежде, только от ведра отломалась крышка. Но этот дом тоже может быть опасным: никто не знает, когда решит высохнуть и упасть очередная ветка большого дерева, что растет рядом и нависает всей свой огромной ветвистой массой над крышей.
Служащие границами ступенек бревнышки один за другим сгнивают и разваливаются прямо под ногами, а дорожки скоро будут полностью оккупированы строящими очередной муравейник насекомыми: то здесь то там вырытые норы и с каждым разом все выше становящиеся кучи переработанного материала.
Плавно от построек перейду к саду, в котором в этом году, наверное, упали все деревья, которые А готовил к этому в течение нескольких лет, подпиливая им стволы. Теперь дорога к реке напоминает бурелом: я отодвинула, что смогла, в сторону, но большая часть стволов осталась лежать поперек дороги, так что перепрыгиваю.
Даже три года назад упавшее на узкую тропинку на склоне дерево, которое до сих пор нависало на достаточном для прохода почти в полный рост расстоянии от земли, решило сломаться и осесть, так что еще и через него приходится перелезать. Когда-то это делалось с целью освободить место для подрастающих фруктовых деревьев, но теперь это никому не нужно. Мост через ручей состоит теперь всего из одного бревна, которое не внушает доверия. Раньше А говорил, что у него нет строительного материала, чтобы заняться починкой, теперь он этого не скажет: упавших бревен хоть отбавляй, только он все равно этим не будет заниматься. Так что чувствую, в один прекрасный день мне придется перепрыгивать через бурлящий после дождя поток. А, может, этот день все-таки не настанет?
В сад иду словно выполняю обязательную программу. У меня была возможность приехать с Б во время моего последнего рабочего месячника, забрать бананы, но я не захотела, когда представила, что снова придется перебирать урожай, выбрасывать успевшее сгнить, отсчитывать зеленые и спелые, бережно укладывать... Так надоело быть banana-girl. Особенно с тупой мачете, которую я безрезультатно прошу поточить уже пару месяцев и которой скоро можно будет чесаться, потому что на большее она не будет способна.
Сад в полном упадке и как будто и сам понимает, что его все покинули. Деревья стоят грустные, ананасы мелкие, шпинат за лето подсох и уменьшился, бананы попадали. Джекфруты, вымахавшие намного выше бананов, стоят, будто стену подпирают: ни цветов, ни плодов, хотя самому большому, судя по размеру и обьему кроны, давно бы уже пора взяться за ум. Я так надеялась, что смогу полакомиться желтыми гигантами. Но не случится. Зато совершенно неожиданно обнаружила новый фрукт. Кас. Увидела кем-то вырытую пальму салака (snakefruit), последовавшую за кокосом (хотелось бы посмотреть, кто занимается таким безобразием), чуть подняла глаза и увидела какие-то зеленые ягодки. Присмотрелась, а это не ягодки а маленькие еще, только завязавшиеся фрукты, только на одной ветке уже почти взрослого размера.
Не могла удержаться, чтобы не схватить телефон для фото на память. Глянула под ноги, а там огромный желтый красавец - идеальный, без следов порчи или чьей-то пробы, без муравьев. Внимательно осмотрела все дерево: на дереве ни одного желтого не было, но найденыш прямо просится на картинку журнала, я таких больших даже на рынке никогда не видела.
Вот и вся радость пока. Кислые мелкие мандринки оказались очень долгоиграющими: уже несколько месяцев я их срываю по несколько штук, но часть продолжает гореть яркими пятнышками на зеленом фоне. На другом дереве, похоже, лаймы: вроде наливаются, растут понемногу.
Но в общем и целом ощущение того, что этот этап закончен, не покидает меня. Время прошло, а все еще почеу-то здесь. Но это не надолго, я чувствую. И хоть и жизнь моя сейчас больше похожа на жизнь на чемоданах( в моем случае, рюкзаках), сдесь я, чувствую, уже временно, и времени этого осталось не так уж и много. А если найдется другое место, то обниму растения, поцелую реку и уйду, не оборачиваясь. Перевернутую страницу нужно поплотнее прижать к остальным, чтобы игривый ветер не оставлял ей больше никакой надежды.