Берлин 1945-го
Отрывки из Воспоминаний Маргариты Ивановны Рудомино, директора ГБИЛ.
Я о ней уже упоминала в своих постах. Замечательная женщина.
Еще в начале весны 1945 года встал вопрос о возмещении потерь советских библиотек во время войны. Я писала об этом в Главное политическое управление Красной Армии и руководству Комитета по культурно-просветительным учреждениям при СНК РСФСР (будущее министерство культуры). 4 мая 1945 года вышел приказ по Комитету о командировании меня в Германию для вывоза книг в счет компенсации за потери советских библиотек во время войны. Уже 6 мая в звании подполковника я прибыла в Берлин, где пробыла почти до конца 1946 года. Сохранились служебные материалы и мои письма к Василию Николаевичу, лучше всего рассказывающие об этом периоде моей жизни и работы.
Берлин, 10 мая 1945 г.
Берлина нет, и поэтому сложно работать. Поверить трудно, что видим своими глазами. На машине едем по часу - и всего несколько целых домов. Если бы не жители, которые все же имеются на улицах, то город - мертвый, город руин. Что хотели, то и получили. Немцы - подобострастны, и все в один голос, что они ненавидели Гитлера. А когда их спрашиваешь, где же они были 12 лет, - каждый говорит, что народ был под гипнозом, но всегда желал его гибели. Трудно сейчас разобраться в них, но не веришь им.
В работе пока ничего утешительного. Много вывезено, много спрятано, много под руинами. Устаем зверски. Живем в дачной местности [. Вечерами отдыхаем. Питаемся хорошо.
Берлин, 14 мая 1945 г.
Теперь о нас. Живем мы под Берлином в чудной дачной местности, почти не тронутой войной. Живем в отдельной даче (конечно, такую бы мне больше хотелось бы иметь, чем у нас) с малюсеньким садиком. Сирени повсюду масса, главным образом персидской; уже распустились ландыши, тюльпаны и масса декоративных кустарников. Очень хотелось бы, чтобы ты, мой дорогой, посмотрел и так же спланировал наш сад. У нас здесь в садике - вишни, яблони и груши в цвету, смородина уже крупная и много крыжовника. Хозяева мы здесь и мечтаем о хорошем урожае, хотя яблок, надеюсь, не дождемся. У меня отдельная комната на втором этаже с окном в сад, у моих коллег две комнаты тут же. Внизу - пустые комнаты, думаем их занять, а то еще кого-либо поселят. Внизу - столовая и гостиная, с пианино, но пока там не бываем - дружбы у нас никакой. Кстати, это очень мешает работе. Столовая общая почти рядом с нашим домом. Кормят последние дни уже по-московски - значительно хуже и только 2 раза в день -9 ч. завтрак и 7 ч. вечера обед. Но это мало заметно, т. к. целый день мы в городе, и там иногда удается пообедать. Стояла такая жара (до 30), что и есть не хотелось. Устаем сильно. Неполадки с машиной. У нас через день легковая, а в остальные дни получаем грузовую. Это прямо ад - грязные приезжаем, по центру не пускают, приходится добираться часами. Сегодня стало немного свежее, и дышать уже можно. Работа пока не спорится, ноя думаю, что это в первое время.
О Берлине я уже писала - его нет, есть только на окраинах. Но сейчас это такая приевшаяся картина, что обращаешь внимание, лишь когда удивляются новички. Немцы по-прежнему подобострастничают и наперебой пытаются разъяснить дорогу. Всё они спрятали под землей, приходится самим разыскивать. На днях начнут торговать, опишу тогда. Побывавшие в Варшаве говорят, что здесь еще хуже, но чтобы поверить - надо самому видеть. Каждый раз, когда это видишь, чувствуешь удовлетворение и правильность. Надо полностью вытравить нацистский дух. Конечно, сейчас они все против старого, но не верим.
Берлин, 22 мая 1945 г.
Здесь жизнь меняется с каждым днем. Немцы вышли из своих убежищ, освоились с положением, счастливы, что война окончилась, и некоторые из них, если им верить, конечно, благодарны Красной Армии за то, что она освободила их от бомбежек и Гитлера. Расслоение у них большое, но все они не считают себя виновниками войны. Основные улицы очищены от камня, много зелени, и иногда не замечаешь, что по обеим сторонам улиц развалины. По воскресеньям немцы одеваются по-праздничному и выходят гулять всей семьей по улицам разрушенного города.
Берлин, 18 июня 1945 г.
С 13-го у меня Адриан (Сын Маргариты Ивановны). Много можно говорить о нем, но писать трудно. Замечательный внешне - рослый, красивый, прекрасно одет, загорелый, здоровый юноша. Внутренне - безусловно хороший, но налета ненужного очень много. Конечно, трудно ему будет первое время дома, да и нам не легче. Фронтовая жизнь сильно отложила отпечаток. Пьет по-фронтовому в меру. Не курит. Широта российская - напоминает Ивана Михайловича. Плевательское отношение ко всему. Жестокость сильная. От нас отвык. Первые дни был чужой и для меня как-то чужд был, сейчас обошлось. Время, конечно, сотрет, но надо подготовиться к тому, что все это время жили мы разными жизнями и понять друг друга будет трудно первое время. Боюсь, что тебе будет еще труднее. Придется чем-то своим внутренним тоже пожертвовать.
Адриан уезжает 21-го. Последние дни он мне помогает, а в первые дни я его возила по городу и показывала все достопримечательности. Открылся здесь ресторан 'Москва', и мы его посетили, оставив большую толику денег, - угощал Адриан. Цены наших ресторанов. И такой же гастроном открыт. Ну да это все при встрече. Были у нас принципиальные разногласия с сыном и сейчас остались, немного углы только сгладились. Да, фронтовая жизнь совсем другое, чем мы предполагали, - каждую минуту смерть или новая жизнь. Понять можно, только наслушавшись всех описаний.
Берлин, 24 июня 1945 г. 10 ч. утра
О себе. Приезжал Адриан - и радовал, и печалил, уж очень много наносного от фронтовой жизни, нам непонятного, в себя впитал. Сейчас забота - продолжить его учение. Рослый, крепкий, красивый, элегантный - мне даже неловко было за свой вид. Приезжал с ординарцем, на лошадях - и мой, и не мой. Уехал вчера, и грустно стало, когда-то возобновится вновь мирная жизнь для фронтовиков! Его приезд был неожиданным, но в этом увидела его энергию и силу жизненную - для них это очень трудно. Но по нему вижу, как сложно будет нашим фронтовикам переключаться на мирную жизнь. И нам тоже будет трудно наладить с ними совместную жизнь. Единственно на что я надеюсь, что, возможно, с них слетит это наносное, как и нашло… Удивлялась своим переживаниям; верней, переутомление нервной системы за все эти годы отравило острые чувства радости, и свидание с сыном в Берлине прошло обычно. Думаю, что такого случая здесь не встретишь - мать встретилась с сыном-фронтовиком. Зато на него произвело сильное впечатление мое звание подполковника. Снимались, если выйдет хорошо - пришлю.
Воспоминания можно посмотреть[Здесь]http://booksonline.com.ua/view.php?book=142983
Я о ней уже упоминала в своих постах. Замечательная женщина.
Еще в начале весны 1945 года встал вопрос о возмещении потерь советских библиотек во время войны. Я писала об этом в Главное политическое управление Красной Армии и руководству Комитета по культурно-просветительным учреждениям при СНК РСФСР (будущее министерство культуры). 4 мая 1945 года вышел приказ по Комитету о командировании меня в Германию для вывоза книг в счет компенсации за потери советских библиотек во время войны. Уже 6 мая в звании подполковника я прибыла в Берлин, где пробыла почти до конца 1946 года. Сохранились служебные материалы и мои письма к Василию Николаевичу, лучше всего рассказывающие об этом периоде моей жизни и работы.
Берлин, 10 мая 1945 г.
Берлина нет, и поэтому сложно работать. Поверить трудно, что видим своими глазами. На машине едем по часу - и всего несколько целых домов. Если бы не жители, которые все же имеются на улицах, то город - мертвый, город руин. Что хотели, то и получили. Немцы - подобострастны, и все в один голос, что они ненавидели Гитлера. А когда их спрашиваешь, где же они были 12 лет, - каждый говорит, что народ был под гипнозом, но всегда желал его гибели. Трудно сейчас разобраться в них, но не веришь им.
В работе пока ничего утешительного. Много вывезено, много спрятано, много под руинами. Устаем зверски. Живем в дачной местности [. Вечерами отдыхаем. Питаемся хорошо.
Берлин, 14 мая 1945 г.
Теперь о нас. Живем мы под Берлином в чудной дачной местности, почти не тронутой войной. Живем в отдельной даче (конечно, такую бы мне больше хотелось бы иметь, чем у нас) с малюсеньким садиком. Сирени повсюду масса, главным образом персидской; уже распустились ландыши, тюльпаны и масса декоративных кустарников. Очень хотелось бы, чтобы ты, мой дорогой, посмотрел и так же спланировал наш сад. У нас здесь в садике - вишни, яблони и груши в цвету, смородина уже крупная и много крыжовника. Хозяева мы здесь и мечтаем о хорошем урожае, хотя яблок, надеюсь, не дождемся. У меня отдельная комната на втором этаже с окном в сад, у моих коллег две комнаты тут же. Внизу - пустые комнаты, думаем их занять, а то еще кого-либо поселят. Внизу - столовая и гостиная, с пианино, но пока там не бываем - дружбы у нас никакой. Кстати, это очень мешает работе. Столовая общая почти рядом с нашим домом. Кормят последние дни уже по-московски - значительно хуже и только 2 раза в день -9 ч. завтрак и 7 ч. вечера обед. Но это мало заметно, т. к. целый день мы в городе, и там иногда удается пообедать. Стояла такая жара (до 30), что и есть не хотелось. Устаем сильно. Неполадки с машиной. У нас через день легковая, а в остальные дни получаем грузовую. Это прямо ад - грязные приезжаем, по центру не пускают, приходится добираться часами. Сегодня стало немного свежее, и дышать уже можно. Работа пока не спорится, ноя думаю, что это в первое время.
О Берлине я уже писала - его нет, есть только на окраинах. Но сейчас это такая приевшаяся картина, что обращаешь внимание, лишь когда удивляются новички. Немцы по-прежнему подобострастничают и наперебой пытаются разъяснить дорогу. Всё они спрятали под землей, приходится самим разыскивать. На днях начнут торговать, опишу тогда. Побывавшие в Варшаве говорят, что здесь еще хуже, но чтобы поверить - надо самому видеть. Каждый раз, когда это видишь, чувствуешь удовлетворение и правильность. Надо полностью вытравить нацистский дух. Конечно, сейчас они все против старого, но не верим.
Берлин, 22 мая 1945 г.
Здесь жизнь меняется с каждым днем. Немцы вышли из своих убежищ, освоились с положением, счастливы, что война окончилась, и некоторые из них, если им верить, конечно, благодарны Красной Армии за то, что она освободила их от бомбежек и Гитлера. Расслоение у них большое, но все они не считают себя виновниками войны. Основные улицы очищены от камня, много зелени, и иногда не замечаешь, что по обеим сторонам улиц развалины. По воскресеньям немцы одеваются по-праздничному и выходят гулять всей семьей по улицам разрушенного города.
Берлин, 18 июня 1945 г.
С 13-го у меня Адриан (Сын Маргариты Ивановны). Много можно говорить о нем, но писать трудно. Замечательный внешне - рослый, красивый, прекрасно одет, загорелый, здоровый юноша. Внутренне - безусловно хороший, но налета ненужного очень много. Конечно, трудно ему будет первое время дома, да и нам не легче. Фронтовая жизнь сильно отложила отпечаток. Пьет по-фронтовому в меру. Не курит. Широта российская - напоминает Ивана Михайловича. Плевательское отношение ко всему. Жестокость сильная. От нас отвык. Первые дни был чужой и для меня как-то чужд был, сейчас обошлось. Время, конечно, сотрет, но надо подготовиться к тому, что все это время жили мы разными жизнями и понять друг друга будет трудно первое время. Боюсь, что тебе будет еще труднее. Придется чем-то своим внутренним тоже пожертвовать.
Адриан уезжает 21-го. Последние дни он мне помогает, а в первые дни я его возила по городу и показывала все достопримечательности. Открылся здесь ресторан 'Москва', и мы его посетили, оставив большую толику денег, - угощал Адриан. Цены наших ресторанов. И такой же гастроном открыт. Ну да это все при встрече. Были у нас принципиальные разногласия с сыном и сейчас остались, немного углы только сгладились. Да, фронтовая жизнь совсем другое, чем мы предполагали, - каждую минуту смерть или новая жизнь. Понять можно, только наслушавшись всех описаний.
Берлин, 24 июня 1945 г. 10 ч. утра
О себе. Приезжал Адриан - и радовал, и печалил, уж очень много наносного от фронтовой жизни, нам непонятного, в себя впитал. Сейчас забота - продолжить его учение. Рослый, крепкий, красивый, элегантный - мне даже неловко было за свой вид. Приезжал с ординарцем, на лошадях - и мой, и не мой. Уехал вчера, и грустно стало, когда-то возобновится вновь мирная жизнь для фронтовиков! Его приезд был неожиданным, но в этом увидела его энергию и силу жизненную - для них это очень трудно. Но по нему вижу, как сложно будет нашим фронтовикам переключаться на мирную жизнь. И нам тоже будет трудно наладить с ними совместную жизнь. Единственно на что я надеюсь, что, возможно, с них слетит это наносное, как и нашло… Удивлялась своим переживаниям; верней, переутомление нервной системы за все эти годы отравило острые чувства радости, и свидание с сыном в Берлине прошло обычно. Думаю, что такого случая здесь не встретишь - мать встретилась с сыном-фронтовиком. Зато на него произвело сильное впечатление мое звание подполковника. Снимались, если выйдет хорошо - пришлю.
Воспоминания можно посмотреть[Здесь]http://booksonline.com.ua/view.php?book=142983