Времена разные - слова те же___(1)
Вступление
С момента издания «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса в 1848 году стало ясно, что неосознанные ранее мысли и всевозможные направления борьбы наемных работников за свои классовые интересы приобрели под собой точную экономическую и идеологическую платформу. Не сразу распознали буржуа всего мира, что произошло с появлением на свет Коммунистического манифеста. Но в 1871 году Парижская коммуна, первая форма диктатуры пролетариата, изрядно напугала буржуазных социологов и показала буржуазии всего мира, что теория Маркса не фантазия на пустом месте, не очередной экономико-философский изыск, а теория, обосновавшая реальный путь борьбы против буржуазного общества и построения нового - коммунистического.
Деятели различного толка, как находящиеся вне I-го Интернационала, так и внутри него, начали под видом «улучшения» пытаться ревизовать марксистскую теорию, доказывать, что Маркс не прав, пытаясь тем самым не допустить дальнейшего развития марксизма и любыми путями сохранить буржуазную общественно-экономическую формацию. Позвольте автору привести одну цитату из художественного произведения:
Англичанин. Я собираюсь написать обширную книгу против Маркса.
Ленин (улыбнулся). Это интересно.
Англичанин. Он мне надоел.
Ленин. Кто?
Англичанин. Я сказал кто. Я сказал, Маркс.
Ленин. Ну что ж, валяйте!
Англичанин. Что это такое - валяйте?
Ленин. Действуйте... работайте!
Англичанин. Я не понимаю, как вы, мистер Ленин, можете делить мир на бедных и богатых. Это примитивно, грубо. Среди богатых есть честные люди, как и среди бедных. Вот эти честные люди из богатых и бедных должны объединиться и построить разумный социализм. Я вижу по вашим глазам, что вы не верите в эту идею.
Ленин. Ни на грош не верю.
RU">***************
Англичанин. О-о... Это же фанатизм - верить только в одну идею большевистского социализма!
Ленин. Ваше правительство истратило много денег, чтобы пушками доказать несостоятельность наших идей.
***************
Англичанин. Потому что у них власть.
Ленин. У них банки, у них пушки... А у вас честность. Что такое ваша честность по сравнению с самой плохой пушкой? Только вы соберетесь начать свой разумный социализм, а они поставят одну самую плохую пушку, и бац по вашим милым социалистам! Послушайте, это ведь вещь вполне возможная... что же тогда вам делать? Отстреливаться? Но ведь это же большевизм. Бежать? А как же социализм?
***************
Англичанин. Если вы так верите, то у вас есть тайны, которых мы не знаем.
Ленин. О, напротив, мы очень откровенны... слишком откровенны!
Англичанин. Если так, то скажите, почему вы верите и мечтаете?
Ленин. Так вы же рассердитесь. Вы скажете, что это обычная красная пропаганда. Я верю в рабочий класс, вы - нет. Я верю в русский народ, вас он ужасает. Вы верите в честность капиталистов, а я - нет. Вы придумали чистенький, милый, рождественский социализм, а я стою за диктатуру пролетариата. "Диктатура" слово жестокое, тяжелое, кровавое, мучительное. Таких слов на ветер не бросают, но иначе нельзя мечтать об электрификации, социализме, коммунизме... История покажет, кто из нас прав. (Н. Погодин "Кремлевские куранты")
Для чего понадобилось привести цитату из художественного произведения в теоретической статье? Автору кажется, что именно этот отрывок из художественного произведения особенно ярко, выпукло и наглядно показывает, что именно подвергалось особо яростным атакам в марксизме. Это то, что чрезвычайно сильно пугало буржуазию всего мира - диктатура пролетариата и пролетарский интернационализм. В последующем описании истории ревизионизма и оппортунизма автор попытается доказать, что на протяжении более ста пятидесяти лет именно эти положении марксизма-ленинизма постоянно подвергались либо прямой атаке, либо попыткам подмены классовой теории на теорию элит и псевдопатриотизм.
Глава первая
От Парижской коммуны до Великой Октябрьской социалистической революции
Парижская коммуна, явившаяся первой формой диктатуры пролетариата, была разбита объединенными усилиями европейской буржуазии. Для этой цели произошло даже временное примирение воюющих между собой капиталистических держав - Франции и Германии. Из истории мы знаем, что германские войска, стоявшие под Парижем, пропустили вооруженные силы французской реакции, возглавляемые Луи Адольфом Тьером, чтобы те ударили по коммунарам с тыла. Все буржуазные разногласия, антагонизмы и противоречия были отодвинуты на задний план для вооруженного подавления взявшего власть пролетариата.
Парижская коммуна была уничтожена, и это вызвало, с одной стороны, откровенное ликование буржуазии всего мира, а с другой стороны - первые попытки ревизии марксизма, отрицания самой возможности диктатуры пролетариата.
Первым из таких «ревизователей» явился Бернштейн. Он отрицал необходимость диктатуры пролетариата под разными предлогами:
«…. Промышленные рабочие ведь составляют повсюду меньшинство населения: в Германии, например, вместе с работающими на дому они едва составляют семь миллионов из 19-ти экономически самостоятельных лиц. Кроме того, мы имеем еще служащих по технической и т.п. части, служащих в конторах, сельских рабочих и пр. Здесь повсюду дифференциация еще резче выражена, о чем ничто так ясно не свидетельствует, как скорбная история движений, имевших целью организовать эти категории в профессиональные союзы. Вообще, нет ничего ошибочнее, чем на основании известного формального сходства положения выводить одинаковость образа действия на деле. Служащий в какой-нибудь торговой фирме стоит в отношении к своему патрону формально в том же положении, что и промышленный рабочий по отношению к своему работодателю, а все же, за исключением низшего персонала крупных домов, он будет чувствовать себя социально ближе к нему, нежели последний - к своему, несмотря на то, что разница в доходах очень часто значительнее». (Бернштейн, "О пролетариате", стр. 128)
Из приведенной выше цитаты видно, как Бернштейн пытается показать, что отношение к собственности и результатам отчуждения чужого труда есть не более чем формальный признак. На самом же деле суть классовой борьбы как раз и есть борьба между классом эксплуатируемых (пролетариата), класса, не имеющего собственности, и классом эксплуататоров (буржуазия), классом, обладающим частной собственностью на средства производства, отчуждающим чужой труд и извлекающим прибавочную стоимость для своей наживы. Это были первые попытки выхолостить марксизм, но, к сожалению, далеко не последние.
Бернштейну вторит Лассаль:
"Поднятое мною знамя есть знамя демократии вообще. Я вызываю движение общее, демократическое, народное, а не классовое только".
В одном из писем Бисмарку он писал о возможности поддержки им монархии, если бы она превратилась «из монархии привилегированных сословий в социальную и революционную монархию".
Не правда ли, товарищи, как переплетаются времена! Кто-то заявляет, что станет сторонником монархии, а кто-то говорит, что станет сторонником Путина, если Путин поведет себя правильно. Времена разные -- слова одни и те же.
Естественно, попытки ревизионистов и оппортунистов не могли остаться без ответов Маркса:
“Рабочий класс действует для своего освобождения прежде всего в рамках современного национального государства, сознавая, что необходимым результатом его стремлений, которые общим рабочим всех культурных стран, будет международное братство народов”.
В противоположность “Коммунистическому манифесту” и всему предшествующему социализму, Лассаль подходил к рабочему движению с самой узкой национальной точки зрения. Ему в этом подражают,- и это после деятельности Интернационала!
Само собой разумеется, что рабочий класс, для того чтобы вообще быть в состоянии бороться, должен у себя дома организоваться как класс, и что непосредственной ареной его борьбы является его же страна. Постольку его классовая борьба не по своему содержанию, а, как говорится в “Коммунистическом манифесте”, “по форме” является национальной. Однако “рамки современного национального государства”-к примеру, Германской империи-сами в свою очередь находятся экономически “в рамках мирового рынка”, политически - “в рамках системы государств”. Любому купцу известно, что германская торговля есть в то же время и внешняя торговля, и величие г-на Бисмарка состоит как раз в проведении известного рода международной политики.
К чему же сводит германская рабочая партия свой интернационализм? К сознанию, что результатом ее стремлений будет “международное братство народов”. Эта фраза, заимствованная у буржуазной Лиги мира и свободы, должна сойти за эквивалент международного братства рабочих классов разных стран в их совместной борьбе против господствующих классов и их правительств. Итак, о международных функциях германского рабочего класса - ни слова! И это все, что ему предлагают противопоставить своей собственной буржуазии, братски объединившейся уже против него с буржуазией всех других стран, и международной заговорщической политике г-на Бисмарка!
Поистине, интернационализм программы стоит еще бесконечно ниже, чем интернационализм партии свободной торговли. И та тоже утверждает, что результатом ее стремлений будет “международное братство народов”. Но она и делает кое-что для того, чтобы сделать торговлю международной, и отнюдь не удовлетворяется сознанием того, что все народы у себя дома занимаются торговлей». (Из «Критики готской программы»)
Что же означают эти слова Маркса? Они показывают, что народ, нация не есть единый конгломерат, что у буржуазии есть свои интересы, как внутри национального государства, так и в международной политике, а у пролетариата - свои. Эти интересы антагонистичны в своей сути и не могут не вызвать классовой борьбы.
Единственным способом ликвидации буржуазной общественно-экономической формации может быть только диктатура пролетариата.
Гниль бернштейнианства проникла и в Россию. Еще бы! Молодой российской буржуазии, которая тоже выражала недовольство самодержавием, необходимы были, с одной стороны, пропагандисты, показывавшие преимущества буржуазного строя перед феодализмом (его остатки были так сильны в России), и, с другой стороны, этой самой буржуазии требовалась покорность рабочего класса, сведение его борьбы к чисто экономическим требованиям. А спрос, как известно, рождает предложение. И такое предложение последовало по первому пункту от «легальных марксистов» (П.Б. Струве), по другому пункту - от «экономистов» (Прокопович, Кускова).
Легальный марксизм это - идейно-политическое течение части передовой российской буржуазии, пытавшейся использовать для обоснования развития капитализма в России отдельные положения экономического учения Маркса; возникло в 90-х гг. 19 в. В. И. Ленин охарактеризовал это течение как «отражение марксизма в буржуазной литературе». Главные представители «Л. м.» П. Б. Струве, С. Н. Булгаков, М. И. Туган-Барановский, Н. А. Бердяев выступали в легальной прессе (отсюда название), издавали журнал «Новое слово», «Начало», «Жизнь»…
…Будучи противниками революционного марксизма, Струве и его сторонники в то же время выступали, хотя и нерешительно, против самодержавия, за буржуазно-демократические свободы, критиковали народничество. (БСЭ).
Экономизм - оппортунистическое течение в российской социал-демократии в период её становления (конец 19 - начало 20 вв.), стремившееся приспособить тактику и организацию социал-демократии к стихийному ходу рабочего движения. «Его политическая сущность сводилась к программе: “рабочим - экономическая, либералам-политическая борьба”» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 26, с. 343-44). Лидерами «Э.» были К. М. Тахтароев, С. Н. Прокопович, Е. А. Кускова, В. Н. Кричевский, А. С. Пиккер (А. Мартынов), В. П. Махновец (Акимов) и др.; основными центрами - редакции газеты «Рабочая мысль» и журнала «Рабочее дело» (орган «Союза русских социал-демократов за границей»). «Э.» был первым проявлением оппортунизма в российской социал-демократии, разновидностью международного оппортунизма - бернштейнианства (См. Бернштейнианство). Распространению и развитию «Э.» способствовало: отсутствие у российской социал-демократии идейного и организационного единства; недостаточная развитость классового самосознания пролетариата, только вступавшего на путь самостоятельной борьбы и пополнявшегося за счёт крестьянства, которому были более понятны узко экономические задачи борьбы; массовый приток мелкобуржуазных элементов в социал-демократические организации; успех экономических стачек в период промышленного подъёма… (БСЭ).
Надо отметить, что российская социал-демократия, сотрудничавшая как с легальными марксистами, так и с «экономистами», очень скоро разобралась в их истинной сути. В нескольких своих работах, в частности в книге «Что делать», В.И. Ленин разобрал эти течения, показал их ревизионистскую и оппортунистическую сущность, которая заключалась в отрицании диктатуры пролетариата.
"Марксист лишь тот, - писал Ленин, - кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма" (Полное собрание соч., 5 изд., т. 33, с. 34)
Впоследствии обе эти группы целиком отошли от марксизма и вошли в кадетскую партию. Закономерный финал.
Продолжение http://ledokol-ledokol.livejournal.com/8411.html
С момента издания «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса в 1848 году стало ясно, что неосознанные ранее мысли и всевозможные направления борьбы наемных работников за свои классовые интересы приобрели под собой точную экономическую и идеологическую платформу. Не сразу распознали буржуа всего мира, что произошло с появлением на свет Коммунистического манифеста. Но в 1871 году Парижская коммуна, первая форма диктатуры пролетариата, изрядно напугала буржуазных социологов и показала буржуазии всего мира, что теория Маркса не фантазия на пустом месте, не очередной экономико-философский изыск, а теория, обосновавшая реальный путь борьбы против буржуазного общества и построения нового - коммунистического.
Деятели различного толка, как находящиеся вне I-го Интернационала, так и внутри него, начали под видом «улучшения» пытаться ревизовать марксистскую теорию, доказывать, что Маркс не прав, пытаясь тем самым не допустить дальнейшего развития марксизма и любыми путями сохранить буржуазную общественно-экономическую формацию. Позвольте автору привести одну цитату из художественного произведения:
Англичанин. Я собираюсь написать обширную книгу против Маркса.
Ленин (улыбнулся). Это интересно.
Англичанин. Он мне надоел.
Ленин. Кто?
Англичанин. Я сказал кто. Я сказал, Маркс.
Ленин. Ну что ж, валяйте!
Англичанин. Что это такое - валяйте?
Ленин. Действуйте... работайте!
Англичанин. Я не понимаю, как вы, мистер Ленин, можете делить мир на бедных и богатых. Это примитивно, грубо. Среди богатых есть честные люди, как и среди бедных. Вот эти честные люди из богатых и бедных должны объединиться и построить разумный социализм. Я вижу по вашим глазам, что вы не верите в эту идею.
Ленин. Ни на грош не верю.
RU">***************
Англичанин. О-о... Это же фанатизм - верить только в одну идею большевистского социализма!
Ленин. Ваше правительство истратило много денег, чтобы пушками доказать несостоятельность наших идей.
***************
Англичанин. Потому что у них власть.
Ленин. У них банки, у них пушки... А у вас честность. Что такое ваша честность по сравнению с самой плохой пушкой? Только вы соберетесь начать свой разумный социализм, а они поставят одну самую плохую пушку, и бац по вашим милым социалистам! Послушайте, это ведь вещь вполне возможная... что же тогда вам делать? Отстреливаться? Но ведь это же большевизм. Бежать? А как же социализм?
***************
Англичанин. Если вы так верите, то у вас есть тайны, которых мы не знаем.
Ленин. О, напротив, мы очень откровенны... слишком откровенны!
Англичанин. Если так, то скажите, почему вы верите и мечтаете?
Ленин. Так вы же рассердитесь. Вы скажете, что это обычная красная пропаганда. Я верю в рабочий класс, вы - нет. Я верю в русский народ, вас он ужасает. Вы верите в честность капиталистов, а я - нет. Вы придумали чистенький, милый, рождественский социализм, а я стою за диктатуру пролетариата. "Диктатура" слово жестокое, тяжелое, кровавое, мучительное. Таких слов на ветер не бросают, но иначе нельзя мечтать об электрификации, социализме, коммунизме... История покажет, кто из нас прав. (Н. Погодин "Кремлевские куранты")
Для чего понадобилось привести цитату из художественного произведения в теоретической статье? Автору кажется, что именно этот отрывок из художественного произведения особенно ярко, выпукло и наглядно показывает, что именно подвергалось особо яростным атакам в марксизме. Это то, что чрезвычайно сильно пугало буржуазию всего мира - диктатура пролетариата и пролетарский интернационализм. В последующем описании истории ревизионизма и оппортунизма автор попытается доказать, что на протяжении более ста пятидесяти лет именно эти положении марксизма-ленинизма постоянно подвергались либо прямой атаке, либо попыткам подмены классовой теории на теорию элит и псевдопатриотизм.
Глава первая
От Парижской коммуны до Великой Октябрьской социалистической революции
Парижская коммуна, явившаяся первой формой диктатуры пролетариата, была разбита объединенными усилиями европейской буржуазии. Для этой цели произошло даже временное примирение воюющих между собой капиталистических держав - Франции и Германии. Из истории мы знаем, что германские войска, стоявшие под Парижем, пропустили вооруженные силы французской реакции, возглавляемые Луи Адольфом Тьером, чтобы те ударили по коммунарам с тыла. Все буржуазные разногласия, антагонизмы и противоречия были отодвинуты на задний план для вооруженного подавления взявшего власть пролетариата.
Парижская коммуна была уничтожена, и это вызвало, с одной стороны, откровенное ликование буржуазии всего мира, а с другой стороны - первые попытки ревизии марксизма, отрицания самой возможности диктатуры пролетариата.
Первым из таких «ревизователей» явился Бернштейн. Он отрицал необходимость диктатуры пролетариата под разными предлогами:
«…. Промышленные рабочие ведь составляют повсюду меньшинство населения: в Германии, например, вместе с работающими на дому они едва составляют семь миллионов из 19-ти экономически самостоятельных лиц. Кроме того, мы имеем еще служащих по технической и т.п. части, служащих в конторах, сельских рабочих и пр. Здесь повсюду дифференциация еще резче выражена, о чем ничто так ясно не свидетельствует, как скорбная история движений, имевших целью организовать эти категории в профессиональные союзы. Вообще, нет ничего ошибочнее, чем на основании известного формального сходства положения выводить одинаковость образа действия на деле. Служащий в какой-нибудь торговой фирме стоит в отношении к своему патрону формально в том же положении, что и промышленный рабочий по отношению к своему работодателю, а все же, за исключением низшего персонала крупных домов, он будет чувствовать себя социально ближе к нему, нежели последний - к своему, несмотря на то, что разница в доходах очень часто значительнее». (Бернштейн, "О пролетариате", стр. 128)
Из приведенной выше цитаты видно, как Бернштейн пытается показать, что отношение к собственности и результатам отчуждения чужого труда есть не более чем формальный признак. На самом же деле суть классовой борьбы как раз и есть борьба между классом эксплуатируемых (пролетариата), класса, не имеющего собственности, и классом эксплуататоров (буржуазия), классом, обладающим частной собственностью на средства производства, отчуждающим чужой труд и извлекающим прибавочную стоимость для своей наживы. Это были первые попытки выхолостить марксизм, но, к сожалению, далеко не последние.
Бернштейну вторит Лассаль:
"Поднятое мною знамя есть знамя демократии вообще. Я вызываю движение общее, демократическое, народное, а не классовое только".
В одном из писем Бисмарку он писал о возможности поддержки им монархии, если бы она превратилась «из монархии привилегированных сословий в социальную и революционную монархию".
Не правда ли, товарищи, как переплетаются времена! Кто-то заявляет, что станет сторонником монархии, а кто-то говорит, что станет сторонником Путина, если Путин поведет себя правильно. Времена разные -- слова одни и те же.
Естественно, попытки ревизионистов и оппортунистов не могли остаться без ответов Маркса:
“Рабочий класс действует для своего освобождения прежде всего в рамках современного национального государства, сознавая, что необходимым результатом его стремлений, которые общим рабочим всех культурных стран, будет международное братство народов”.
В противоположность “Коммунистическому манифесту” и всему предшествующему социализму, Лассаль подходил к рабочему движению с самой узкой национальной точки зрения. Ему в этом подражают,- и это после деятельности Интернационала!
Само собой разумеется, что рабочий класс, для того чтобы вообще быть в состоянии бороться, должен у себя дома организоваться как класс, и что непосредственной ареной его борьбы является его же страна. Постольку его классовая борьба не по своему содержанию, а, как говорится в “Коммунистическом манифесте”, “по форме” является национальной. Однако “рамки современного национального государства”-к примеру, Германской империи-сами в свою очередь находятся экономически “в рамках мирового рынка”, политически - “в рамках системы государств”. Любому купцу известно, что германская торговля есть в то же время и внешняя торговля, и величие г-на Бисмарка состоит как раз в проведении известного рода международной политики.
К чему же сводит германская рабочая партия свой интернационализм? К сознанию, что результатом ее стремлений будет “международное братство народов”. Эта фраза, заимствованная у буржуазной Лиги мира и свободы, должна сойти за эквивалент международного братства рабочих классов разных стран в их совместной борьбе против господствующих классов и их правительств. Итак, о международных функциях германского рабочего класса - ни слова! И это все, что ему предлагают противопоставить своей собственной буржуазии, братски объединившейся уже против него с буржуазией всех других стран, и международной заговорщической политике г-на Бисмарка!
Поистине, интернационализм программы стоит еще бесконечно ниже, чем интернационализм партии свободной торговли. И та тоже утверждает, что результатом ее стремлений будет “международное братство народов”. Но она и делает кое-что для того, чтобы сделать торговлю международной, и отнюдь не удовлетворяется сознанием того, что все народы у себя дома занимаются торговлей». (Из «Критики готской программы»)
Что же означают эти слова Маркса? Они показывают, что народ, нация не есть единый конгломерат, что у буржуазии есть свои интересы, как внутри национального государства, так и в международной политике, а у пролетариата - свои. Эти интересы антагонистичны в своей сути и не могут не вызвать классовой борьбы.
Единственным способом ликвидации буржуазной общественно-экономической формации может быть только диктатура пролетариата.
Гниль бернштейнианства проникла и в Россию. Еще бы! Молодой российской буржуазии, которая тоже выражала недовольство самодержавием, необходимы были, с одной стороны, пропагандисты, показывавшие преимущества буржуазного строя перед феодализмом (его остатки были так сильны в России), и, с другой стороны, этой самой буржуазии требовалась покорность рабочего класса, сведение его борьбы к чисто экономическим требованиям. А спрос, как известно, рождает предложение. И такое предложение последовало по первому пункту от «легальных марксистов» (П.Б. Струве), по другому пункту - от «экономистов» (Прокопович, Кускова).
Легальный марксизм это - идейно-политическое течение части передовой российской буржуазии, пытавшейся использовать для обоснования развития капитализма в России отдельные положения экономического учения Маркса; возникло в 90-х гг. 19 в. В. И. Ленин охарактеризовал это течение как «отражение марксизма в буржуазной литературе». Главные представители «Л. м.» П. Б. Струве, С. Н. Булгаков, М. И. Туган-Барановский, Н. А. Бердяев выступали в легальной прессе (отсюда название), издавали журнал «Новое слово», «Начало», «Жизнь»…
…Будучи противниками революционного марксизма, Струве и его сторонники в то же время выступали, хотя и нерешительно, против самодержавия, за буржуазно-демократические свободы, критиковали народничество. (БСЭ).
Экономизм - оппортунистическое течение в российской социал-демократии в период её становления (конец 19 - начало 20 вв.), стремившееся приспособить тактику и организацию социал-демократии к стихийному ходу рабочего движения. «Его политическая сущность сводилась к программе: “рабочим - экономическая, либералам-политическая борьба”» (Ленин В. И., Полн. собр. соч., 5 изд., т. 26, с. 343-44). Лидерами «Э.» были К. М. Тахтароев, С. Н. Прокопович, Е. А. Кускова, В. Н. Кричевский, А. С. Пиккер (А. Мартынов), В. П. Махновец (Акимов) и др.; основными центрами - редакции газеты «Рабочая мысль» и журнала «Рабочее дело» (орган «Союза русских социал-демократов за границей»). «Э.» был первым проявлением оппортунизма в российской социал-демократии, разновидностью международного оппортунизма - бернштейнианства (См. Бернштейнианство). Распространению и развитию «Э.» способствовало: отсутствие у российской социал-демократии идейного и организационного единства; недостаточная развитость классового самосознания пролетариата, только вступавшего на путь самостоятельной борьбы и пополнявшегося за счёт крестьянства, которому были более понятны узко экономические задачи борьбы; массовый приток мелкобуржуазных элементов в социал-демократические организации; успех экономических стачек в период промышленного подъёма… (БСЭ).
Надо отметить, что российская социал-демократия, сотрудничавшая как с легальными марксистами, так и с «экономистами», очень скоро разобралась в их истинной сути. В нескольких своих работах, в частности в книге «Что делать», В.И. Ленин разобрал эти течения, показал их ревизионистскую и оппортунистическую сущность, которая заключалась в отрицании диктатуры пролетариата.
"Марксист лишь тот, - писал Ленин, - кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма" (Полное собрание соч., 5 изд., т. 33, с. 34)
Впоследствии обе эти группы целиком отошли от марксизма и вошли в кадетскую партию. Закономерный финал.
Продолжение http://ledokol-ledokol.livejournal.com/8411.html