Марк Леви "Те слова, что мы не сказали друг другу"
По советуnic_ol прочла сию книгу, одного из любимы авторов пишуших романтические, милые, сентиментальные и, наконец, сейчас уже довольно сладковатые вещи..
Долго не могла втянуться, сама идея отца-робота.. брр *морщится*
В голову лезли мысли из серии "ну вообще, неужели с нормальными сюжетами уже совсем плохо у автора стало?!"
Делов том, что я терпеть не могу отхождения и перегибы, как в фильмах, где прощаю больше, так и в литературе, где совсем не приемлю таких "сдвигов".
И вот этот "эффект робота" стоял комом поперек горла на протяжение всей книги. Постепенно, правда отпуская.. Потому как книга действительно очень приятная и довольно достойная
Оль ;) спасибо за совет и то, что ты настояла в определенный момент, чтобы я ее всетаки читала *смеется*
- До определенного возраста человек опьяняется любовью к другому, но на самом деле это чаще всего любовь к самому себе.
Так что забудь про эти идиотские знаки, за них цепляются лишь те, кто почему-то утратил веру в Бога
Слишком поздно бывает только тогда, когда ситуация уже необратима.
В общем-то, жизнь-драма - такой же способ существования, как любой другой.
Это многих устраивало, ведь свобода - это важнейший залог существования, и большинство людей жаждут свободы, только не умеют ею распорядиться.
- А почему ты задаешь мне все эти вопросы именно сейчас?
- Вероятно, потому, что ты меня ни о чем не спрашиваешь.
...однажды ты вдруг перестанешь ощущать горечь, которая мешает наслаждаться подлинным вкусом вещей.
...негоже строить свою жизнь на воспоминаниях, которые легко оборачиваются сожалениями. Счастье должно быть подкреплено хоть чем-нибудь определенным, даже в минимальной степени. И еще помни, что теперь тебе придется делать выбор самостоятельно. Меня уже не будет рядом, чтобы принимать за тебя решения, да, впрочем, ты уже давно принимаешь их сама. Но только берегись одиночества, это опасная компания для человека.
Впрочем, не будем мелочиться - принято считать, что любовь длится семь лет. Ну, будь же честной искажи мне правду: смогла бы ты в течение семи лет отдавать себя кому-нибудь безраздельно, беззаветно, бесстрашно, не питая сомнений и ясно сознавая при этом, что человек, которого ты любишь больше всего на свете, забудет почти все, что вы пережили вместе с ним? Смиришься ли с тем, что твоя преданность, твоя любовь и заботы сотрутся в его памяти и что природа, которая не терпит пустоты, однажды заменит эту амнезию на упреки и сожаления? И зная, что это неизбежно, найдешь ли ты в себе силы вставать среди ночи, если твой любимый захочет пить, если ему попросту приснится страшный сон? Захочется ли тебе каждое утро готовить ему завтрак, стараться заполнить его дни, развлекать его, читать какие-нибудь истории или петь песни, когда он заскучает, выходить с ним на прогулки, когда ему захочется подышать воздухом, пусть даже в лютую стужу, а потом, к вечеру, преодолев собственную усталость, приходить к нему и садиться в ногах постели, чтобы разгонять его страхи и беседовать с ним о будущем, в котором тебе наверняка уже не найдется места? Если на каждый из этих вопросов ты ответишь «да», тогда прости меня за то, что я неверно судил о тебе; тогда ты действительно знаешь, что такое настоящая любовь. ... Любовь, которую я только что описал, это любовь отца или матери к своим детям. Сколько дней и ночей мы неотрывно следим за каждым вашим шагом, ограждая от малейшей грозящей вам опасности, любуясь вами, помогая расти, осушая ваши слезы и развлекая вас; сколько километров в парках зимой и на пляжах летом пробегаем мы вместе с вами, сколько слов повторяем несчетное число раз, сколько времени посвящаем вам! И однако, несмотря на все это… с какого возраста вы начинаете впервые осознавать себя? Понимаешь ли ты, как сильно нужно любить, чтобы научиться жить только для вас, зная, что вы все равно забудете свои первые детские годы, что во взрослом возрасте будете страдать оттого, что мы где-то допустили промах, что неизбежно настанет день, когда вы покинете нас, гордясь отвоеванной свободой?!
Ты упрекала меня в частых отлучках. А знаешь ли ты, как горько у нас на душе в тот день, когда дети уходят из дома? Измеряла ли когда-нибудь всю глубину этой потери? Я расскажу тебе, что с нами тогда происходит: стоишь как последний дурак на пороге, глядя вам вслед и убеждая себя, что нужно радоваться этому неизбежному порыву к свободе, этой беззаботной жажде независимости, которая гонит вас прочь из дома, а у нас отнимает нашу кровь и плоть. И когда за вами захлопывается дверь, для нас наступает совсем другая жизнь: нужно суметь заполнить чем-нибудь опустевшие комнаты, отучиться ловить звуки ваших шагов, забыть про утешающее поскрипывание ступенек, по которым вы прежде крались наверх, вернувшись за полночь, после чего можно было наконец спокойно уснуть, а не терзаться бессонницей, как терзаемся мы после вашего ухода, зная, что вы больше не вернетесь. Но главное заключается в том, Джулия, дорогая, что ни один отец, ни одна мать еще не снискали себе ни славы, ни выгоды от привязанности к детям, ибо настоящая любовь бескорыстна и безоглядна - мы любим просто потому, что любим.
Но ты мне так и не ответила на единственный вопрос, который меня волнует: ты счастлива? - Теперь уже нет. - А ты думаешь, у нас с тобой получилось бы? - спросил Томас. - Может быть. - Значит, ты все-таки изменилась. - Почему? - Потому что прежде ты, со своей любовью к сарказмам, ответила бы, что нас ждет фиаско, что ты никогда не смиришься с тем, что я старею, прибавляю в весе, шатаюсь без устали по белу свету… - Да, но с тех пор я научилась лгать. - Вот теперь я тебя узнаю, такой я тебя всегда любил…
Дорогая моя, важно знать, не в каком городе или в какой части света находится другой, а какое место он занимает в твоем сердце. И ошибки не имеют никакого значения, Джулия, - важно лишь то, что мы реально проживаем.
За прошедшие дни мне довелось постичь тайный смысл жизни родителей: нужно суметь победить время, дождаться момента встречи со взрослым человеком, в которого превратился ребенок, и уступить ему свое место.