Из воспоминаний И.С.Янкелевич о матери - Марии Крыловой. Ленинград, ч.1-ая. 1924-1928.
ЛЕНИНГРАД
1924-1928
Вот и он, уже родной, близкий Московский вокзал Ленинграда. Мария с удовольствием отвечает на вопросы: «А вы не знаете, как проехать…?» Кажется, она знает ответы на все вопросы.
- Да ты разве не знаешь, девонька, что наводнение было, таперича по прежнему и не доедешь, пешком разве…
Маруся вспоминает: действительно, наводнение. От увиденного на площади перед вокзалом, бывшей Знаменской, появляются слезы: покореженные мостовые, застывшие, словно изваяния, трамваи.
С вокзала, с вещами Маруся дошла до института. Совсем недавно, два месяца назад она провела в этом городе четыре незабываемых дня, влюбилась в его улицы, в здания, в решетки. Она не узнавала Ленинград. Улицы и проспекты красивейшего в мире города представляли собой руины. Впрочем, и пешком она шла с трудом: мостовые были буквально вздыблены.
Сдав документы, Мария оформилась в общежитие. Комнатой, большой, но очень многолюдной, Мария осталась недовольна: три-четыре, куда ни шло, а 12-15 девушек с разными характерами, это уже слишком. Ночь переспать еще можно, а заниматься - невозможно.
Вечером познакомилась с однокурсниками:
- Так вы все были здесь 23-го? - начала расспрашивать Маруся.
- Конечно, я до сих пор не могу прийти в себя, - отозвалась Нина Гернштейн,
- Да, это было что-то ужасное, - рассказывала соседка слева Аня, - люди рвались на Петроградскую сторону или Васильевский остров, потому что у одних там родные жили, другие на завод, фабрику, спасти пытались…Да куда там, говорили, вода до четвертых этажей доходила. Вода через шесть часов стала уходить, но то, что она разрушила, и за полгода не восстановить.
Новые подруги охотно делились пережитым:
- Там, где еще не было воды, появлялись очереди у хлебных лавок, трамваи были переполнен. Я шла мимо Андреевского рынка и под ногами стала подниматься вода. Так люди бросали свои лотки и бежали, бежали…
- А я была в районе Невы, так уже сфинксов не было видно, я быстро-быстро побежала в эту сторону.
- А я видела , как люди тонули. Идет человек, вода ему по пояс, потом до горла и вдруг он - исчез, его нет..
- По Мойке бочки плыли, дрова, столы, стулья…А ветер какой сильный был! Да что ветер, это была настоящая буря! Стекла в домах дрожали, деревья валились…
- Удивительно, всего-то 3-4 дня назад, а сегодня погода - почти солнечная, - удивилась Маруся.
- Так уже на следующий день было солнце!
- А я слышала, что студентов старших курсов послали охранять магазины, а то вовсю грабили. Я не видела, но слышала, каких-то грабителей расстреляли на месте.
- Библиотека университета промокла. Как теперь все высушить!
В течение недели студенты пединститута занимались разборкой вздыбленных из-за наводнения мостовых. Когда-то они были вымощены отшлифованными пнями - деревянными шестигранными торцами. Это было и красиво и позволяло экипажам ездить совершенно бесшумно. Наводнение разрушило эти мостовые основательно, деревянные пни разбухали, вспучились. Эти торцы приходилось очищать, шлифовать и укладывать заново.
Мария с подругой Ниной тоже устроилась на работу по восстановлению мостовых.
Первый год студенческой жизни в Ленинграде был самым трудным. Накопленных денег не было. Стипендии - тоже. Сразу после наводнения торгаши подняли цены. Городские власти не оставили это без внимания. Уже в первые дни после наводнения были арестованы около полусотни торговцев, поднявших цены на продукты питания. Их судили по законам военного времени, некоторым присудили конфискацию имущества и высылку в отдаленные губернии. Москва откликнулась на трагедию в Ленинграде: каждому пострадавшему от наводнения было выделено по 20 тысяч рублей. 25 сентября Губисполком снял военное положение.
БОРЩ ЗА 5 РУБЛЕЙ
Студенты вернулись в свои аудитории.
Лекции, преподаватели, любимый город - все это восхищало и радовало, но жить было не на что. Мария с Ниной обратились в студенческое общество, просили помочь с подработкой. Им пошли навстречу. Студенткам предложили раз в две недели мыть полы в половине института. Девушки с энтузиазмом взялись за порученное дело. Естественно, что в этот день им было не до занятий. В первый раз они закончили работу в 12 ночи. Уже засыпая, Мария стала вносить коррективы: вначале моем дальние аудитории, воду набираем заранее. Нина смеялась над почти сонным бормотанием подруги, но со всем согласилась. Второе мытье закончили к обеду, в последующие выходы на работу уже управлялись к пяти вечера. Заранее оговоренную сумму - пять рублей - получали в тот же день. Мылись, переодевались и бежали в ближайшую нэпмановскую столовую. Заказывали одну порцию борща, потом добавляли:
- В две тарелки.
В ожидании заказа можно было поесть хлеб, его клали на стол в неограниченном количестве. Наконец, дурманящий аромат приближающегося борща. В нем было все, что положено: и мясо, и ветчина, и колбаса. На заработанные деньги приходилось жить до следующей получки.
Нине что-то посылали из дома, Маруся же питалась одним хлебом.
В общежитской комнате, где жили от 12 до 15 человек, было шумно и неуютно. Заниматься в таких условиях Мария не привыкла, не всегда получалось занять отдельный стол и в читальном зале. Все чаще и чаще девушку посещали грустные мысли, что все идет к тому, что ей придется вернуться в Ярославль.
Как-то одна из однокурсниц спросила, не хочет ли она пожить с ней в отдельной комнате: в те годы в Ленинграде началось уплотнение жильцов и те, кто имел лишнюю комнату, спешили прописать в ней родных или знакомых. Маруся ответила, что была бы счастлива, но у нее нет возможности платить:
- Да нас бесплатно пустят, - уговорила подруга.
Мария согласилась, отдельная комната давала возможность нормально заниматься и высыпаться, но, к сожалению, не решала проблему питания: всё время хотелось есть. Длительное голодание привело к плевриту и скоротечной чахотке.
ИНСТИТУТ: СПОН и ПЕДОЛОГИЯ
Одним из ярких преподавателей был тезка известного драматурга, его правнучатый племянник - Андриан Сергеевич Грибоедов. Он был основателем ленинградской школы детских медицинских психологов, учеником знаменитого ученого, академика Бехтерева. Какое-то время Грибоедов был настолько тяжело болен, что читал лекции… лежа. Перед его лекциями студентов просили выйти, а, когда они заходили в аудиторию, у кафедры уже возлежал на специально оборудованном для него кресле Грибоедов. Читал лекции и знаменитый основатель науки педологии В.М.Бехтерев. Он был уже в возрасте и студентам приходилось ездить на лекции в его психоневрологический институт. На первой лекции был весь курс, на второй - половина, а на третью приехало всего несколько человек, из-за чего профессор был вынужден отменить занятие. Мария негодовала:
- Как они могут?! Им что же, трудно приехать? - возмущалась она в общежитии.-
Лекции Бехтерева были ей необходимы. Она искала в них ответы на свои вопросы. Что тогда, после мятежа, помогло ей словно увидеть наяву то, что было с подругой в Угличе? Почему она чувствует то, чего еще не произошло. После каждой лекции ей хотелось подойти к нему и рассказать о том, что с ней было.
В один из дождливых дней Мария пережидала дождь у входа в институт и не сразу заметила, что недалеко от нее стоит знаменитый Бехтерев. Вдруг из института вышла недавно выступавшая перед студентами заведующая губоно Злата Лилина. Девушки смогли рассмотреть ее довольно скромный для ее должности наряд - синюю люстриновую курточку и прямую черную юбку. с коротко остриженными волосами, живыми и строгими серыми глазами, Постриженные в кружок волосы женщины были прикрыты беретом. Мельком оглядев девушек и, конечно же, увидев стоящего поодаль Бехтерева, она прошла к подъехавшей к входу машине, ловко села в машину и уехала. Девушек покоробило такое отношение к уважаемому человеку: могла бы и подвезти известного ученого.
- А я слышала, что поначалу ее не собирались ставить на место заведующей губернским отделом народного образования., но «хозяин» настоял, заявил, что, если Лилину не утвердят, то Петроградский комитет в полном составе уйдет в отставку.
- Он что же, считает ее незаменимой? - спросила Маруся,
- Незаменимой, - фыркнула подружка, - просто Лилина - вторая жена Зиновьева, они не расписаны, но ребенок общий уже есть. Естественно, что свою жену он сует на все значимые должности. Он, кстати, и первую жену, с которой в разводе, тоже устроил: она возглавляет управление внутренних дел.
- А я помню, о чем она говорила на первых лекциях? Трудно не согласиться. Она считает, что школа - это первая ступень жизни, она должна помочь научить ребенка самостоятельно управлять своей жизнью. Это же она предложила школы с продленным днем, ввела детские трудовые коммуны, летние школы, в которых должны принимать участие специалисты. А до этого она возглавляла борьбу с беспризорностью., занималась организацией приютов, детских домов, питанием в этих домах… Но, правда, совершенно не понятно ее отношение к Бехтереву…
- А я думаю, что это - из-за того, что Владимир Михайлович вскрывал мозг Ленину и нашел там что-то не то, что должен был бы иметь мозг вождя…
Закончив один факультет, Мария тут же поступила на второй.
Кроме факультета СПОН- социально-правовая охрана несовершеннолетних, она закончила педологический факультет, .
Правда, судьба выпускников этого факультета была непростой. Известно, что в 1936 году педология была признана вредной наукой. Закончившие его лишались диплома.
РАБОТА В ШКОЛЕ-ИНТЕРНАТЕ ДЛЯ ТРУДНОВОСПИТУМЫХ
В конце учебного года Марии предложили заменить воспитательницу в одной из школ-интернатов для трудновоспитуемых подростков. Без зарплаты, но за питание. Это был выход. Конечно же, Мария согласилась.
Поскольку многие беспризорники годами не учились, программа школы предусматривала и летнее обучение. По правилам, в первую половину дня они занимались, а во вторую- гуляли с воспитателем. Так совпало, что в первой половине дня почти всегда была чудесная погода, а во второй половине дня - дождь, когда и захочешь гулять, да не пойдешь. Кто-то из группы Марии Крыловой предложил: утром - гулять, а вечером - заниматься.
- Помните, вы дали слово, - предупредила их Мария,- при первом же нарушении распорядок дня снова изменится.
И ребята не нарушали. До обеда Мария возила их по паркам и пригородам, во второй половине дня воспитанники садились заниматься. Другая группа следовала расписанию.
Еще один случай из практики воспитательницы Марии Крыловой.
Однажды ее группа и часть ее знакомых по институту отправились в поход по окрестностям Ленинграда. Кто-то взял с собой велосипед для перевозки вещей, кто-то мяч. Одно место, на берегу реки, приглянулось и тем, и другим. После активно проведенного дня дети уснули, а взрослые обсуждали планы на второй день похода. Вдруг - милиция. Оказывается, в течение дня кто-то ограбил отдыхающих на пляже.
Взрослые защищают детей:
- Не может быть. Не было намека на воровство.
- Нет, именно после прихода вашей группы пропали вещи.
Стали выяснять. К ужасу взрослых, нашли несколько перечисленных милиционером предметов.
- Значит, возвращаемся.
-Простите, мы больше никогда не будем.
-Только в том случае, если вы все вернете и больше такое не повторится.
- А можно 2 -3 вещи оставить?
- Нет. Тогда возвращаемся.
Через какое-то время весь перечень пропавших предметов был отмечен полностью: все вернули.
Однажды Мария Крылова сопровождала ребят в какой-то из бывших княжеских дворцов в Петергофе. Выезжали в жару, поэтому верхнюю одежду им должны были подвезти попозже, но вдруг разразился ливень и детям пришлось вбежать в помещение. Из-за того, что всю зиму здание не отапливалось, даже в начале лета внутри было очень холодно. Дети замерзали и Марии пришлось «пустить по кругу» свою кофту. Бывшие беспризорники были закаленными и легко перенесли неожиданное похолодание, а вот ослабленной плохим питанием девушке пришлось нелегко: после поездки в Петергоф она заболела.
Ее отправили к врачу сразу же после завтрака. Курс лечения проводил молодой врач, который объезжал своих больных на велосипеде. Несмотря на то, что вызовов было много, врач навещал Марию не один, а даже два или три раза. Порой, спасая девушку, он оставался на ночь.
За весь период жизни в Ленинграде Мария несколько раз меняла комнаты и все время где-нибудь подрабатывала. Как-то она снимала жилье у женщины, которая в юности закончила Бестужевские курсы и сразу же после революции ушла от родителей. Она обнаружила у Марии температуру за 40 и вызвала врача. Сильнейшая простуда плюс постоянное недоедание привели к скоротечной чахотке. После курса лечения врач посоветовала Крыловой срочно сменить климат, уехать на юг. Мария соглашалась: «Конечно, как только сдам экзамены, сразу же поеду» . «Через две недели вас увезут на кладбище», - предупредила врач. Выбора не было. Надо было срочно сменить климат. Выбор был небольшой: Селигер, где у родных был кумыс или Тимофеевка, где еще жила Катя. Мария выбрала Тимофеевку, где, как писала сестра, к хате была пристроена веранда, а во всех емкостях лежат антоновские яблоки. Позднее говорила, что целительным был сам напоенный травами и яблочным ароматом украинский воздух.
ЛЕТНИЕ МЕСЯЦЫ
Два лета подряд (1925 и 1926 годы) Мария Крылова проводила практику в Крыму и на Кавказе: однажды участвовала в студенческой конференции. Одно из путешествий по Крыму закончилось плачевно: у подножия горы Ай-Петри, побывать на вершине которой давно мечтала Мария, ей стало плохо. Понимая, что не сможет дойти на вершину, девушка чуть не плакала. Тогда один из парней группы поднял ее на руки и донес до вершины. В один из летних месяцев она провела в Грузии и Армении, причем многие города исходила пешком.
Одна из подруг Марии Крыловой - племянница знаменитого Боткина - летом подрабатывала в санатории для костно-туберкулезных больных детей в Крыму - санатории им. Боброва. Зная о диагнозе подруги, договорилась о ставке и для Марии, которая работала там два года - с мая по сентябрь.
Этот санаторий был открыт еще до революции.
Во время гражданской войны многие врачи уехали, многие родители забрали детей домой и все-таки в санатории еще были дети. К счастью для них, их не бросил врач Бобров. Он был не просто отличным врачом, но и прекрасным человеком. Кроме работы в санатории, он занимался врачебной практикой. За это ему платили продуктами и он приносил их в санаторий. Эти продукты спасли детей санатория от голодной смерти. После смерти Боброва санаторию присвоили его имя.
Мария Крылова работала в отделении детей с легочным бронхитом в 1928-29 годах. Врачом в эти годы был Изергин. При нем был установлен хороший режим. Дети поступали с начала мая до середины осени. С каждым поступавшим проводили беседу, рассказывали, какие в санатории правила. Большую часть времени дети должны проводить в санатории, в выходные детей водили к морю. Естественно, что каждая поездка становилась праздником. Кто мог, купались, остальные имели возможность любоваться дельфинами
Дети круглые сутки находились на свежем воздухе, даже спали на террасах. Утро начиналось с измерения температуры. Температура выше 37 считалась ненормальной. Тяжелобольные занимались лежа, Ходячие - за столами. Воспитатели занимали детей, учили их складывать из бумаги столы, стулья и другие поделки. ..
В санатории был ослик очень милый доброжелательный послушный ласковый В будние дни он возил продукты, а в воскресенье он был свободен и ребята с удовольствием на нем катались.
Несмотря на общие сложности с питанием, в санатории оно было прекрасным: дети получали все, что нужно. Выдачей продуктов занималась экономка санатория- бывшая генеральша. Каждую порцию, например, клубники, она взвешивала на весах. Питание сотрудников санатория было более чем скудным. О каком бы то ни было воровстве и мысли не было. Многие дети просили оставить их в санатории на второй, а то и на третий срок. Заявку на продление срока писали родители. Многие подходили к санаторию днем, чтобы посмотреть на своих детей через ограду. Личные свидания разрешались только по выходным. Дети, чьи родители не могли приезжать к ним, переписывались с ними. Если родители привозили детям подарки, их предупреждали, что по заведенной традиции эти подарки не будут отданы детям, их отложат для ближайшего праздника, чтобы потом поделить на всех. Праздновали дни рождения детей, однажды устроили день рождения мальчику, который не знал, когда он родился. Когда он понял, что сотрудники санатория и друзья готовят ему день рождения, всегда угрюмый и страдающий от растущего на спине горба, ребенок заплакал.
Как-то в санаторий пришел молодой человек. Мария запомнила его тюбеиейку, сандалии на босу ногу и чемодан с ... куклами. В ту пору ей ничего «не сказало» его имя - Сергей Образцов. Молодой человек уже работал у самого Немировича-Данченко актером Музыкальной студии. Начальник санатория Изергин, конечно же, разрешил ему выступить перед детьми. Сергей расставил ширмы и начал выступление с куклами. Многие из лежачих детей не могли подойти поближе, но не были орбижены артистом. После общего выступления он обошел и этих детей и высиупил перед ними с отдельными фрагментами. Дети были в восторге.
В середине июня был день рождения и у Марии Крыловой. В этот день она встала рано и сразу же ушла к морю. Вернувшись, встретила у входа в санаторий Изергина, который ждал её с букетом цветов.
Было приятно, что главврач помнит дни рождения воспитателей.
Целебный воздух, близость гор и моря помогли оздоровиться и самой Марии Крыловой: после этого у нее не было вспышек туберкулеза.
ВИКНИСОР и ПАНТЕЛЕЕВ
В один из выходных дней в санаторий работавшая там же однокурсница пригласила с собой, в Алупку:
- На Ласточкино гнездо сходим.
Неожиданно для обеих они встретились с руководителем школы-интерната для трудновоспитуемых подростков, известной как школа имени Достоевского, сокращенно - ШКИД. В те годы в Ленинграде действовали пять таких школ-интернатов. Мария работала в Петергофской. О Викнисоре она слышала: если он любил петь - пела вся школа, если он увлекался чтением - читала вся школа. Виктор Николаевич был рад встрече со студентками, предложил им покататься на лодке. Девушки согласились. Рулевой уверенно направил лодку к Ласточкину гнезду, Они увидели знаменитый замок как бы снизу, с моря. Мария была ошеломлена тем, как много знает об алупкинском береге руководитель далекой от Крыма ленинградской школы. Он выводил девушек на берег, показывал скрытые от постороннего взгляда пещеры в береговых скалах. Говорили и о работе. Сорока-Росинский с увлечением рассказывал о своей школе. За плечами каждого ребенка была трагедия: гибель родителей, потеря других близких, многие даже в подростковом возрасте не умели писать и читать.
Директор школы ввел обязательные уроки. Непременным условием были занятия в мастерских и творческих кружках. Он счел необходимым ввести соревнование. Трудовые и учебные «подвиги» воспитанников учитывались в общественном дневнике - «Летописи». Многое узнала в тот день Мария Крылова. Позднее называла этот выходной одним из самых ярких.
Книга о школе-интернате, где работал Сорока-Росинский, вышла в 1927 году. Мария Крылова подрабатывала в детской библиотеке и была участницей встречи с одним из авторов книги о школе - Леонидом Пантелеевым. Молодой писатель рассказывал, что книга написалась на удивление быстро. Ведь ему и Григорию Белых не приходилось ничего выдумывать, что-то сочинять, они просто-напросто изложили происходящие в школе события. С поставленной задачей справились за три месяца. Был конец 26-го года. Куда нести рукопись ? Пантелеев рассказывал, что в ту пору много слышал о руководителе ГУБОНО Злате Лилиной. К ней-то и занесли бывшие детдомовцы довольно объемную пухлую рукопись. Занесли и убежали. Позднее узнали, что в их школу заходил один из инспекторов ГУБОНО Берков, справлялся о ребятах, просил зайти Сороку-Росинского.
Викнисор прочел рукопись и внес только одно исправление: он никогда не обращался к коллегам на «ты».
Книге повезло еще и в том, что Лилина была по совместительству заведующей детским отделом Ленинградского Госиздата, а там работал Маршак.