Знаем ли мы алтайских писателей?
А вот вчера у нас в Рубцовске было очередное культурное мероприятие из цикла «Арт-резиденция» ( здесь я писала о презентации) - публичная лекция главного редактора журнала «Алтай» Ларисы Вигандт на тему культуры и литературы Алтайского края. Что можно сказать в качестве впечатления? Лекция понравилась очень, была объёмная, интересная и содержательная. Правда, время лекции организаторы установили нестандартное - в 9 часов утра. Я уже потом поняла, почему. Оказывается, основной аудиторией, на которую она рассчитывалась, были работники рубцовских библиотек. Обычных посетителей тоже приглашали, но кто пойдёт в здравом уме и твёрдой памяти приобщаться к культуре в девять утра? Вот в зале места всем и хватит). Но меня этим не остановишь, я будильник поставила. Да и солнце уже встало.
Лекция длилась более двух часов. Автор рассказала о современных алтайских поэтах и прозаиках. Ведь есть современные авторы, которые у всех на слуху - в основном это те, чьи произведения печатают издательства, то есть, то, что может «пойти» в расчете на широкую аудиторию. Рынок диктует спрос. Но при таком подходе много талантливых авторов остается вне поля зрения читателя, в том числе наших, местных. О существовании некоторых (да что там, большинства) просто мало кто знает. Лариса Александровна в качестве примера сказала, что она поинтересовалась выдачей в Рубцовске книги алтайского писателя Александра Родионова «Князь-раб» - к её приятному удивлению в Рубцовске книгу читают, а значит, библиотеки её предлагают. В барнаульской же Шишковке лист выдачи этой книги чист, там больше востребованы те авторы, которые на слуху.
Что ещё я узнала из лекции? В России огромное количество писателей, как нигде в мире. На сайте Проза.ру публикуется около 300 тысяч пользователей, а уж поэтов на Поэзии.ру вообще до неприличия много - более 800 тысяч. В сумме же литераторов разной степени профессионализма на этих двух сайтах более миллиона! Хорошо это или плохо, что у нас столько пишут? Владимир Башунов говорил, что если хорошо пишут, то хорошо, а если плохо - то… сами понимаете.
Интересная тема была затронута - о чистоплотности в литературе. Советская школа была очень щепетильна к вопросам подобного рода. Уважающий себя автор - допустим, поэт - найдя свежую, на его взгляд, рифму или образ, считал своим долгом проверить, не использовали ли что-то подобное его коллеги. Нынешнее поколение авторов не всегда так деликатно. Более того, бывают случаи, когда компилируют чужое произведение, берут и копируют, немного видоизменив сюжет, и т.д. Издаются и получают за это гонорары. Если раньше важным в творческом процессе считалось найти что-то новое, быть в чём-то первооткрывателем, сказать "своё слово" в литературе, - то теперь, видимо, на первом месте порой другие вещи... Вот такие настали времена.
Лариса Александровна рассказала подробно об авторах алтайской прозы. Упомянув всем известного барнаульца Марка Юдалевича, которого можно считать нашим современником, рассказала подробно об Анатолии Кирилине, Павле Пономарёве, Владимире Коржове, Евгении Скрипине, Михаиле Гундарине, Галине Батюк и др. Я почти всех их читала, и мне было интересно сравнить своё впечатление с впечатлением редактора. Во многом оно совпало, а кое-что я для себя открыла и новое, что-то увидела с другой, неожиданной стороны. Кстати, узнала необычный факт: алтайский писатель Владимир Коржов по профессии водолаз - его работа, помимо всего прочего, вытаскивать из воды утопленников, а иногда и спасать людей. Вот так.
Что ещё? Ах да, поэты. В поэтах я ориентируюсь меньше, значительно меньше. Но, тем не менее, интересно было послушать. Иван Жданов, Александр Ерёменко, Валерий Котеленец, Наталья Николенкова… если честно, больше я и не запомнила. Из зала задали вопрос про рубцовчанку Ирину Сурнину, она сейчас живет в Москве. Запомнилось стихотворение представителя метаметафористов Ерёменко, которое прочла Лариса Александровна. Придя домой, я нашла его в интернете и хочу поделиться. Вот здесь оно.
[Spoiler (click to open)]
Осыпается сложного леса пустая прозрачная схема,
шелестит по краям и приходит в негодность листва.
Вдоль дороги пустой провисает неслышная лемма
телеграфных прямых, от которых болит голова.
Разрушается воздух, нарушаются длинные связи
между контуром и неудавшимся смыслом цветка,
и сама под себя наугад заползает река,
а потом шелестит, и они совпадают по фазе.
Электрический ветер завязан пустыми узлами,
и на красной земле, если срезать поверхностный слой,
корабельные сосны привинчены снизу болтами
с покосившейся шляпкой и забившейся глиной резьбой.
И как только в окне два ряда отштампованных елок
пролетят, я увижу: у речки на правом боку
в непролазной грязи шевелится рабочий поселок
и кирпичный заводик с малюсенькой дыркой в боку...
Что с того, что я не был здесь целых одиннадцать лет?
За дорогой осенний лесок так же чист и подробен.
В нем осталась дыра на том месте, где Колька Жадобин
у ночного костра мне отлил из свинца пистолет.
Там жена моя вяжет на длинном и скучном диване,
там невеста моя на пустом табурете сидит.
Там бредет моя мать то по грудь, то по пояс в тумане,
и в окошко мой внук сквозь разрушенный воздух глядит.
Я там умер вчера, и до ужаса слышно мне было,
как по твердой дороге рабочая лошадь прошла,
и я слышал, как в ней, когда в гору она заходила,
лошадиная сила вращалась, как бензопила.
