На днях.
На днях мы с Д. говорили о названиях книг.
Говорили мы о том, что книги называют осмысленно, а надо, чтобы их называли бессмысленно. Д. высказался за четкую редукционистскую политику в отношении уже известных произведений: брать первые слова романа, повести, рассказа и выносить их в заглавие, смахивая оттуда зараженное идеей волеизъявление автора. И Д. сразу же вспомнил гениальное: "Eh bien, mon prince". И ни тебе войны, ни тебе мира, ни тебе запрограммированного величия. А вот предложенный мной заголовок "Все счастливые семьи" для "Анны Карениной" пришлось признать неудачным из-за чрезмерного акцентирования темы.
Далее Д. как умный человек направил свои мысли на серьезные предметы и темы, а я ни о чем другом, кроме этой глупости, думать больше не мог.
Стал копаться и читать первые фразы толстых романов. Но оказалось, что первые слова -- это не всегда весело. Как заунывно смотрелась бы в домашней библиотеке полочка с переименованными романами "Преступление и наказание", "Идиот", "Мастер и Маргарита", "Дар": "В начале июля, в чрезвычайно жаркое время", "В конце ноября, в оттепель", "Облачным, но светлым днем", "В час жаркого весеннего заката". Ску-ка!
Но это не всегда так предсказуемо и однообразно. Вот пары, в которых я однозначно выступаю за новый вариант: "Что, Петр, не видать еще?" ("Отцы и дети"), "Не утерпев" ("Подросток"), "Когда мы готовили уроки" ("Госпожа Бовари"), "Что сие означает?.." ("Будденброки"), "Со всей решительностью" ("Доктор Фаустус").
А под конец выяснилось, что забавнее всего -- давать названия драматическим произведениям по первым репликам. Я прошелся по главным пьесам Чехова и был вознагражден за свой старательный идиотизм. Но на Чехове остановился, потому что, видимо, есть пределы и моей глупости.
Но я все же хотел бы увидеть чеховский сборник, куда бы вошли пьесы: "Отчего вы всегда ходите в черном?", "Кушай, батюшка", "Отец умер ровно год назад", "Пришел поезд, слава богу".
Говорили мы о том, что книги называют осмысленно, а надо, чтобы их называли бессмысленно. Д. высказался за четкую редукционистскую политику в отношении уже известных произведений: брать первые слова романа, повести, рассказа и выносить их в заглавие, смахивая оттуда зараженное идеей волеизъявление автора. И Д. сразу же вспомнил гениальное: "Eh bien, mon prince". И ни тебе войны, ни тебе мира, ни тебе запрограммированного величия. А вот предложенный мной заголовок "Все счастливые семьи" для "Анны Карениной" пришлось признать неудачным из-за чрезмерного акцентирования темы.
Далее Д. как умный человек направил свои мысли на серьезные предметы и темы, а я ни о чем другом, кроме этой глупости, думать больше не мог.
Стал копаться и читать первые фразы толстых романов. Но оказалось, что первые слова -- это не всегда весело. Как заунывно смотрелась бы в домашней библиотеке полочка с переименованными романами "Преступление и наказание", "Идиот", "Мастер и Маргарита", "Дар": "В начале июля, в чрезвычайно жаркое время", "В конце ноября, в оттепель", "Облачным, но светлым днем", "В час жаркого весеннего заката". Ску-ка!
Но это не всегда так предсказуемо и однообразно. Вот пары, в которых я однозначно выступаю за новый вариант: "Что, Петр, не видать еще?" ("Отцы и дети"), "Не утерпев" ("Подросток"), "Когда мы готовили уроки" ("Госпожа Бовари"), "Что сие означает?.." ("Будденброки"), "Со всей решительностью" ("Доктор Фаустус").
А под конец выяснилось, что забавнее всего -- давать названия драматическим произведениям по первым репликам. Я прошелся по главным пьесам Чехова и был вознагражден за свой старательный идиотизм. Но на Чехове остановился, потому что, видимо, есть пределы и моей глупости.
Но я все же хотел бы увидеть чеховский сборник, куда бы вошли пьесы: "Отчего вы всегда ходите в черном?", "Кушай, батюшка", "Отец умер ровно год назад", "Пришел поезд, слава богу".