Deus ex Taxi (18+)
1.
Первым очнулся седоволосый Генри, он подполз ко мне и, потрепав моё больное плечо, разбудил. Я точно знал, что мы были в Лас-Вегасе, где еще можно было очнуться в розовой постели формы сердца со своим коллегой и несколькими спящими незнакомцами? Генри прошептал, что
мне стоит взглянуть на пол. Так я и сделал - все пространство вокруг кровати занимали спящие силиконовые красотки. Наше «сердечко» казалось круизным лайнером для людей среднего достатка, а мы зеваками, что наблюдали за прикрасами моря во время штиля. Японка, американка, русская, мексиканка и множество других - не хотелось нарушать их мирный сон, но, что-то здесь было не так.
- Твою мать! - нарушил наше молчаливое созерцание окружения незнакомый парень. Он был одет так, будто ограбил Wallmart, переодевшись ковбоем-стриптизером. В его облике решительно не хватало деталей, и я не сразу понял, что на нем нет никаких штанов.
Брезгливо отвернувшись от лупоглазого парня, я попытался найти в карманах пачку сигарет,и припомнить, что же вчера произошло. Рука нащупала в кармане небольшую коробку. Паровая машинка. Черт, походу дела, я обменял свою гордость - раритетную пачку «Тамбовского Вожака»
на электронный член Оптимуса Прайма.
- Вьитя, ты чьто-нипуть помниш? - спросил на ломанном русском Генри.
- Хуитя, - только и смог ответить я. Разумеется, я ничего не помнил.
2.
На меня косились так, будто я Шайа Лабафф в нижнем Бутово. Работники отеля обходили меня стороной и неодобрительно морщились. Я понимал их эстетическое недовольство, но разноцветная майка с надписью «Oh, sport! You are!» и принтом Юрия Гагарина в крупную дырочку,
а также потертые темно-фиолетовые штаны, оттенком напоминавшие о лучших годах жизни Венички Ерофеева, - лучшее, что отыскалось в номере.
За мной брел Генри с лицом, напоминавшим кислую антоновку, которую мы с пацанами воровали из казенного сада. Ковбой не пошел. Видимо, его тонкая американская душа не вынесла столкновения с типично русской стихией - тотальной неопределенностью. Генри бодрился, но
больше полагался на меня, известного эксперта в вопросах блуждания в прострации.
Я двигался по длинному, как кишка гастроэнтеролога, коридору и потягивал электронную сигарету. Плацебо, конечно, но мне неистово хотелось курить, и даже такая дрянь могла сейчас сгодиться. Подозревая, что клубы пара могли стать еще одной причиной неодобрения мексиканок
в карамельных передниках, я бормотал про себя, как мантру:
- Парю, где хочу. Законом не запрещено.
Впереди показался лифт. Оставалось только пройти через цветочно-серый коридор, не запнуться о красный ковер, лежавший тут еще со времен тайного визита Горбачева, нажать на кнопку, и выбраться на волю.
Дверь лифта открылась еще до того, как я подошел. Сквозь клубы белоснежного пара со вкусом, кажется, лайма и ананаса, показался человек. Одет он был как гей на выданье. Аккуратный черный костюм-двойка, налакированные туфли, красный галстук. Его лысая голова сверкала,
как…впрочем, вы уже и сами поняли.
Я сделал шаг в сторону, собираясь пропустить товарища, но тут заметил черные кожаные перчатки, надетые на неожиданного гостя. И так как он не сильно смахивал на ценителя последней коллекции Карла Лагерфельда, я насторожился. Даже как-то подобрался внутри.
Прежде чем я успел что-то сказать, незнакомец достал из-за пазухи начищенный до блеска черный кольт, передернул затвор, и направил пушку с натянутым по самое не могу глушителем мне в лицо.
- Погоди, друг. Я не голосовал за…
С неприятным писком пистолет вздрогнул. Почти кашлянул. Я непроизвольно зажмурил глаза. Но прошла секунда - я все еще жив. Зато нельзя было сказать то же самое про Генри. Мозги моего недовольного компаньона сейчас болтались на стене и больше напоминали третий альбом
Кенье Уэста, чем часть человеческого организма.
Не знаю, как мне пришла в голову эта светлая мысль, но я хорошенько затянулся паром, а затем выдохнул его сколько мог в лицо незнакомцу. Он почти закашлялся. Если бы это был именно дым, а не ссаный пар из дурацкой электронной сигареты.
И все же, я побежал. Мне повезло, что старательно размышляя о своей нелегкой судьбе, я успел «напарить» в коридоре изрядно. Обзор для прицеливания затруднился.Я бежал по коридору, как по лабиринту, а следом за мной шел Минотавр. И найти меня он хотел так же сильно, как студент-историк на экзамене краткое содержание Крымской Войны в Википедии.
Я плутал, путал следы. Даже сбросил тапочки в разных концах коридора. Стучался в разные двери. Но никто не вел меня вперед. Не было у меня ни этой дешевой профурсетки Ариадны, ни горячего латиноамериканца Тэнка с древней моторолой. Я бежал наугад, а за мной двигалась лысая громадина, молчаливый ассассин, не способный, в отличие от Марка Дакаскоса, даже на крошечную слезу в мой адрес.
Когда впереди показалось распахнутое окно, я понял - это мой шанс. Я рванул вперед, как еврей за упавшим шекелем, как Микола за императорскими башмачками, как студент за пачкой доширака, как… короче, быстро и стремительно.
Ласточкой я прыгнул в оконную раму, и только после того, как голова моя проскочила через окно, я понял, что подо мной - пять этажей старого отеля, а внизу негостеприимно ждет холодный сентябрьский асфальт.
3.
Я очнулся от сильной боли. Безумно болело плечо, которое я вывихнул еще вчера, ввязавшись в потасовку с бородатым интеллигентом, которого я с хмурых глаз принял за Эдуарда Лимонова. Я хотел сказать ему все, что думаю, о политической программе его сторонников, но в результате на задворках истории оказался уже я.
Мучаясь от адской боли, я осознал, что ко мне постепенно возвращались воспоминания о прошедшем дне. Но разобраться в хитросплетениях моих путешествий по ночному Вегасу мне не дал томный баритон:- Заставил ты нас поволноваться, Витя - голос принадлежал мужчине в темно-фиолетовом пиджаке, элегантной белоснежной сорочке и с бородой, кустистость и объем которой говорили о том, что над ней уже много лет трудился старательный садовник-барбер.
Рядом с мужчиной стоял, опираясь одной рукой на спинку высокого кресла, недавний мой лысый знакомец.
- Мистер Вёрджи, - поздоровался я, - не ожидал увидеть вас в бодром здравии так рано утром.
- Жаль разочаровывать тебя, Витя, но от той русской шлюхи я отделался очень быстро.
- Украинской.
- Открою секрет, мой мальчик. Вы для нас все на одно красное лицо.
Я хотел было уже сказать, что мой визави сильно отстал от жизни, но в этот момент в комнату вошли двое рослых парней-африканцев. Один бросил на стол передо мной серебряный кейс-сейф, а второй поглаживал в ладонях полицейскую дубинку. Такие еще называют аргументами. И я понял, что в нашей беседе против меня будут применены самые веские.
- Итак, Витя, вот и оно, - мистер Вёрджи указал на кейс.
- Ладно-ладно, - я повертел колесики с кодом, снял сейфовый замок и развернул чемодан в сторону старика.
4.
- Виктор Олегович! Вас там это… клиент ждет, - как этот поляк всегда умудряется меня найти, подумал я, допивая третий стакан самого дешевого вискаря.
- Какой еще клиент, Мартин?-надо будет провериться на жучков с GPRS.
- Компания «Lucid Dreams». Они выкупили на CES два самых крупных стенда в этом году.
- Лучше бы выкупили себе название получше. Ладно, похер, поехали.
Мартин, сбиваясь с баса на фальцет, рассказал мне последние новости. Он не переставал делиться восторгами и повторял, что приехать на выставку в Вегас было лучшей идеей в нашей истории. Стоило ли прожить полжизни, чтобы увидеть, как тебя превозносит двадцатилетний
поляк, не знающий, каково покупать водку в киоске.
Как бы то ни было, пуэрториканец вез нас прямо в логово к мистеру Вёрджи, эксцентричному миллиардеру, сделавшему себе имя на экспериментальной фармакологии и игорном бизнесе, а теперь решившему ворваться на рынок информационных технологий. Говорят, он скупал стартапы с азартом богатого мальчика, которому кто-то сказал, что девочки любят очкариков-гиков.
Оказалось, что мы едем не в фешенебельный офис, где электроники больше, чем у внебрачного сына Дарта Вейдера и Терминатора, а в небольшое казино, оформленное в стиле Кентерберийских Рассказов пополам с Божественной Комедией. То есть, в отличие от стандартных казино, которые тянутся ввысь, здесь все самое интересное находилось в чертовом чреве земли.
Над главным фасадом высились буквы «Dream».
Нас встретил швейцар в желто-розовом камзоле по моде XVIII века. Разве что швейцар был азиатом, и этот решительно неуместный контраст придавал происходящему легкие нотки иронии.Затем толстозадая секретарша с почтительным декольте проводила нас в зал ожиданий - просторный холл с античными колоннами, по углам которого стояли статуи античных богов и героев. Кто с луком, кто с мечом, а кто и вовсе кентавр.
Когда мне наскучило рассматривать статуи, я начал искать взглядом лифт. И порядком струхнул, когда вся комната пришла в движение, и круглый пол, слегка покачиваясь, поехал вниз.
Весь зал размером с три квартиры в Москве, оказался огромным лифтом.
- Вот это да! - восторгался Мартин.
- Неплохо, - усмехнулся сквозь усы Генри, которого мы подобрали по пути.
Я ничего не ответил. Но про себя накинул пару нулей на чек, который рассчитывал получить в результате сделки.
Статуи, до этого момента стоявшие по периметру холла, пришли в движение. Они повернулись в нашу сторону, а затем затянули торжественную арию. Не сразу, но я смог различить слова:
Осанну воспой, о Геката, о сне белояром,
И кротостью нас одари, и предчувствием ставным
Когда твои верные как мотыльки прилетают во пламя
Порви их на части и съешь, как победное знамя!
Лифт остановился. Перед нами предстал длинный коридор. К нам навстречу двигался одетый в расшитый черным и золотым плащ афроамериканец. В руках он держал серебряную маску.
- Добро пожаловать в Dream! Здесь мечты воплощаются в реальность.
Я что-то промямлил про «очень рад знакомству», а затем мы двинулись вперед. Справа и слева оставались коридоры, ответвления, ходы и лазы, галереи, увешенные картинами флорентийских художников. Прямо в конце зала висела огромная картина, во всю стену, изображавшая легендарное семейство Медичи.
- Оригинал. Копия хранится во флорентийском музее фамилии.
Я усмехнулся. Меня забавляло показное расточительство, ведь за ним всегда скрывается настоящая скупость. Такой человек может оборудовать сортир золотым унитазом, но ни разу не сходит туда даже по самой малой нужде.
Наконец, привратник отвел нас в не менее просторный зал, где поперек комнаты стоял огромный стол. В центре сидел хозяин - Франческо Вёрджи. По бокам от него сидели крашенные девицы, юноши с налакированными волосами. Все они почему-то были одеты по моде Эпохи Возрождения. Кто-то что-то шептал друг-другу, кто-то отворачивался в сторону, кто-то смотрел прямо на нас. Всего я насчитал двенадцать человек за столом.
- Cerber Industries! - произнес привратник, заставив меня в очередной раз пожалеть, что я проспорил это название. Стыдоба. На фоне подлинного пафоса наше манерничание казалось ерундой.
- Мне насрать, - произнес тихим и вкрадчивым голосом Вёрджи. Все разговоры стихли, - Мне без разницы, кто вы и как называетесь. Меня интересует только Pandemonia Rift. Плачу два миллиона долларов. И это мое последнее слово.Мы переглянулись. По хмурому лицу Генри и погасшей улыбке Мартина я понял, что мои коллеги догадались, куда и в каких выражениях я собираюсь послать этого горе-мецената.
5.
Мистер Вёрджи смотрел, не отрываясь, на содержимое кейса. Его завороженный взгляд напоминал тех котов, которые бегают за лазерной указкой.
- Вам случалось любоваться сном, Витя? Его гениальностью? Его красотой? Представьте, ведь миллиарды людей живут полноценной жизнью - во сне! Всевышний создал идеальный мир, где нет страданий, где все люди счастливы. И что? Люди этого не принимают! Человечество, как
вид, не примелет мир без мучений и нищеты. А утопия - игрушка, которой до поры тешится наш примитивный разум. Посмотрите в окно, Витя. Это закат человечества.
Мне очень хотелось затянуться, пусть даже дурацкой электронной сигаретой. Но её отобрали. Я ощущал себя в Алексом из Заводного Апельсина, которого приковали к креслу и заставляют пересматривать какой-то фильм, от бесконечных повторов ставший мучением. Верджи бродил по
комнате, размышляя вслух над одному ему понятными дилеммами.
- Вы меня слышите, Витя? Я буду искренен с вами. Я этот город ненавижу. Этот зоопарк.
Тюрьму. Эту... реальность, называйте, как хотите! Меня просто выворачивает. Даже запах. Я дышу им. Ощущаю кожей эту вонь. Мне нужно отсюда выйти. Мне нужно освободиться. Я знаю, что у вас есть ключ. Он в вашем мозгу. Понимаете? Мне нужны коды. Я пытаюсь найти выход, и вы мне всё по-хорошему расскажете - или умрёте.
С этими словами он нажал на кнопку. И я сразу же услышал гул. Как будто сотни кранов одновременно открылись, а по трубам понеслась вода. Вёрджи смотрел на меня и смеялся.
- Итак, Витя. Момент истины. Сейчас нас смоет очистительный потоп. И он прервет наш затянувшийся сон.
- Свихнувшийся дзен-буддист! - я понимал, что Вёрджи сбредил. Как еще объяснить его неожиданное желание читать длинные монологи, объясняющие его коварный план.
Некоторое время я возился с чемоданом, кое-что подключал, кое-что выключал, нажимал на кнопки. В стенах открылись шлюзы, и вода полилась на пол. Я вскочил на стол, схватил в руки чемодан и закричал:
- Ну подходите по парам, твари!
Вода заливала комнату, охранники Вёрджи стояли уже по щиколотку в воде. Двери заблокировало. Выхода из комнаты не осталось.
- Нажми на кнопку, Витя! - закричал кто-то, я обернулся и увидел, что это кричит пуэрториканский таксист, протягивая ко мне свои крючковатые пальцы.
Глядя, как вода заполняет комнату, я крепко держался за стол, за свой маленький плот. Вёрджи что-то кричал, почти захлебываясь в воде, а я только усмехался. Крепко сжав кейс, я посмотрел прямо в глаза мокрого мецената.
- И сказал Господь: «Да будет свет!» - сказал я тоном Оппенгеймера, глядя прямо в глаза Вёрджи, а затем нажал на кнопку.
И он увидел свет. Ослепительно яркий, от него жгло глаза, от света нужно было зажмуриться, но почему-то не получилось. Его буквально мотало из стороны в сторону, хотелось кричать, но ни звука не вырывалось наружу. Когда свет заполнил всю комнату и окружил его со всех сторон, заполз в каждую щель, он почувствовал, как внутри что-то треснуло, выключилось. И в этот самый момент он осознал, что уже очень давно все происходящее - никакой не сон.
Первым очнулся седоволосый Генри, он подполз ко мне и, потрепав моё больное плечо, разбудил. Я точно знал, что мы были в Лас-Вегасе, где еще можно было очнуться в розовой постели формы сердца со своим коллегой и несколькими спящими незнакомцами? Генри прошептал, что
мне стоит взглянуть на пол. Так я и сделал - все пространство вокруг кровати занимали спящие силиконовые красотки. Наше «сердечко» казалось круизным лайнером для людей среднего достатка, а мы зеваками, что наблюдали за прикрасами моря во время штиля. Японка, американка, русская, мексиканка и множество других - не хотелось нарушать их мирный сон, но, что-то здесь было не так.
- Твою мать! - нарушил наше молчаливое созерцание окружения незнакомый парень. Он был одет так, будто ограбил Wallmart, переодевшись ковбоем-стриптизером. В его облике решительно не хватало деталей, и я не сразу понял, что на нем нет никаких штанов.
Брезгливо отвернувшись от лупоглазого парня, я попытался найти в карманах пачку сигарет,и припомнить, что же вчера произошло. Рука нащупала в кармане небольшую коробку. Паровая машинка. Черт, походу дела, я обменял свою гордость - раритетную пачку «Тамбовского Вожака»
на электронный член Оптимуса Прайма.
- Вьитя, ты чьто-нипуть помниш? - спросил на ломанном русском Генри.
- Хуитя, - только и смог ответить я. Разумеется, я ничего не помнил.
2.
На меня косились так, будто я Шайа Лабафф в нижнем Бутово. Работники отеля обходили меня стороной и неодобрительно морщились. Я понимал их эстетическое недовольство, но разноцветная майка с надписью «Oh, sport! You are!» и принтом Юрия Гагарина в крупную дырочку,
а также потертые темно-фиолетовые штаны, оттенком напоминавшие о лучших годах жизни Венички Ерофеева, - лучшее, что отыскалось в номере.
За мной брел Генри с лицом, напоминавшим кислую антоновку, которую мы с пацанами воровали из казенного сада. Ковбой не пошел. Видимо, его тонкая американская душа не вынесла столкновения с типично русской стихией - тотальной неопределенностью. Генри бодрился, но
больше полагался на меня, известного эксперта в вопросах блуждания в прострации.
Я двигался по длинному, как кишка гастроэнтеролога, коридору и потягивал электронную сигарету. Плацебо, конечно, но мне неистово хотелось курить, и даже такая дрянь могла сейчас сгодиться. Подозревая, что клубы пара могли стать еще одной причиной неодобрения мексиканок
в карамельных передниках, я бормотал про себя, как мантру:
- Парю, где хочу. Законом не запрещено.
Впереди показался лифт. Оставалось только пройти через цветочно-серый коридор, не запнуться о красный ковер, лежавший тут еще со времен тайного визита Горбачева, нажать на кнопку, и выбраться на волю.
Дверь лифта открылась еще до того, как я подошел. Сквозь клубы белоснежного пара со вкусом, кажется, лайма и ананаса, показался человек. Одет он был как гей на выданье. Аккуратный черный костюм-двойка, налакированные туфли, красный галстук. Его лысая голова сверкала,
как…впрочем, вы уже и сами поняли.
Я сделал шаг в сторону, собираясь пропустить товарища, но тут заметил черные кожаные перчатки, надетые на неожиданного гостя. И так как он не сильно смахивал на ценителя последней коллекции Карла Лагерфельда, я насторожился. Даже как-то подобрался внутри.
Прежде чем я успел что-то сказать, незнакомец достал из-за пазухи начищенный до блеска черный кольт, передернул затвор, и направил пушку с натянутым по самое не могу глушителем мне в лицо.
- Погоди, друг. Я не голосовал за…
С неприятным писком пистолет вздрогнул. Почти кашлянул. Я непроизвольно зажмурил глаза. Но прошла секунда - я все еще жив. Зато нельзя было сказать то же самое про Генри. Мозги моего недовольного компаньона сейчас болтались на стене и больше напоминали третий альбом
Кенье Уэста, чем часть человеческого организма.
Не знаю, как мне пришла в голову эта светлая мысль, но я хорошенько затянулся паром, а затем выдохнул его сколько мог в лицо незнакомцу. Он почти закашлялся. Если бы это был именно дым, а не ссаный пар из дурацкой электронной сигареты.
И все же, я побежал. Мне повезло, что старательно размышляя о своей нелегкой судьбе, я успел «напарить» в коридоре изрядно. Обзор для прицеливания затруднился.Я бежал по коридору, как по лабиринту, а следом за мной шел Минотавр. И найти меня он хотел так же сильно, как студент-историк на экзамене краткое содержание Крымской Войны в Википедии.
Я плутал, путал следы. Даже сбросил тапочки в разных концах коридора. Стучался в разные двери. Но никто не вел меня вперед. Не было у меня ни этой дешевой профурсетки Ариадны, ни горячего латиноамериканца Тэнка с древней моторолой. Я бежал наугад, а за мной двигалась лысая громадина, молчаливый ассассин, не способный, в отличие от Марка Дакаскоса, даже на крошечную слезу в мой адрес.
Когда впереди показалось распахнутое окно, я понял - это мой шанс. Я рванул вперед, как еврей за упавшим шекелем, как Микола за императорскими башмачками, как студент за пачкой доширака, как… короче, быстро и стремительно.
Ласточкой я прыгнул в оконную раму, и только после того, как голова моя проскочила через окно, я понял, что подо мной - пять этажей старого отеля, а внизу негостеприимно ждет холодный сентябрьский асфальт.
3.
Я очнулся от сильной боли. Безумно болело плечо, которое я вывихнул еще вчера, ввязавшись в потасовку с бородатым интеллигентом, которого я с хмурых глаз принял за Эдуарда Лимонова. Я хотел сказать ему все, что думаю, о политической программе его сторонников, но в результате на задворках истории оказался уже я.
Мучаясь от адской боли, я осознал, что ко мне постепенно возвращались воспоминания о прошедшем дне. Но разобраться в хитросплетениях моих путешествий по ночному Вегасу мне не дал томный баритон:- Заставил ты нас поволноваться, Витя - голос принадлежал мужчине в темно-фиолетовом пиджаке, элегантной белоснежной сорочке и с бородой, кустистость и объем которой говорили о том, что над ней уже много лет трудился старательный садовник-барбер.
Рядом с мужчиной стоял, опираясь одной рукой на спинку высокого кресла, недавний мой лысый знакомец.
- Мистер Вёрджи, - поздоровался я, - не ожидал увидеть вас в бодром здравии так рано утром.
- Жаль разочаровывать тебя, Витя, но от той русской шлюхи я отделался очень быстро.
- Украинской.
- Открою секрет, мой мальчик. Вы для нас все на одно красное лицо.
Я хотел было уже сказать, что мой визави сильно отстал от жизни, но в этот момент в комнату вошли двое рослых парней-африканцев. Один бросил на стол передо мной серебряный кейс-сейф, а второй поглаживал в ладонях полицейскую дубинку. Такие еще называют аргументами. И я понял, что в нашей беседе против меня будут применены самые веские.
- Итак, Витя, вот и оно, - мистер Вёрджи указал на кейс.
- Ладно-ладно, - я повертел колесики с кодом, снял сейфовый замок и развернул чемодан в сторону старика.
4.
- Виктор Олегович! Вас там это… клиент ждет, - как этот поляк всегда умудряется меня найти, подумал я, допивая третий стакан самого дешевого вискаря.
- Какой еще клиент, Мартин?-надо будет провериться на жучков с GPRS.
- Компания «Lucid Dreams». Они выкупили на CES два самых крупных стенда в этом году.
- Лучше бы выкупили себе название получше. Ладно, похер, поехали.
Мартин, сбиваясь с баса на фальцет, рассказал мне последние новости. Он не переставал делиться восторгами и повторял, что приехать на выставку в Вегас было лучшей идеей в нашей истории. Стоило ли прожить полжизни, чтобы увидеть, как тебя превозносит двадцатилетний
поляк, не знающий, каково покупать водку в киоске.
Как бы то ни было, пуэрториканец вез нас прямо в логово к мистеру Вёрджи, эксцентричному миллиардеру, сделавшему себе имя на экспериментальной фармакологии и игорном бизнесе, а теперь решившему ворваться на рынок информационных технологий. Говорят, он скупал стартапы с азартом богатого мальчика, которому кто-то сказал, что девочки любят очкариков-гиков.
Оказалось, что мы едем не в фешенебельный офис, где электроники больше, чем у внебрачного сына Дарта Вейдера и Терминатора, а в небольшое казино, оформленное в стиле Кентерберийских Рассказов пополам с Божественной Комедией. То есть, в отличие от стандартных казино, которые тянутся ввысь, здесь все самое интересное находилось в чертовом чреве земли.
Над главным фасадом высились буквы «Dream».
Нас встретил швейцар в желто-розовом камзоле по моде XVIII века. Разве что швейцар был азиатом, и этот решительно неуместный контраст придавал происходящему легкие нотки иронии.Затем толстозадая секретарша с почтительным декольте проводила нас в зал ожиданий - просторный холл с античными колоннами, по углам которого стояли статуи античных богов и героев. Кто с луком, кто с мечом, а кто и вовсе кентавр.
Когда мне наскучило рассматривать статуи, я начал искать взглядом лифт. И порядком струхнул, когда вся комната пришла в движение, и круглый пол, слегка покачиваясь, поехал вниз.
Весь зал размером с три квартиры в Москве, оказался огромным лифтом.
- Вот это да! - восторгался Мартин.
- Неплохо, - усмехнулся сквозь усы Генри, которого мы подобрали по пути.
Я ничего не ответил. Но про себя накинул пару нулей на чек, который рассчитывал получить в результате сделки.
Статуи, до этого момента стоявшие по периметру холла, пришли в движение. Они повернулись в нашу сторону, а затем затянули торжественную арию. Не сразу, но я смог различить слова:
Осанну воспой, о Геката, о сне белояром,
И кротостью нас одари, и предчувствием ставным
Когда твои верные как мотыльки прилетают во пламя
Порви их на части и съешь, как победное знамя!
Лифт остановился. Перед нами предстал длинный коридор. К нам навстречу двигался одетый в расшитый черным и золотым плащ афроамериканец. В руках он держал серебряную маску.
- Добро пожаловать в Dream! Здесь мечты воплощаются в реальность.
Я что-то промямлил про «очень рад знакомству», а затем мы двинулись вперед. Справа и слева оставались коридоры, ответвления, ходы и лазы, галереи, увешенные картинами флорентийских художников. Прямо в конце зала висела огромная картина, во всю стену, изображавшая легендарное семейство Медичи.
- Оригинал. Копия хранится во флорентийском музее фамилии.
Я усмехнулся. Меня забавляло показное расточительство, ведь за ним всегда скрывается настоящая скупость. Такой человек может оборудовать сортир золотым унитазом, но ни разу не сходит туда даже по самой малой нужде.
Наконец, привратник отвел нас в не менее просторный зал, где поперек комнаты стоял огромный стол. В центре сидел хозяин - Франческо Вёрджи. По бокам от него сидели крашенные девицы, юноши с налакированными волосами. Все они почему-то были одеты по моде Эпохи Возрождения. Кто-то что-то шептал друг-другу, кто-то отворачивался в сторону, кто-то смотрел прямо на нас. Всего я насчитал двенадцать человек за столом.
- Cerber Industries! - произнес привратник, заставив меня в очередной раз пожалеть, что я проспорил это название. Стыдоба. На фоне подлинного пафоса наше манерничание казалось ерундой.
- Мне насрать, - произнес тихим и вкрадчивым голосом Вёрджи. Все разговоры стихли, - Мне без разницы, кто вы и как называетесь. Меня интересует только Pandemonia Rift. Плачу два миллиона долларов. И это мое последнее слово.Мы переглянулись. По хмурому лицу Генри и погасшей улыбке Мартина я понял, что мои коллеги догадались, куда и в каких выражениях я собираюсь послать этого горе-мецената.
5.
Мистер Вёрджи смотрел, не отрываясь, на содержимое кейса. Его завороженный взгляд напоминал тех котов, которые бегают за лазерной указкой.
- Вам случалось любоваться сном, Витя? Его гениальностью? Его красотой? Представьте, ведь миллиарды людей живут полноценной жизнью - во сне! Всевышний создал идеальный мир, где нет страданий, где все люди счастливы. И что? Люди этого не принимают! Человечество, как
вид, не примелет мир без мучений и нищеты. А утопия - игрушка, которой до поры тешится наш примитивный разум. Посмотрите в окно, Витя. Это закат человечества.
Мне очень хотелось затянуться, пусть даже дурацкой электронной сигаретой. Но её отобрали. Я ощущал себя в Алексом из Заводного Апельсина, которого приковали к креслу и заставляют пересматривать какой-то фильм, от бесконечных повторов ставший мучением. Верджи бродил по
комнате, размышляя вслух над одному ему понятными дилеммами.
- Вы меня слышите, Витя? Я буду искренен с вами. Я этот город ненавижу. Этот зоопарк.
Тюрьму. Эту... реальность, называйте, как хотите! Меня просто выворачивает. Даже запах. Я дышу им. Ощущаю кожей эту вонь. Мне нужно отсюда выйти. Мне нужно освободиться. Я знаю, что у вас есть ключ. Он в вашем мозгу. Понимаете? Мне нужны коды. Я пытаюсь найти выход, и вы мне всё по-хорошему расскажете - или умрёте.
С этими словами он нажал на кнопку. И я сразу же услышал гул. Как будто сотни кранов одновременно открылись, а по трубам понеслась вода. Вёрджи смотрел на меня и смеялся.
- Итак, Витя. Момент истины. Сейчас нас смоет очистительный потоп. И он прервет наш затянувшийся сон.
- Свихнувшийся дзен-буддист! - я понимал, что Вёрджи сбредил. Как еще объяснить его неожиданное желание читать длинные монологи, объясняющие его коварный план.
Некоторое время я возился с чемоданом, кое-что подключал, кое-что выключал, нажимал на кнопки. В стенах открылись шлюзы, и вода полилась на пол. Я вскочил на стол, схватил в руки чемодан и закричал:
- Ну подходите по парам, твари!
Вода заливала комнату, охранники Вёрджи стояли уже по щиколотку в воде. Двери заблокировало. Выхода из комнаты не осталось.
- Нажми на кнопку, Витя! - закричал кто-то, я обернулся и увидел, что это кричит пуэрториканский таксист, протягивая ко мне свои крючковатые пальцы.
Глядя, как вода заполняет комнату, я крепко держался за стол, за свой маленький плот. Вёрджи что-то кричал, почти захлебываясь в воде, а я только усмехался. Крепко сжав кейс, я посмотрел прямо в глаза мокрого мецената.
- И сказал Господь: «Да будет свет!» - сказал я тоном Оппенгеймера, глядя прямо в глаза Вёрджи, а затем нажал на кнопку.
И он увидел свет. Ослепительно яркий, от него жгло глаза, от света нужно было зажмуриться, но почему-то не получилось. Его буквально мотало из стороны в сторону, хотелось кричать, но ни звука не вырывалось наружу. Когда свет заполнил всю комнату и окружил его со всех сторон, заполз в каждую щель, он почувствовал, как внутри что-то треснуло, выключилось. И в этот самый момент он осознал, что уже очень давно все происходящее - никакой не сон.