В Минск автостопом
Минская трасса. Окно в Европу. Ежедневно по этой дороге проносятся тысячи фур, легковушек и мотоциклов с пёстрыми мечтательными флагами на номерах. Латвия, Литва, Белоруссия, Чехия, Польша, Германия, Румыния и даже Турция. Кого здесь только нет.
Мы с Катей заняли позицию на обочине в нескольких километрах от МКАДа в 6 вечера. Нас быстро подобрал КАМАЗ с прицепом перегруженный бревнами, с неработающим спидометром и водителем-дагестанцем. Два ряда золотых зубов, не сходящая с лица улыбка и неожиданно позитивная энергетика. Садишься рядом и сразу же возникает ощущение, что человек прожил с тобой в соседнем подъезде всю жизнь. Даже молчание не несет угрюмости и дискомфорта. Хотя молчали мы в течение 100 км, на которые он нас подвез изредка. У дядьки была жена и двое детей. С женой он жил в дружеском разводе, как брат и сестра - они помогали друг другу, воспитывали детей, но не имели интимной близости.
- Мы мирно расстались. Я сразу всё сказал. Зачем непонимание нужно? У меня в каждый город, где еду, подруга есть. Надо постирать, переночевать - пожалуйста. И я им помогаю.
- А жениться второй раз не хотите? - интересуется Катя.
- Нет. Старый уже - улыбается он.
Хотя старым он не будет никогда. Так и умрет на дороге, в дребезжащем КАМАЗе, прикуривая одну сигарету за другой, с улыбкой на лице.
Когда у него сломалась машина на МКАДе, наши доблестные ДПСники загнали ее в непроходимый тупик, обругав водителя последними словами.
- Несколько часов стоял на дороге, голосовал - никто не остановился.
После поворота на Верею нас подобрали таджики на жигулях - муж и жена лет пятидесяти. Видимо моя борода пугала русских. Живут в Звенигороде, едут в деревню под Можайском к родственникам. Угостили нас прекрасными теплыми домашними лепешками. Мужик двоеженец - одна жена здесь - в России, другая осталась на родине. Если ты можешь обеспечить семью, то в Таджикистане позволительно иметь 7 жен, не более.
- А как у вас отношения с молодой женой - не ревнуете - спрашивает Катя у таджички.
- Нет, хорошо живем. Не важно кто старше.
В машине висел амулет с изображением Мекки. Заговорили про хадж.
- Если у тебя здесь есть дети молодые, не замужем, не женились. Или за родителями ухаживаешь. В хадж нельзя идти. Пока все проблемы не уладишь, нельзя. Аллах не примет. Когда всех устроил, всё хорошо - можешь ехать.
Небольшая заминка. Час стоим на пустой остановке. Стоп не ладится. К остановке подгребает дед.
- Автобус через пол часа. Может вам доехать до заправки - там машины останавливаются.
- Ничего, поймаем и здесь кого-нибудь.
- Я одним ухом не слышу. Пошел к врачам. Говорят - старость.
- Лечить не хотят
- Да, точно - смеётся.
Тормозит красный жучёк. В нем большой рыжий мужик.
- Куда тебе? Ну садитесь.
Поначалу разговор не ладится. Тяжелый стеклянный взгляд, диск “Красной плесени” на приборной панели и лампочка с шашечками такси на заднем сиденье. “Не захочет ли он денег?” - думаю я. Впрочем, он сдержанно пытается завести разговор, спрашивая где был, куда собираешься, где не понравилось, откуда сам. Мои ответы его не увлекают. Он продолжает вести машину с каменным лицом. Я перехожу в наступление. Спрашиваю откуда сам, как рыбалка и т.д. Через некоторое время он уже с оживлением рассказывает о свежекупленной квартире в Смоленске, о ремонте, рыбалке и работе. Он таксует в Москве. Раньше работал в Смоленске. А еще раньше в 90-е занимался продажей спирта. Видимо паленого. Пил и сам. Теперь три года как в завязке, но любит подколоть алкашей.
- Где они учатся, там я преподавал.
Суровая юность на окраинах Смоленска.
- У нас же тут три зоны. За базар отвечать надо. Это в Москве все расслабленные. И с жиру уже бесятся. Кто денег заработал, не знают уже что делать. Некоторые даже под пидорков косят - волосы длинные, прикиды разные. Но по общению проскальзывает - цепкие ребята.
Через час я уже не могу вставить ни слова в его монолог - взгляд обрел живость, мощное тело заёрзало, забурлило на тесном сиденье женской машины.
- Я раньше, когда в армии служил, 62 кг весил, таблетки от дистрофии пил.
Я с сомнением оглядываю его медвежью фигуру.
- А потом работа, пиво каждый вечер. В 27 лет 95 кг набрал. Начал в зал ходить, качался. На диету сел.
За разговором о диете и здоровом питании мы доехали до поворота на Смоленск.
- Ты здесь не стой, иди на заправку. Там фуры стоят (белорусские) - договоришься, довезут.
Пока мы с Катей заправлялись в придорожном кафе, все фуры разъехались, и я снова обосновался у обочины трассы с поднятой рукой. Через пол часа раздалось гудение - я оглянулся - форд купе сдавал назад.
- По трассе не подвезёте?
- Легко!
Крепкий мужик лет 60 молча распахивает пустой багажник, приглашая взглядом разместить там рюкзаки. Я открываю переднюю дверь, но он говорит: “Садись назад”.
Нехарактерный для водителей жест. Разговаривать так не удобно, а если не разговаривать на кой черт мы ему тогда сдались? А тут еще орущая магнитола. Что ж, я за язык ни кого не тяну и комплекса тишины не испытываю. Но дядьдка явно расположен к беседе: облокотился на локоть, откинувшись чуть назад, периодически оглядывается, посматривает на нас в зеркало. В общем, имеет вид без двух минут кипящего котелка. Но видать стесняется. Я, улучив паузу между оглушающими музыкальными треками, вворачиваю вопрос:
- А вы границу проезжать будете?
- С какой целью интересуетесь? - отшучивается он.
После этого берлинская стена отчужденности была разрушена, магнитола выключена и мы погрузились еще в одну жизнь, еще одну судьбу, еще одно государство, которое отделено от России эфемерной линией границы.
Нашего нового знакомого звали Анатолий. Свое имя он назвал не сразу, а лишь после выпада в адрес автостопщиков, которые никогда не представляются. От этого он очень страдал. Но, тем не менее, подвозил всех голосующих с рюкзаками.
- Были бы без рюкзаков - не взял бы!
Тут я понял, что наряду с автостопщиками, есть определенная категория водителей, которая всегда будет этих стопщиков подвозить, причем сознательно. Все водители упоминали о том, что они часто берут путешественников, многие пересказывали их легенды, Анатолий даже набросал психологический портрет странника-потребителя дистанцирующегося от водителя-хелпера. Я могу понять его недовольство. Но с другой стороны общение с совершенно различными людьми очень выматывает. Бывает, что за день сменишь дюжину машин. И везде нужно понять человека врубиться в его тоску. И самое главное, что каждый водитель в первую очередь стремится рассказать о себе, о том, как он живет, о своем городе, работе. Твои странствия ему интересны в ограниченной дозе. В первую очередь, ему нужен понимающий слушатель, которому можно выговорится, которого больше никогда не увидишь, и который живет в совершенно другом мире. Это своего рода исповедь в по-католически, в тёмной келье. Ты не знаешь, не видишь человека, которому ты исповедуешься. Тебе не будет стыдно завтра смотреть ему в глаза.
Анатолий был из Минска. Прошел афганскую войну, участвовал в ликвидации аварии на чернобыльской АЭС, поработал строителем, а теперь развозил грузы по России. Естественно не на форде. На сей раз, он возвращался из аэропорта Домодедово. Его дочка улетела в Таиланд учить детей. Дочка, кстати, закончила Сорбонну. И вместо престижной высокооплачиваемой работы предпочла быть волонтером в Азии. Это по-русски. Или по-белорусски. Большой разницы не вижу, да простят меня националисты обоих земель.
А мы уже миновали границу и приближались к Минску в полной темноте. Вокруг высились хвойные леса, пестрели указатели с полузнакомыми буквами, Анатолий рассказывал о Минске и о Беларуси. Страна инерционного коммунизма. Здесь пахали, сеяли и взращивали, здесь дворники коренной национальности в пять утра подметали улицы, а редкие алкаши гордо не просили денег. Строительные краны украшались иллюминацией, перед зданием правительства нерушимо высился мраморный Ленин, публичные хлопки в ладоши интерпретировались как призыв к бунту, а городской транспорт был безобразно дешев. При этом страну лихорадил кризис. Соседство через открытую границу с ультрадорогой барской Россией с одной стороны и рациональная, капиталистическая, лишенная иллюзий Европа с другой, сжимает Беларусь колючим ошейником. Жить нужно либо так, либо эдак. И никакие другие пути жирных соседей не устраивают.
Ночной Минск. Анатолий повез нас через центр, рассказывая и показывая местные достопримечательности. Город был очень широк и красив в ночной иллюминации. Мы только успевали вертеть по сторонам головами и издавать восхищенные возгласы. Вскоре началась эпопея с поиском места для ночлега. Я сказал, что нам нужен лес погуще, поменьше людей вокруг и не очень далеко от города. Анатолий вдумчиво проезжал мимо различных рощ, находя в каждой какой-нибудь изъян. Ему явно не хотелось с нами расставаться. В конце концов, он остановился, мы тепло попрощались и углубились в сосновый лес. Всё было бы прекрасно, если бы не темнота и отсутствие хвороста. Мы долго высвечивали фонариком каждый закоулок в поисках сухих поваленных деревьев.
Утром меня разбудили голоса. Высунувшись из палатки, я увидел бродящих вокруг грибников и грибних. Однако они не помешали нам закончить свой сон и выйти на трассу ловить машину до Минска. Можно было конечно доехать и на автобусе или шумящей неподалеку электричке, но у нас не было белорусских денег.
За моей спиной затормозило пестрое такси. По поведению водителя, я понял, что довезет он нас бесплатно. А когда я сказал, что нам нужен обменник, он позвонил теще и попросил подойти к указанному месту с мешком белорусских рублей.
- С валютой у нас сейчас очень плохая ситуация: белорусский рубль падает, а ни долларов, ни русских рублей не достать. Я вам по хорошему курсу поменяю.
Будучи уже в курсе всех этих дел, я сразу же согласился. Таксист рассказал много интересного о Минске. Здесь, оказывается, нельзя публично хлопать в ладоши. Это расценивается как призыв к бунту. Московские олигархи прилетают в Минск с аккуратными черными кейсами, направляясь прямиком в местные игорные заведения. В отличие от Москвы они здесь не запрещены. Существуют даже специальные рейсы, обслуживаемые небольшими самолетиками.
После обмена денег, мы сразу же стали миллионерами, но потратить их на обратный билет на поезд не смогли - билетов не было ни на воскресенье, ни на понедельник, ни на вторник. А я обещал в понедельник быть на работе. Оставался еще вариант с автобусом, и мы решили вечером наведаться на автовокзал.
Минск при свете августовского солнца не потерял своего очарования: широкие улицы, относительно небольшое количество автотранспорта и отсутствие толпы. Аккуратность и гармоничная застройка. Мы осмотрели пару музеев, пообедали и отправились на автовокзал. Там выяснилось, что все билеты на Москву раскуплены на неделю вперед. Не оставалось ничего другого, как возвращаться автостопом. На автовокзале была забавная система камер хранения. В отдельном окне продавались советские пятнадцатикопеечные монеты, которые потом опускались в железные ящики в холле вокзала. Старые деньги продолжали работать.
Стремительно темнело, а нам еще оставалось осмотреть поляну валунов - собрание древних языческих камней. В итоге пришлось тыкаться по задворкам Минска в поисках места для палатки. Тыкаться вслепую, потому что на поляне валунов моя карта обрывалась. Мы забрели на заброшенную стройку, пересекли линию железной дороги, очутились в дачном поселке, перебудили там всех собак и, наконец, обосновались на малюсенькой полянке, окруженной пышными зарослями кустарника. Было довольно неуютно и если бы не припасенная бутылка белорусской настойки беспокойство испортило бы сон.
Как часто бывает в таких случаях, утром все выглядело вполне радужно. Все страхи исчезли, дачи выглядели гостеприимно, стройки интересно, а собаки виляли хвостами.
Мы решили начать день с осмотра библиотеки, роскошного высотного здания с прилегающим парком с фонтанами. Наверху располагалась смотровая площадка, откуда вдоволь можно любоваться прекрасной панорамой прекрасного города. Я нигде не видел такой монументальной библиотеки. И то, что в самом высоком здании города расположена именно библиотека, а не глупое телевидение, чванливая администрация или стяжательская корпорация говорит многое о его жителях.
В Минске один из самых значительных музеев истории Великой Отечественной Войны на территории бывшего СССР. Подача экспозиции сделана гениально. Над головой тени немецких бомбардировщиков, на них грозно смотрит дуло орудия установленного в углу зала, макет столба государственный границы, агитационные листовки, множество фашистской атрибутики, тени, лица, письма, граффити, даже кости, настоящие человеческие кости. В каждом зале была своя атмосфера соответствующая определенному периоду войны. Мы словно прошли всю войну за несколько часов. Побывали в окопах, землянках, концлагерях, заводах в тылу и братских могилах. Все было так рядом так близко так знакомо и понятно, что мне показалось, будто война закончилась не 70 лет назад, а вчера.
Нам нужно было избавиться от белорусских денег. От денег, которые в самой Беларуси были никому не нужны. Мы направились в книжный магазин. Но в стране, где здание библиотеки является небоскребом, книги продавались по вполне доступным ценам. Самым простым и естественным решением оставался ресторан. Чем дороже, тем лучше. Из еды культа никто из нас не делал, хотя Катя видит различия между стейком с кровью и тушенкой из банки. Мне большее удовольствие доставляла последняя. Видимо это зависит от ситуации. В ресторане, где мы расположились, мне почему-то отказались наливать белорусское вино. Я еле уговорил официанта принести 50 грамм.
- Не рекомендую!
- Я хочу попробовать, грамм 100…
- Принесу 50!
В Москве за гораздо худшее вино я платил в три раза больше. Впрочем, букет был действительно не ресторанный.
Опустошив наши кошельки и наполнив желудки, мы спустились в метро, доехали до конечной, пересели на автобус, опять доехали до конечной, скинули рюкзаки, я поднял руку, а Катя примостилась рядом, углубившись в чтение книги об Иране. Тертые путешественники, говорят, что автостоп в темноте дело неблагодарное. Через несколько часов мы окончательно продрогли, у меня затекла рука, а самое главное, что произошел диалог лишь с одним водителем - он нас не взял. Больше никто не останавливался. Благо рядом с трассой был роскошный сосновый лес и в глубине души я даже был рад, что мы заночуем именно здесь.
Против наших ожиданий следующий день особенных успехов в передвижении нам не принес. Километров 10 до поворота на м1 нас подвезли веселые ребята на мини вене. Там мы застопили легковушку с молодой парой. Парень вез девушку в аэропорт. А это было всего 5 км по нашей дороге. До собственно м1. Там мы зависли часа на 4. Пожилой мужик довез нас почти до границы. Его дочка тоже ездит автостопом. Сейчас уехала на Урал. Ей всего 17. Он конечно же за нее волнуется, чертыхается и проклинает за непослушание, но что сделаешь с нынешней молодежью. Так что, можно сказать, мы в его машине гости не случайные. Следующая машина была ведома молодым парнем, и ехал он аж до Смоленска. Соответственно перспективы у нас были самые радужные, Катя плюхнулась спать на заднем сиденье, а мы с Серегой настроились на долгую беседу. Было покойно и уютно. Но на границе нашему водителю надо было заправиться. Бензин он оплачивал с помощью пластиковой карты. А там не оказалось денег. Какие-то неполадки с сетью. Мы опять встали. Да так глухо, что я уже наведался в ближайшие заросли, планируя место для ночлега. А место было откровенно паршивое. Низкий кустарник, грязь и ничего привлекательного в округе.
Стемнело. Мы уже утратили всякую надежду покинуть пределы Беларуси. Как вдруг нечто огромное грузно стало парковаться у меня за спиной. Фура с прицепом. Я помчался к кабине водителя. Подергал дверь со стороны пассажира - закрыта. Заглянул в окно - никого. Обежал машину спереди и столкнулся с аналогичной ситуацией. Я вспомнил летучий голландец, который бороздил моря без команды на борту. Вдруг за лобовым стеклом промелькнуло какое-то движение. Я бросился к противоположной двери. И опять безрезультатно. В какой-то момент я понял, что мы двигаемся с водителем в разные стороны - он ждет меня на одной стороне, а я несусь к другой. На пятой попытке нам удалось скоординировать свои действия.
- По трасе не подбросите?
- Сигареты есть?
- Да!
- Мне двоих нельзя брать. Жинка на лежачее место пойдет?
- Конечно.
Мы забрались в машину. Катя улеглась сзади, а я развалился на сиденье с воздушной амортизационной подушкой и почувствовал себя словно в кабине космического крейсера. Водитель - невысокий чернявый мужик лет 40 - обладал очень интересным акцентом. Он растягивал букву “а” и все его фразы несли оттенок вопросительной интонации. Мы познакомились. Его звали Вася и он был из Западной Украины, но последние 10 лет жил в Чехии, в 40 километрах от Праги. Возил пиво по всей Европе, даже в Шотландию. Сейчас ехал в Москву, а до нее оставалось около 500 километров. Так что нам сильно повезло. Спать Василий не собирался, поскольку рано утром он должен был привезти товар на склад. В темной кабине DAF’а было уютно, Катя накрылась одеялом, подперла голову рукой и мы разговорились. Правда на границе мне пришлось выйти и пересечь ее пешком. Дальнобойщики не имели права брать пассажиров, и в кабине должно было находиться только два человека - водитель и его сменщик. Я на всякий случай предложил моей подруге выйти вместе, но мы оба понимали, что нужды в этом не было - Вася был хоть и не обычен, но прост.
- Куда мужик-то твой ушел?
- А, не знаю..
Я отмахал немного лишку и потом мы смеялись, над тем якобы я решил скрыться и избавиться от попутчицы.
Вася рассказывал о своей жизни в Чехии. В девяностые жителям Западной Украины предоставляли долгосрочную визу, и они с женой решили уехать. Жизнь там была лучше. Они вскоре купили квартиру в столичном пригороде за 10 000 евро, обзавелись детьми. Снять квартиру и в самой Праге стоило по сравнению с Москвой сущие гроши. Не было даже нужды питаться дома, поскольку обед в столовой имел аналогичную себестоимость. Тем не менее, Вася не забывал о родине, где строил себе дом, в который вложил уже 40000$. Из минусов жизни в Чехии были сами чехи, которые к нашему с Катей удивлению, оказались жуками еще теми. В традиции славян пригласить друга и угостить его. Кто потом будет считать, на сколько друг у тебя выпил. Чехи же так не приглашают. Зовет тебя этакий мил человек в кабак и говорит: “Я угощаю!” Но угостит он одной бутылкой пива, а дальше изволь плати за себя сам. И считают они каждую бутылку, быть может потому, что большинство живет в кредитной кабале и каждый знает что в день он может позволить себе только два пива и не более. Наша широкая душа там вязнет.
Под Смоленском Васе надо было залить солярки. За разговорами мы проскочили поворот, потом долго искали глухую заправку. Встали. Наш новый знакомый достал баллон с газом, и мы прямо в кабине вскипятили воду и сделали кофе.
Разговор зашел о любви. “Был случай у меня в Праге” - начал Василий - Я познакомился с одной. А она молодая еще совсем. Пригласил в ресторан. Спрашиваю, - что пить будешь? она - водку. Хорошо, заказал. А водка дорогая. Ну и я тоже пью. Выпили. Еще. А у меня денег-то немного.Приносят счет - смотрю, не хватает. Думаю, как сделать? Тут вижу, достает деньги, не волнуйся - я плачу. И поила меня потом много. А у нее мужик был, но старый. Она вроде училась, не работала, и он ей деньги давал. Так говорила. Не знаю, что я ей глянулся. И долго мы так, года два были. Я уезжаю в рейс, а она ждала. Только потом плохо я сделал. Вечером, еду по центру в Праге, а там место есть, где девки стоят. И вижу - лицо знакомое - она. Притормаживаю. Подходит, меня сначала не узнает, а я ей - сколько берешь?. Она отшатнулась. И я газую. Зря сделал так. До сих пор жалею. Больше не видел ее”.
Бак был залит, и мы двинулись дальше. Катя уснула, а я слушал сказ о работе дальнобоев. Шайбы, магниты, остановки, штрафы, условия транспортировки грузов, правила, запреты - выходила целая наука. Через каждые 4 часа Вася должен был останавливаться и отдыхать 40 минут. Аппаратура все фиксировала. На исходе ночи как раз подошло время. Хотя он опаздывал, но мы встали. Мою подругу уже давно не было слышно, я клевал носом, а Вася держался молодцом, куря одну сигарету за другой. На стоянке я совсем отключился и проснулся, когда мы тронулись с места.
Надвигалась Москва. Трафик заметно уплотнился. На въездном посту ДПС довольно грубо останавливала все фуры. Никто ничего не понимал, водители бродили с пачками документов, но документы стражей дорог не интересовали. Они просто фильтровали въездной поток транспорта. Все выглядело, нелепо сумбурно и неприятно. Мне даже стало немного стыдно перед недоумевающим Василием - он был здесь в первый раз. Ждать не было смысла, и мы с Катей решили выйти и доехать до ближайшего метро на автобусе.
- Как хотите, вы мне не мешаете, наоборот… - устало улыбаясь, произнес наш возница.
Мы дошли по краю дороги до остановки, вклинились в переполненный автобус, со скоростью сломанного велосипеда доехали до метро, позавтракали там отвратительной шаурмой и разъехались в свои бетонные коробки.