Пабло Неруда, "Признаюсь: я жил"
Начинать читать поэта с прозы, наверное, неправильно. Но мне всегда нравилась больше проза: она естественнее и вполне может сойти за поэзию. Особенно у Неруды, которого я нашел на полке буккроссинга в тульском доме-музее В. Вересаева. Дело шло к вечеру, за спиной нетерпеливо перешептывался персонал.
- Ну что они там?
- Книги смотрят
- Да пусть хоть все забирают!
Мы бы может и забрали, но начинался дождь, а под дождевик мне мог влезть только один Неруда. Так я и шел с ним до самого отеля словно Ломоносов со своей первой грамматикой. Прочел же лишь спустя пол года. Не отрываясь. Название книги полностью себя оправдывает: Неруда жил в полной мере и это одни из самых интересных и захватывающих мемуаров, которые мне попадались.
"...Что бы там ни говорили, но всё, вот именно, всё на свете - слова, они поют, они поднимаются и опускаются... Я преклоняюсь перед ними... Я их люблю, я к ним льну, я их преследую, я их надкусываю, заглатываю... Как я люблю слово... Неожиданное... И то, которое жадно ждал, почти слышал, и вот оно падает. Слова, любимые... Они сверкают, точно разноцветные камни, выныривают, словно серебряные рыбки, они-пена, нить, металл, роса... Есть слова, за которыми я охочусь... Они так прекрасны, что мне хочется все сразу вставить их в одно стихотворение... Я хватаю их на лету, когда они жужжа проносятся мимо, я их ловлю, мою, чищу, раскладываю перед собой на блюде, мне кажется, они словно из стекла, они трепещут, они будто из слоновой кости, они похожи на растения, они маслянисты, как плоды или как водоросли, как агаты, как маслины... И вот тогда я их перемешиваю, встряхиваю и пью, я уписываю их за обе щеки, пережевываю, я их наряжаю, я освобождаю их... Я слагаю их в стихотворении сталактитами, выкладываю мозаикой, словно мельчайшие полированные кусочки древесины, вываливаю глыбами угля, выбрасываю обломками кораблекрушения-как подарок волны... Все - в слове... Целая мысль может измениться только оттого, что сместилось одно слово, или оттого, что другое по-королевски расселось посреди фразы, которая не ждала его и ему не подчиняется... У слов есть тень, прозрачность, вес, оперение, волосы, у слов есть все, что пристало к ним, пока они так долго катились по рекам, столько странствовали от родины к родине, так давно стали корнями... Они такие древние и совсем еще новорожденные... Они живут в навечно захороненном гробу и в чашечке едва раскрывающегося цветка... Какой прекрасный у меня язык, какую изумительную речь унаследовали мы от мрачных конкистадоров... Завоеватели метались по диким горам, по вздыбленной Америке в поисках картофеля, свиных колбас, фасоли, черного табака, золота, маиса, яиц, они набрасывались на вее с аппетитом, какого не видел мир... Они заглатывали все подряд - религии, пирамиды, племена, язычество, все исчезло в огромных мешках, которые они таскали за собой... Они шли, сравнивая с землей все, что попадалось им на пути. А варварам они на ходу роняли с сапог, с бороды, с шлема, с подков, роняли, как камешки, светящиеся слова, которые оставались у нас и сверкали... Язык... Мы проиграли... Мы оказались в выигрыше... Они забрали у нас золото и оставили нам золото... Они забрали у нас все и оставили нам все... Они оставили нам слова..."
- Ну что они там?
- Книги смотрят
- Да пусть хоть все забирают!
Мы бы может и забрали, но начинался дождь, а под дождевик мне мог влезть только один Неруда. Так я и шел с ним до самого отеля словно Ломоносов со своей первой грамматикой. Прочел же лишь спустя пол года. Не отрываясь. Название книги полностью себя оправдывает: Неруда жил в полной мере и это одни из самых интересных и захватывающих мемуаров, которые мне попадались.
"...Что бы там ни говорили, но всё, вот именно, всё на свете - слова, они поют, они поднимаются и опускаются... Я преклоняюсь перед ними... Я их люблю, я к ним льну, я их преследую, я их надкусываю, заглатываю... Как я люблю слово... Неожиданное... И то, которое жадно ждал, почти слышал, и вот оно падает. Слова, любимые... Они сверкают, точно разноцветные камни, выныривают, словно серебряные рыбки, они-пена, нить, металл, роса... Есть слова, за которыми я охочусь... Они так прекрасны, что мне хочется все сразу вставить их в одно стихотворение... Я хватаю их на лету, когда они жужжа проносятся мимо, я их ловлю, мою, чищу, раскладываю перед собой на блюде, мне кажется, они словно из стекла, они трепещут, они будто из слоновой кости, они похожи на растения, они маслянисты, как плоды или как водоросли, как агаты, как маслины... И вот тогда я их перемешиваю, встряхиваю и пью, я уписываю их за обе щеки, пережевываю, я их наряжаю, я освобождаю их... Я слагаю их в стихотворении сталактитами, выкладываю мозаикой, словно мельчайшие полированные кусочки древесины, вываливаю глыбами угля, выбрасываю обломками кораблекрушения-как подарок волны... Все - в слове... Целая мысль может измениться только оттого, что сместилось одно слово, или оттого, что другое по-королевски расселось посреди фразы, которая не ждала его и ему не подчиняется... У слов есть тень, прозрачность, вес, оперение, волосы, у слов есть все, что пристало к ним, пока они так долго катились по рекам, столько странствовали от родины к родине, так давно стали корнями... Они такие древние и совсем еще новорожденные... Они живут в навечно захороненном гробу и в чашечке едва раскрывающегося цветка... Какой прекрасный у меня язык, какую изумительную речь унаследовали мы от мрачных конкистадоров... Завоеватели метались по диким горам, по вздыбленной Америке в поисках картофеля, свиных колбас, фасоли, черного табака, золота, маиса, яиц, они набрасывались на вее с аппетитом, какого не видел мир... Они заглатывали все подряд - религии, пирамиды, племена, язычество, все исчезло в огромных мешках, которые они таскали за собой... Они шли, сравнивая с землей все, что попадалось им на пути. А варварам они на ходу роняли с сапог, с бороды, с шлема, с подков, роняли, как камешки, светящиеся слова, которые оставались у нас и сверкали... Язык... Мы проиграли... Мы оказались в выигрыше... Они забрали у нас золото и оставили нам золото... Они забрали у нас все и оставили нам все... Они оставили нам слова..."