Саксонские записки или дрезденские приключения. Часть шестая
И наступила среда. И поняли мы, что первый оглушающий удар прекрасным по зашлакованным мегаполисом московским организмам пережит. И остро захотелось еще раз пройтись по галерее, но уже не всеядно поглощая всю экспозицию, а, возомнив себя гурманами, просмаковать особенно понравившиеся работы. Как оказалось, при том, что мы вовсе не сиамские близнецы, у нас во многом разные подходы, критерии и вкусы, мы отметили, каждый для себя, примерно одни и те же картины. Но обнаружились и маленькие персональные открытия, мимо которых остальные пробежали, не обратив внимания.
Теперь мы начали с третьего этажа. И как забубенные театралы подошли к изображенному на полюбившихся полотнах с точки зрения драматургии действия, психологической достоверности и считывания сюжетов и характеров. И выяснилось интересное. Далеко не из каждой картины можно извлечь нечто содержательное. Иногда имеется всем известный сюжет, внятная иллюстрация - схема или глянцевая фотография, если речь идет о портрете. Нашли целый зал "Шилова" своей эпохи. Очень плодовито. Мастеровито. Чрезвычайно глянцево. Комплиментарно. Вспомнился художник Тюбик, у которого барышни Солнечного города, исходя из принятых канонов красоты, требовали изображать их с неимоверно большими глазками и крошечными ротиками. Идя на поводу у заказчиц, Тюбик рисовал их всех "на одно лицо", к их полному восторгу.
Иногда в одном зале, среди полотен разных мастеров одной эпохи, примерно сходных по стилю и мастерству, вдруг обнаруживалась работа, словно бы попавшая из далекого будущего. Озарение? Ангел крылом осенил или чмокнул младенчика в щечку?
Оказалось, что такой интеллектуальный подход к изучению экспозиции (да, сам себя не похвалишь, сидишь как оплеванный никто не похвалит), настолько захватывает, что не чувствуешь усталости и забываешь о времени. Мы спохватились через четыре часа. Испугавшись, что не успеем отдать должное коллекции фарфора, напились кофею в буфете с неподъемной по величине пироженкой (барышни и дамы, берите порцию на двоих, оставить жалко, т.к. вкусно, доесть - чревоопасно даже с мезимом, на следующий день от одного слова - тортик начинало мутить, пришлось перейти на селедку с картофаном, пиво и копченый лосось) и, осувенирившись, побежали рысью в другой корпус.
О сувенирах: мы нашли небольшой, но очень правильный альбом на русском языке, с отличной полиграфией, в котором оказались репродукции большей части картин, на которые мы запали. Я бы еще не отказалась добавить несколько портретов, которые меня буквально гипнотизировали. Но нельзя получить все сразу. Кстати, альбом стоит дешевле, чем аналогичное количество открыток россыпью.
Одна из нас не устояла перед зонтом - тростью с ангелочками Рафаэля. Слава Богу, только одна. Мы поимели большую головную боль в аэропорту, чтобы не заплатить за зонтик 50 евро, как за отдельное место багажа. Чтобы пропустили зонт в салон пришлось запеленать его в целый рулон скотча, обложив острие пачками салфеток. Лишь бы он не выглядел угрожающим колюще-режущим оружием. При этом никто не гарантировал, что и такую "мягкую игрушку" позволят пронести внутрь. Уже было решено, что в последнем случае хозяйка попросту зонт дарит аэропорту. На 80 евро он явно не тянул.
В музее фарфора нас встретила словоохотливая служительница, некогда учившаяся в СССР, которая и в первое наше посещение была рада поболтать на русском языке. И она нас огорчила. Оказывается, не понимаем, почему нам ни разу не встретилась информация в сети, можно было купить билет, позволяющий посещать музеи несколько дней, что заметно дешевле. Т.к. мы не знали, что такое может иметь место, мы не удосужились тщательно изучить стенды перед кассами. ОбиднААА...
Сначала, как и в галерее, мы снова обошли полюбившиеся работы. Не могли устоять! Опять долго изучали фарфоровый букет, оглядывая листик за листиком, цветочек за цветочком. Клио нашла гусеницу. Стало понятно кто прогрыз дыры в листьях, подъел краешки. Я же нашла на жанровых композициях, несколько мопсиков, являвшихся атрибутом великосветской моды. Одного бедолажку превратили в шарманку. Взяли пИпИрек пузка и ехидно накручивали хвостик-закорючку. Мопс обиженно голосил.
Еще в одном из придворных шутов Клио углядела Коппалова, которого я сначала обозвала Горшковым. Но, после более тщательного изучения, согласилась на Владимира Петровича. Что не помешало нам вскоре вновь схлестнуться в яростном споре, кто из королевских шутов был моделью для скульптурной композиции перед кукольным музеем (с какающей свинкой).
Шуты явно были людьми "сильными" и уважаемыми, на которых не жалели ни труда художника, ни фарфоровой массы, ни золота, ни драгоценных камней. Мы в этом убедились и в этом музее, и в экспозиции Новых Зеленых Сводов.
Еще один интересный феномен. Фарфоровых дел мастера разбирались в повадках животных куда лучше, чем некоторые живописцы. Четверолапые и крылатые получились абсолютно живыми. Каждый со своим характером и настроением. Иногда тонко подмеченным, иногда переосмысленным, когда животное иронично наделяется некоторыми человеческими чертами.
Незаметно прошел час, мы поспешили во второе крыло музея, до которого в первое посещение не добрались. Тут было царство китайского и японского фарфора.
Удивительно, насколько огромные напольные вазы и вазоны для цветов могут быть изящными и даже воздушными, ничуть не уступая в этом крошечным (на их фоне) вазочкам, тарелочкам, чашечкам, расположенным на консольках по стенам. И такая причудливая фантазия при росписи. И такое умелое соединение чистых гармоничных цветов. В самом конце, перед закрытием музея, мы уселись на скамеечке перед несколькими группами таких сосудов, не уставая восхищаться каждой фарфоровой композиции. Нельзя было решить, какая краше. Все они были разными и каждая была совершенством.
На закуску, радуясь налаживающейся погоде, мы выбрались на террасу второго этажа, с которой открывался вид на крыши старого города, на внутренний дворик Цвингера... Именно с этой точки мы обнаружили, что стеклянный купол над Зелеными Сводами - один в один летающая тарелка. Зеленые человечки, т.е. инопланетяне, просто обязаны были для приземления выбрать... Зеленые Своды.
Мы даже пофотографировались на фоне пухленьких или, если быть честными, сильно упитанных ангелков. (Между прочим, рубенсовские женщины и немецкие ангелы повысили нашу самооценку. Нам до них жрать и жрать еще кушать и кушать свининку с картошечкой и пивком, пироженки со взбитыми сливками (ой, мама, я сломалась на половине, доесть побоялась даже под таблетку) и прочие блюда народной немецкой кухни.
После таких песчаниковых попок и пузеней, наводящих на грешные мысли о безудержном чревоугодии, было бы логично потопать в Венское кафе, благо до него пять шагов. Но шоколадный мусс подпирал диафрагму и при самовзбалтывании почти просился на волю. Мы решили обождать.
Чем себя услаждают три дамы, утомленные прекрасным?
Прогулкой под сенью платанов, под весенние трели птиц (предположительно дроздов), под необременительные разговоры.
А потом, накислородившись, органным концертом в свежеотстроенном соборе Frauenkirche. (Билет - 8 евро, места пронумерованы.) Органист был заезжий, но с трубой не целовался(это я Окуджаву вспомнила, а не с ума сошла). Из Домского собора Риги. Подбор произведений был своеобразным. От Баха, Генделя к Дебюсси, который был узнаваем, но в органном исполнении звучал странновато, а дальше к современности, включая собственное сочинение органмайстера.
Наши мнения разошлись. Мне немного не хватило начальной первой глубокой "ноты", торжественного трагизма, от которого в носу пощипывает и мурашки по коже. Видимо, исполнитель хотел напомнить слушателям не самые популярные произведения органных классиков. После них легкая, затейливая, "с пузыриками", как бы "барочная" музыка второй части концерта звучала бы более контрастно.
Последняя - современная треть вечера не укладывалась в привычное представление об органной музыке, поэтому понравилась не всем.
Между прочим, если исходить из внутреннего убранства собора, такого светлого, глянцевого, напоминающего белоснежный кремовый тортик, то такой подбор произведений оправдан и гармоничен. Недаром нам так сладко глючилось. Казалось, что музыка отрывает от скамьи, приподнимает и несет вверх, вверх, к хорам, а потом выше и выше, а потом кругами вниз. И так тебя и качает пушинкой одуванчика.
А еще нас умилила сценка, которую невозможно представить в наших концертных залах (у нас на билетах отпечатано, что детей - ни-ни; сколько раз мне приходилось в свое время доказывать, что дети театральные и будут внимательно смотреть, а не нервировать окружающих). Одна из слушательниц пришла с грудным младенчиком (а сколько их в музеях, и ведут себя адекватно, ну, зевнут иной раз, так и мы зевали от усталости). Малыш послушал, послушал, проголодался, потому что соловья органными трелями не кормят, попросил пайку. И маму выпустили из зала в "предбанник", где малыш и почмокал, и почавкал с большим аппетитом, что было слышно в паузах, а потом их запустили обратно. Никто из зрителей на это маленькое проишествие внимание не обратил. Дело житейское. Кормящая мама тоже человек, ничто человеческое ей не чуждо, в том числе и гастрольный органный концерт.
Закончить такой возвышенный вечер (сплошные полеты наяву) можно было только в чисто немецком курином ресторане, а'ля деревенский трактир (не знаем, как они назывались). Натуральное дерево. Много жирного мяса. Свинские ножки (именно свинские, как слопаешь, так и освинячишься от количества). Кислая капуста. Пиво, пиво, пиво. И порции для бюргеров и бюргересс. С большим трудом нашли в меню что-то более - менее диетическое. Одна из нас вздохнула, что этой курочкой они с котиком были бы сыты три дня. Но забрать с собой, чтобы в пятницу угостить милого дружка, не захотела. А зря. Кису бы понравилось. (Темное пиво было восхитительно.)
Рядом сидит мелкий и на мотив песни Вертинского томно выводит: Так проводят время в Германии русские матери с кружкой пива и сосиской в руке... Первый вариант звучал слегка иначе: Так проводят время в Германии матери с подругами с пивом в руке.
На этом наш долгий долгий, как дорога в дюнах, день в городе завершился.
Впереди грел душу четверг. Последний полноценный день праздника жизни.
Но об этом в следующий раз. (Прижимаю ухом телефонную трубку к плечу, с риском заработать ущемление нерва. Ох, почему отпуска так быстро заканчиваются. Куда приятней было сидеть за одним столом, потягивая коньячок под шоколадочку и, хихикая, записывать впечатления.)
Теперь мы начали с третьего этажа. И как забубенные театралы подошли к изображенному на полюбившихся полотнах с точки зрения драматургии действия, психологической достоверности и считывания сюжетов и характеров. И выяснилось интересное. Далеко не из каждой картины можно извлечь нечто содержательное. Иногда имеется всем известный сюжет, внятная иллюстрация - схема или глянцевая фотография, если речь идет о портрете. Нашли целый зал "Шилова" своей эпохи. Очень плодовито. Мастеровито. Чрезвычайно глянцево. Комплиментарно. Вспомнился художник Тюбик, у которого барышни Солнечного города, исходя из принятых канонов красоты, требовали изображать их с неимоверно большими глазками и крошечными ротиками. Идя на поводу у заказчиц, Тюбик рисовал их всех "на одно лицо", к их полному восторгу.
Иногда в одном зале, среди полотен разных мастеров одной эпохи, примерно сходных по стилю и мастерству, вдруг обнаруживалась работа, словно бы попавшая из далекого будущего. Озарение? Ангел крылом осенил или чмокнул младенчика в щечку?
Оказалось, что такой интеллектуальный подход к изучению экспозиции (да, сам себя не похвалишь, сидишь как оплеванный никто не похвалит), настолько захватывает, что не чувствуешь усталости и забываешь о времени. Мы спохватились через четыре часа. Испугавшись, что не успеем отдать должное коллекции фарфора, напились кофею в буфете с неподъемной по величине пироженкой (барышни и дамы, берите порцию на двоих, оставить жалко, т.к. вкусно, доесть - чревоопасно даже с мезимом, на следующий день от одного слова - тортик начинало мутить, пришлось перейти на селедку с картофаном, пиво и копченый лосось) и, осувенирившись, побежали рысью в другой корпус.
О сувенирах: мы нашли небольшой, но очень правильный альбом на русском языке, с отличной полиграфией, в котором оказались репродукции большей части картин, на которые мы запали. Я бы еще не отказалась добавить несколько портретов, которые меня буквально гипнотизировали. Но нельзя получить все сразу. Кстати, альбом стоит дешевле, чем аналогичное количество открыток россыпью.
Одна из нас не устояла перед зонтом - тростью с ангелочками Рафаэля. Слава Богу, только одна. Мы поимели большую головную боль в аэропорту, чтобы не заплатить за зонтик 50 евро, как за отдельное место багажа. Чтобы пропустили зонт в салон пришлось запеленать его в целый рулон скотча, обложив острие пачками салфеток. Лишь бы он не выглядел угрожающим колюще-режущим оружием. При этом никто не гарантировал, что и такую "мягкую игрушку" позволят пронести внутрь. Уже было решено, что в последнем случае хозяйка попросту зонт дарит аэропорту. На 80 евро он явно не тянул.
В музее фарфора нас встретила словоохотливая служительница, некогда учившаяся в СССР, которая и в первое наше посещение была рада поболтать на русском языке. И она нас огорчила. Оказывается, не понимаем, почему нам ни разу не встретилась информация в сети, можно было купить билет, позволяющий посещать музеи несколько дней, что заметно дешевле. Т.к. мы не знали, что такое может иметь место, мы не удосужились тщательно изучить стенды перед кассами. ОбиднААА...
Сначала, как и в галерее, мы снова обошли полюбившиеся работы. Не могли устоять! Опять долго изучали фарфоровый букет, оглядывая листик за листиком, цветочек за цветочком. Клио нашла гусеницу. Стало понятно кто прогрыз дыры в листьях, подъел краешки. Я же нашла на жанровых композициях, несколько мопсиков, являвшихся атрибутом великосветской моды. Одного бедолажку превратили в шарманку. Взяли пИпИрек пузка и ехидно накручивали хвостик-закорючку. Мопс обиженно голосил.
Еще в одном из придворных шутов Клио углядела Коппалова, которого я сначала обозвала Горшковым. Но, после более тщательного изучения, согласилась на Владимира Петровича. Что не помешало нам вскоре вновь схлестнуться в яростном споре, кто из королевских шутов был моделью для скульптурной композиции перед кукольным музеем (с какающей свинкой).
Шуты явно были людьми "сильными" и уважаемыми, на которых не жалели ни труда художника, ни фарфоровой массы, ни золота, ни драгоценных камней. Мы в этом убедились и в этом музее, и в экспозиции Новых Зеленых Сводов.
Еще один интересный феномен. Фарфоровых дел мастера разбирались в повадках животных куда лучше, чем некоторые живописцы. Четверолапые и крылатые получились абсолютно живыми. Каждый со своим характером и настроением. Иногда тонко подмеченным, иногда переосмысленным, когда животное иронично наделяется некоторыми человеческими чертами.
Незаметно прошел час, мы поспешили во второе крыло музея, до которого в первое посещение не добрались. Тут было царство китайского и японского фарфора.
Удивительно, насколько огромные напольные вазы и вазоны для цветов могут быть изящными и даже воздушными, ничуть не уступая в этом крошечным (на их фоне) вазочкам, тарелочкам, чашечкам, расположенным на консольках по стенам. И такая причудливая фантазия при росписи. И такое умелое соединение чистых гармоничных цветов. В самом конце, перед закрытием музея, мы уселись на скамеечке перед несколькими группами таких сосудов, не уставая восхищаться каждой фарфоровой композиции. Нельзя было решить, какая краше. Все они были разными и каждая была совершенством.
На закуску, радуясь налаживающейся погоде, мы выбрались на террасу второго этажа, с которой открывался вид на крыши старого города, на внутренний дворик Цвингера... Именно с этой точки мы обнаружили, что стеклянный купол над Зелеными Сводами - один в один летающая тарелка. Зеленые человечки, т.е. инопланетяне, просто обязаны были для приземления выбрать... Зеленые Своды.
Мы даже пофотографировались на фоне пухленьких или, если быть честными, сильно упитанных ангелков. (Между прочим, рубенсовские женщины и немецкие ангелы повысили нашу самооценку. Нам до них жрать и жрать еще кушать и кушать свининку с картошечкой и пивком, пироженки со взбитыми сливками (ой, мама, я сломалась на половине, доесть побоялась даже под таблетку) и прочие блюда народной немецкой кухни.
После таких песчаниковых попок и пузеней, наводящих на грешные мысли о безудержном чревоугодии, было бы логично потопать в Венское кафе, благо до него пять шагов. Но шоколадный мусс подпирал диафрагму и при самовзбалтывании почти просился на волю. Мы решили обождать.
Чем себя услаждают три дамы, утомленные прекрасным?
Прогулкой под сенью платанов, под весенние трели птиц (предположительно дроздов), под необременительные разговоры.
А потом, накислородившись, органным концертом в свежеотстроенном соборе Frauenkirche. (Билет - 8 евро, места пронумерованы.) Органист был заезжий, но с трубой не целовался(это я Окуджаву вспомнила, а не с ума сошла). Из Домского собора Риги. Подбор произведений был своеобразным. От Баха, Генделя к Дебюсси, который был узнаваем, но в органном исполнении звучал странновато, а дальше к современности, включая собственное сочинение органмайстера.
Наши мнения разошлись. Мне немного не хватило начальной первой глубокой "ноты", торжественного трагизма, от которого в носу пощипывает и мурашки по коже. Видимо, исполнитель хотел напомнить слушателям не самые популярные произведения органных классиков. После них легкая, затейливая, "с пузыриками", как бы "барочная" музыка второй части концерта звучала бы более контрастно.
Последняя - современная треть вечера не укладывалась в привычное представление об органной музыке, поэтому понравилась не всем.
Между прочим, если исходить из внутреннего убранства собора, такого светлого, глянцевого, напоминающего белоснежный кремовый тортик, то такой подбор произведений оправдан и гармоничен. Недаром нам так сладко глючилось. Казалось, что музыка отрывает от скамьи, приподнимает и несет вверх, вверх, к хорам, а потом выше и выше, а потом кругами вниз. И так тебя и качает пушинкой одуванчика.
А еще нас умилила сценка, которую невозможно представить в наших концертных залах (у нас на билетах отпечатано, что детей - ни-ни; сколько раз мне приходилось в свое время доказывать, что дети театральные и будут внимательно смотреть, а не нервировать окружающих). Одна из слушательниц пришла с грудным младенчиком (а сколько их в музеях, и ведут себя адекватно, ну, зевнут иной раз, так и мы зевали от усталости). Малыш послушал, послушал, проголодался, потому что соловья органными трелями не кормят, попросил пайку. И маму выпустили из зала в "предбанник", где малыш и почмокал, и почавкал с большим аппетитом, что было слышно в паузах, а потом их запустили обратно. Никто из зрителей на это маленькое проишествие внимание не обратил. Дело житейское. Кормящая мама тоже человек, ничто человеческое ей не чуждо, в том числе и гастрольный органный концерт.
Закончить такой возвышенный вечер (сплошные полеты наяву) можно было только в чисто немецком курином ресторане, а'ля деревенский трактир (не знаем, как они назывались). Натуральное дерево. Много жирного мяса. Свинские ножки (именно свинские, как слопаешь, так и освинячишься от количества). Кислая капуста. Пиво, пиво, пиво. И порции для бюргеров и бюргересс. С большим трудом нашли в меню что-то более - менее диетическое. Одна из нас вздохнула, что этой курочкой они с котиком были бы сыты три дня. Но забрать с собой, чтобы в пятницу угостить милого дружка, не захотела. А зря. Кису бы понравилось. (Темное пиво было восхитительно.)
Рядом сидит мелкий и на мотив песни Вертинского томно выводит: Так проводят время в Германии русские матери с кружкой пива и сосиской в руке... Первый вариант звучал слегка иначе: Так проводят время в Германии матери с подругами с пивом в руке.
На этом наш долгий долгий, как дорога в дюнах, день в городе завершился.
Впереди грел душу четверг. Последний полноценный день праздника жизни.
Но об этом в следующий раз. (Прижимаю ухом телефонную трубку к плечу, с риском заработать ущемление нерва. Ох, почему отпуска так быстро заканчиваются. Куда приятней было сидеть за одним столом, потягивая коньячок под шоколадочку и, хихикая, записывать впечатления.)