(no subject)
ПРАВИЛЬНО СКАЗАЛ
- Миша, как-то, ты был ещё маленьким, к нам приехала тётя Таня, сестра моя, - вспомнила я, и говорю своему подросшему внуку за чаем: - Вечером мы втроём сидели за столом на кухне, и пили чай с конфетами. Почти, как сейчас мы с тобой.
Мишке пятнадцать лет, он выше меня на полголовы. Очень открытый парень, искренний по-детски. Слушает, уминая бутерброды.
- На столе вазочка с конфетами, - продолжаю я. - Они маленькие, вкусные, без фантиков, их разворачивать даже не нужно. Одну кладёшь в рот, и рука, буквально, тянется за следующей. Сидим на кухне и пьём чай. Конфетка за конфеткой, конфетка за конфеткой. У меня медленнее получается, у тёти Тани пошустрее.
Мишка слушает мою историю. Не перебивает.
- Уж очень тёте Тане нравится наше московское чаепитие. И нравятся московские сладости. Когда к ней приезжаю, всегда привожу столичные конфеты. Обычно фабрики «Красный Октябрь». Я их тоже люблю, - рассказываю, и уже смеюсь, знаю, что будет потом. - Ну, вот. А ты, Миша, пьёшь чай из блюдечка, и начинаешь свой рассказ, делишься с нами своим воспоминанием. Говоришь: «Тётя Таня, у нас в детском саду Вовка сидит за столом, и тоже лузгает и лузгает конфеты, лузгает и лузгает…». Мы с сестрой переглянулись и тихонько забились от смеха. Но ты, возмущаясь поступком Вовки, продолжал: «Я ему говорю: Что же ты всё лузгаешь, да лузгаешь конфеты, лузгаешь и лузгаешь? А Вовка всё равно лузгает…».
Смотрю на Мишку. Он невозмутим. Пьёт чай. Всё ещё ждёт, что же дальше?
- Мы уже с тётей Таней не могли ни пить, ни есть, - говорю я. - Просто вышли из-за стола, в комнату, и обе упали от смеха на диван. А ты продолжал трапезу на кухне. Потом, видимо, напившись, наевшись, пришёл к нам, встал рядом и спрашиваешь: «Что же вы ушли? Чай не пьёте?». А мы ещё больше покатились от хохота.
Сама смеюсь, рассказывая ему тот эпизод нашего гостеприимства. Хорошо хоть Таня с юмором восприняла это личное Мишкино воспоминание о чьём-то Дне рождении в детском саду. Мишка не улыбается. Он серьёзно промолвил:
- Что смешного? Я всё правильно сказал!
Не смешно? Не смешно...
И я поняла…
Поняла, что, у Мишки моего, уже подростка, наверное, нет чувства юмора, нет смешинки в нём. Он всё воспринял всерьёз. Не смешно. Это не горе, но беда! Конечно, не такая большая, когда человек слеп, или глух, или нем. Но что-то у таких слепо-глухо-немое. А что, я не пойму?
Говорят, если у человека отсутствует музыкальный слух, или нет вкуса, или чувства юмора, это уже нельзя развить, нельзя исправить, к сожалению. Это даётся человеку или не даётся от рождения. Если можно развить слух или вкус, значит, это было. Только вот преподавателей по развитию юмора вообще не существует.
Жизнь человека без юмора, похоже, будет серьёзной, и без смеха. Они создают смешные ситуации, но сами не смеются. Наверное, и такие люди нужны по жизни, чтобы другим было весело. Только мне почему-то грустно.
И тем не менее, всё же, у меня надежда… Может быть, Мишка подрастёт и… Ведь он ещё подросток!