(no subject)
Сначала я долго училась смиряться с тем, что мне уже не 23. Потом смирилась, и это было неплохо. Теперь я вдруг не могу смириться с тем, что я смирилась. Я растолстела очень. Я еще год назад выглядела намного лучше (это мне вдруг гугл-фото решил показать мои прошлогодние фотографии). А сейчас вот это располнение, опущенные вниз уголки губ (я всегда обращала на это внимание: что с возрастом у многих от уголков губ идут морщины вниз, и вот эти с двух сторон от подбородка на скулах мешочки тоже) и вообще общее ощущение уже немолодости, другого возраста...
Так вот. Я с этим вполне уже смирилась и начала даже вживаться в это вполне и успокаиваться, но что-то вот опять.
Меня в детстве (в юности это, наверное) очень тревожила история Евгении Гранде. Дядя мой, Алик, который продал потом самовольно бабушкину дачу и тем довел ее до инфаркта, часто называл меня этим именем, подразнивал, поэтому мне было любопытно прочитать этот роман, когда пришла пора. И я еще раз разозлилась на него, на Алика. Евгения Гранде - это ведь история о несостоявшейся жизни.
Я до этого читала истории о том, как жизни состоялись, как герои шли, шли, шли и к чему-то приходили, как была в их жизни пружина, был замысел (если не их, то высших сил), который потом проявлялся и прояснялся историей, сюжетом, очищением от песка, выплывало, вымывалось то самое золото жизни. А "Евгения Гранде" для меня оказалось первым текстом о несостоявшейся никак жизни. О том, как жизнь может быть так и не написана, так и не воплощена. И это было страшно. Эти подразнивания Алика я вдруг увидела как проклятие, как проклятие какого-то вредного гнома, который при любом удобном случае плетет и плетет свои гадости, закрепляет веревки и петли, настаивает эти свои отравленные зелья, постепенно подливая их в еду, чтобы потом зародыш этой гадости постепенно развился и испортил жизнь.
В общем, ведь бывает такое, что жизнь складывается как по замыслу, бывает же волшебство, когда сюжет закручивается, закручивается, и ты вдруг оказываешься в его центре, оседлываешь его и скачешь и прискакиваешь в свою жизнь, и поселяешься в ней и живешь долго и счастливо. Вот с семьей, например. Вообще это, конечно, невероятно круто, что у меня есть Мишка, это просто потрясающе и это настоящее чудо.
Но это уже Мишино чудо, это его жизнь, я уже смотрю и любуюсь его завихрениями сюжетов (радуясь, что я к этому причастна). А про мой сюжет, вот, он вроде сложился. То есть смирилась я с тем, что вот она такая моя жизнь и другой уже не будет,и,в общем, и эта очень даже ничего, но вместо того чтобы смотреть с надеждами в будущее, приходится разглядывать то, что есть. В общем, не так плохо. Хорошо даже. Но что-то я упустила и потеряла за то время, когда было еще чего ждать. Что-то я пропустила. По этому поводу грустно. Надо таки прощаться с какими-то красивыми картинками, которые были, но как оказалось, были не про мою жизнь. Надо читать уже наконец свою жизнь, но это достаточно трудно смириться и соизмериться, хоть уже и без надрыва и достаточно спокойно. Но вот это ощущение прожитой не своей жизни никуда пока не девается. Но и это вроде бы и ничего. Но вот идущие вниз, а не вверх морщины от уголков губ меня и правда огорчают.
Так вот. Я с этим вполне уже смирилась и начала даже вживаться в это вполне и успокаиваться, но что-то вот опять.
Меня в детстве (в юности это, наверное) очень тревожила история Евгении Гранде. Дядя мой, Алик, который продал потом самовольно бабушкину дачу и тем довел ее до инфаркта, часто называл меня этим именем, подразнивал, поэтому мне было любопытно прочитать этот роман, когда пришла пора. И я еще раз разозлилась на него, на Алика. Евгения Гранде - это ведь история о несостоявшейся жизни.
Я до этого читала истории о том, как жизни состоялись, как герои шли, шли, шли и к чему-то приходили, как была в их жизни пружина, был замысел (если не их, то высших сил), который потом проявлялся и прояснялся историей, сюжетом, очищением от песка, выплывало, вымывалось то самое золото жизни. А "Евгения Гранде" для меня оказалось первым текстом о несостоявшейся никак жизни. О том, как жизнь может быть так и не написана, так и не воплощена. И это было страшно. Эти подразнивания Алика я вдруг увидела как проклятие, как проклятие какого-то вредного гнома, который при любом удобном случае плетет и плетет свои гадости, закрепляет веревки и петли, настаивает эти свои отравленные зелья, постепенно подливая их в еду, чтобы потом зародыш этой гадости постепенно развился и испортил жизнь.
В общем, ведь бывает такое, что жизнь складывается как по замыслу, бывает же волшебство, когда сюжет закручивается, закручивается, и ты вдруг оказываешься в его центре, оседлываешь его и скачешь и прискакиваешь в свою жизнь, и поселяешься в ней и живешь долго и счастливо. Вот с семьей, например. Вообще это, конечно, невероятно круто, что у меня есть Мишка, это просто потрясающе и это настоящее чудо.
Но это уже Мишино чудо, это его жизнь, я уже смотрю и любуюсь его завихрениями сюжетов (радуясь, что я к этому причастна). А про мой сюжет, вот, он вроде сложился. То есть смирилась я с тем, что вот она такая моя жизнь и другой уже не будет,и,в общем, и эта очень даже ничего, но вместо того чтобы смотреть с надеждами в будущее, приходится разглядывать то, что есть. В общем, не так плохо. Хорошо даже. Но что-то я упустила и потеряла за то время, когда было еще чего ждать. Что-то я пропустила. По этому поводу грустно. Надо таки прощаться с какими-то красивыми картинками, которые были, но как оказалось, были не про мою жизнь. Надо читать уже наконец свою жизнь, но это достаточно трудно смириться и соизмериться, хоть уже и без надрыва и достаточно спокойно. Но вот это ощущение прожитой не своей жизни никуда пока не девается. Но и это вроде бы и ничего. Но вот идущие вниз, а не вверх морщины от уголков губ меня и правда огорчают.