ЭЛИТЫ, А НЕ МАССЫ ...(с)
Владимир Шляпентох
ЭЛИТЫ, А НЕ МАССЫ - ГЛАВНЫЙ МОТОР СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ В РОССИИ
Фрагмент 1
Молчаливые аксиомы Ядова
Первая аксиома. Ценностные ориентации и ментальность народа в целом выступают как независимые и достаточно стабильные переменные, а вовсе не являются продуктом быстрых изменений в обществе (технологических, экономических, социальных) и, что особенно важно, целенаправленного воздействия власти и новых обстоятельств, создаваемых властью.
Вторая аксиома. Поведение людей «согласуется с собственными ценностными ориентациями», и это поведение эмпирически влияет на процессы в стране, что и предполагает важность изучения ценностей для выяснения темпов модернизации. Я уже не поднимаю вопрос о достоверности данных, приводимых Ядовым. Многие из них, в том числе данные международного исследования Ингельгарта, сомнительны,
ибо ответы респондентов находятся под сильным влиянием такого феномена как desirable values и воздействия властей, что означает, что люди отвечали согласно официальным ценностям общества. (Ингельгарт, например, принимает «за чистую монету» ответы китайцев на весьма политизированные вопросы).
Если же эти главные аксиомы Ядова теоретически и эмпирически не обоснованы, то вряд ли изучение степени близости русской ментальности к западноевропейской может объяснить то, что происходит в российском обществе, и объяснить, почему темпы его модернизации не устраивают многих, в том числе и президента страны. (Впрочем, для некоторых российских авторов сейчас идет речь не о модернизации общества, а его «деиндустриализации», о его движении вспять).
Однако отложим рассмотрение первой аксиомы и предположим, что массовые ценности - традиционные по своей природе - оказывают большее влияние на процессы модернизации страны (для некоторых авторов, таких как Гудков, решающее).
Сравнение массовых ценностей и индикаторов модернизации: вторжение здравого смысла
Между тем, есть почти абсолютный консенсус на тему того, чем измеряются темпы модернизации в России. Проще всего взять известную статью президента Медведева Вперед Россия (10.09.09) для выявления перечня индикаторов и задач модернизации России[2] (или материалы Института Современного Развития, который считается «мозговым трестом» президента.[3] Теперь зададимся вопросом - какие же ценности, которыми оперируют социологи, цитируемые Ядовым, могут оказать прямое влияние на задачи модернизации, о которых пишет президент и его советники. Неужели они могут повлиять на «экспорт уникальных технологий, энергоэффективность и производительность труда или разработку новых видов топлива»? Или, быть может, они могут воздействовать на «уровень ядерных технологий или совершенствование информационных технологий»? Или, быть может, на «подготовку средней и высшей школой достаточного количества специалистов для перспективных отраслей» или на «концентрацию усилий научных учреждений на реализации прорывных проектов» вместе с «приглашением на работу лучших ученых и инженеров из разных стран мира»?
Но обратимся теперь к чисто социальным проблемам. Только те исследователи, которые игнорируют российскую реальность и существующие возможности масс принимать реальное участие в политической жизни страны, могут утверждать, что решение таких задач, как «создание предельно открытой политической системы, динамичной, подвижной, прозрачной и многомерной социальной структуры, политической культуры свободных, обеспеченных, критически мыслящих и уверенных в себе людей, современного эффективного суда», зависят, прежде всего, от таких массовых ценностей, как соотношение материалистических и постматериалистических ценностей или характера «симбиоза культурно-разнородных ценностей».
Несомненно, традиционные образцы мышления и поведения способствуют воспроизводству той социально-политической системы, которая господствует в обществе. Именно она помогает сохранять тот строй, который «нравится» властям. Культурные традиции работают на элиту, которая хочет сохранить статус-кво, будь это Россия, США или Саудовская Аравия. Даже ценности, стимулирующие изменения повседневной жизни, в таком динамичном обществе, как американское, довольно-таки слабые. Сам по себе культ индивидуализма не предполагает автоматического стремления к переменам. Потребность нововведений приходит в массовое сознание не потому, что оно жаждет изменений, а потому, что это навязывается технологическим прогрессом (мобильные телефоны вошли в жизнь всего мира - от африканских деревень до Манхэттена - не из-за жажды граждан в переменах). Так же необходимость изменений диктуется стремлением к выживанию в условиях конкуренции (экономической или геополитической) или навязывается активистами, агентами, элитой.
Вот тут мы подошли к главному тезису этого текста, да и к главной претензии к статье Ядова. Упомянув, что он предпочитает активистскую парадигму культурологической, Ядов затем в своем тексте к ней больше не возвращается.
Главный агент изменений общественного сознания - политическая элита
В 1990-ые годы, под влиянием развала коммунистической системы в России и Восточной Европе в анализе процессов (в России и на Западе) преобладал, если использовать терминологию Ядова, активистский подход и вера в то, что активные социальные актеры и, в первую очередь, правительство, сумеет коренным образом трансформировать социально-экономические и политические структуры России, одновременно изменив ментальность россиян. Однако в начале «нулевых» годов, в связи с политическими процессами в стране и нарастанием авторитарных тенденций произошел резкий сдвиг в сторону культурологического подхода. Возросло число статей и книг с утверждениями о том, что Россия обречена двигаться по авторитарной колее неопределенно долгое время, и что процесс ее радикальной модернизации невозможен из-за ментальности российского населения. В России эту точку зрения изложил Лев Гудков с его коллегами по Левада-центру в своей статье в Мониторинге Общественного Мнения (5, 2000) и в серии статей в Новой Газете и Независимой Газете.[4]
Суть позиции Гудкова им четко сформулирована, когда он заявляет, что «пределы возможной в России модернизации (или ее внутренние дефекты) очерчены характером действующих институтов и связанным с ними типом человека, его моралью». Гудков утверждает, что, в конце концов, причина «абортированной модернизации» кроется «в полном имморализме российского общества».[5] По сути, позицию Гудкова, возлагающего ответственность на российскую ментальность, как препятствие модернизации (он категорически отвергает всякие обвинения в адрес либеральной элиты, бывшей у власти в 1990-ые), разделяет множество авторов на Западе и фактически все те исследователи, которых цитирует Ядов и, в конечном счете, сам Ядов.
Как элиты, правящая и оппозиционная, меняют ценности в массовом сознании
Поразительно, как культурологи, настаивая на традиционных ценностях, почти полностью игнорируют роль господствующей элиты в поддержании и формировании ценностных ориентаций населения. Между тем, у элит, особенно у правящей, имеется в распоряжении мощный арсенал средств для насаждения той системы ценностей, которую они считают необходимой для себя и общества.
Средства идеологического воздействия.
Прежде всего укажем на средства массовой коммуникации, институты образования, все виды искусства и литературы. Нынешняя российская элита использует эти средства для внедрения в сознание россиян того, что Запад и особенно Америка, есть враг России, или что только авторитарные методы хороши для страны. В США элиты используют эти же средства для внушения важности борьбы с международным терроризмом и с расовой дискриминацией или для поддержки инвалидов и борьбы с курением. В обоих случаях успех элиты в формировании общественного мнения очевиден. Не удивительно, что для тоталитарного государства монополия на СМИ и образование было первостатейной задачей с момента возникновения режима в любой стране. Не случайно, что обамовская администрация была в бешенстве от консервативного телевизионного канала Фокс и даже пыталась предпринимать различные меры для его дискредитации.
Вознаграждение и страх санкций
Однако есть еще более эффективный фактор, обеспечивающий внедрение соответствующих ценностей в сознание масс. Это система материального и нематериального вознаграждения и санкций (страх) за отклонение в поведении и публичных высказываниях от принятых элитой стандартов.
Если ученый, высказывающийся, скажем, против политической корректности в США, не имеет возможности найти работу в университете, то этот факт как сигнал воспринимается всеми аспирантами жаждущими академической карьеры. Можно не сомневаться, что подавляющее большинство из них не только откажется от противоречащих соответствующим ценностям действий или слов, но и почти мгновенно внедрит эти ценности в собственное сознание и будет доказывать своим близким их правильность.
Если российские журналисты видят, что их коллеги с проамериканскими взглядами не имеют шансов получить доступ к экрану главных телевизионных каналов, то большинство из них не только согласятся делать то, что одобряют власти, но и трансформируют свое сознание и будут предсказывать Америке скорую гибель и повторять свои прогнозы друзьям за стаканом водки (виски). Если начальство на разных уровнях стало ходить в церковь и просить священников освящать помещения, то через короткий период времени число людей, уверяющих себя и других, что они истинно православные, возрастет в геометрической прогрессии.
http://vladimirshlapentokhrussian.wordpress.com/2010/04/14/%D1%8D%D0%BB%D0%B8%D1%82%D1%8B-%D0%B0-%D0%BD%D0%B5-%D0%BC%D0%B0%D1%81%D1%81%D1%8B-%E2%80%93-%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%BC%D0%BE%D1%82%D0%BE%D1%80-%D1%81%D0%BE%D1%86%D0%B8%D0%B0/
ЭЛИТЫ, А НЕ МАССЫ - ГЛАВНЫЙ МОТОР СОЦИАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ В РОССИИ
Фрагмент 1
Молчаливые аксиомы Ядова
Первая аксиома. Ценностные ориентации и ментальность народа в целом выступают как независимые и достаточно стабильные переменные, а вовсе не являются продуктом быстрых изменений в обществе (технологических, экономических, социальных) и, что особенно важно, целенаправленного воздействия власти и новых обстоятельств, создаваемых властью.
Вторая аксиома. Поведение людей «согласуется с собственными ценностными ориентациями», и это поведение эмпирически влияет на процессы в стране, что и предполагает важность изучения ценностей для выяснения темпов модернизации. Я уже не поднимаю вопрос о достоверности данных, приводимых Ядовым. Многие из них, в том числе данные международного исследования Ингельгарта, сомнительны,
ибо ответы респондентов находятся под сильным влиянием такого феномена как desirable values и воздействия властей, что означает, что люди отвечали согласно официальным ценностям общества. (Ингельгарт, например, принимает «за чистую монету» ответы китайцев на весьма политизированные вопросы).
Если же эти главные аксиомы Ядова теоретически и эмпирически не обоснованы, то вряд ли изучение степени близости русской ментальности к западноевропейской может объяснить то, что происходит в российском обществе, и объяснить, почему темпы его модернизации не устраивают многих, в том числе и президента страны. (Впрочем, для некоторых российских авторов сейчас идет речь не о модернизации общества, а его «деиндустриализации», о его движении вспять).
Однако отложим рассмотрение первой аксиомы и предположим, что массовые ценности - традиционные по своей природе - оказывают большее влияние на процессы модернизации страны (для некоторых авторов, таких как Гудков, решающее).
Сравнение массовых ценностей и индикаторов модернизации: вторжение здравого смысла
Между тем, есть почти абсолютный консенсус на тему того, чем измеряются темпы модернизации в России. Проще всего взять известную статью президента Медведева Вперед Россия (10.09.09) для выявления перечня индикаторов и задач модернизации России[2] (или материалы Института Современного Развития, который считается «мозговым трестом» президента.[3] Теперь зададимся вопросом - какие же ценности, которыми оперируют социологи, цитируемые Ядовым, могут оказать прямое влияние на задачи модернизации, о которых пишет президент и его советники. Неужели они могут повлиять на «экспорт уникальных технологий, энергоэффективность и производительность труда или разработку новых видов топлива»? Или, быть может, они могут воздействовать на «уровень ядерных технологий или совершенствование информационных технологий»? Или, быть может, на «подготовку средней и высшей школой достаточного количества специалистов для перспективных отраслей» или на «концентрацию усилий научных учреждений на реализации прорывных проектов» вместе с «приглашением на работу лучших ученых и инженеров из разных стран мира»?
Но обратимся теперь к чисто социальным проблемам. Только те исследователи, которые игнорируют российскую реальность и существующие возможности масс принимать реальное участие в политической жизни страны, могут утверждать, что решение таких задач, как «создание предельно открытой политической системы, динамичной, подвижной, прозрачной и многомерной социальной структуры, политической культуры свободных, обеспеченных, критически мыслящих и уверенных в себе людей, современного эффективного суда», зависят, прежде всего, от таких массовых ценностей, как соотношение материалистических и постматериалистических ценностей или характера «симбиоза культурно-разнородных ценностей».
Несомненно, традиционные образцы мышления и поведения способствуют воспроизводству той социально-политической системы, которая господствует в обществе. Именно она помогает сохранять тот строй, который «нравится» властям. Культурные традиции работают на элиту, которая хочет сохранить статус-кво, будь это Россия, США или Саудовская Аравия. Даже ценности, стимулирующие изменения повседневной жизни, в таком динамичном обществе, как американское, довольно-таки слабые. Сам по себе культ индивидуализма не предполагает автоматического стремления к переменам. Потребность нововведений приходит в массовое сознание не потому, что оно жаждет изменений, а потому, что это навязывается технологическим прогрессом (мобильные телефоны вошли в жизнь всего мира - от африканских деревень до Манхэттена - не из-за жажды граждан в переменах). Так же необходимость изменений диктуется стремлением к выживанию в условиях конкуренции (экономической или геополитической) или навязывается активистами, агентами, элитой.
Вот тут мы подошли к главному тезису этого текста, да и к главной претензии к статье Ядова. Упомянув, что он предпочитает активистскую парадигму культурологической, Ядов затем в своем тексте к ней больше не возвращается.
Главный агент изменений общественного сознания - политическая элита
В 1990-ые годы, под влиянием развала коммунистической системы в России и Восточной Европе в анализе процессов (в России и на Западе) преобладал, если использовать терминологию Ядова, активистский подход и вера в то, что активные социальные актеры и, в первую очередь, правительство, сумеет коренным образом трансформировать социально-экономические и политические структуры России, одновременно изменив ментальность россиян. Однако в начале «нулевых» годов, в связи с политическими процессами в стране и нарастанием авторитарных тенденций произошел резкий сдвиг в сторону культурологического подхода. Возросло число статей и книг с утверждениями о том, что Россия обречена двигаться по авторитарной колее неопределенно долгое время, и что процесс ее радикальной модернизации невозможен из-за ментальности российского населения. В России эту точку зрения изложил Лев Гудков с его коллегами по Левада-центру в своей статье в Мониторинге Общественного Мнения (5, 2000) и в серии статей в Новой Газете и Независимой Газете.[4]
Суть позиции Гудкова им четко сформулирована, когда он заявляет, что «пределы возможной в России модернизации (или ее внутренние дефекты) очерчены характером действующих институтов и связанным с ними типом человека, его моралью». Гудков утверждает, что, в конце концов, причина «абортированной модернизации» кроется «в полном имморализме российского общества».[5] По сути, позицию Гудкова, возлагающего ответственность на российскую ментальность, как препятствие модернизации (он категорически отвергает всякие обвинения в адрес либеральной элиты, бывшей у власти в 1990-ые), разделяет множество авторов на Западе и фактически все те исследователи, которых цитирует Ядов и, в конечном счете, сам Ядов.
Как элиты, правящая и оппозиционная, меняют ценности в массовом сознании
Поразительно, как культурологи, настаивая на традиционных ценностях, почти полностью игнорируют роль господствующей элиты в поддержании и формировании ценностных ориентаций населения. Между тем, у элит, особенно у правящей, имеется в распоряжении мощный арсенал средств для насаждения той системы ценностей, которую они считают необходимой для себя и общества.
Средства идеологического воздействия.
Прежде всего укажем на средства массовой коммуникации, институты образования, все виды искусства и литературы. Нынешняя российская элита использует эти средства для внедрения в сознание россиян того, что Запад и особенно Америка, есть враг России, или что только авторитарные методы хороши для страны. В США элиты используют эти же средства для внушения важности борьбы с международным терроризмом и с расовой дискриминацией или для поддержки инвалидов и борьбы с курением. В обоих случаях успех элиты в формировании общественного мнения очевиден. Не удивительно, что для тоталитарного государства монополия на СМИ и образование было первостатейной задачей с момента возникновения режима в любой стране. Не случайно, что обамовская администрация была в бешенстве от консервативного телевизионного канала Фокс и даже пыталась предпринимать различные меры для его дискредитации.
Вознаграждение и страх санкций
Однако есть еще более эффективный фактор, обеспечивающий внедрение соответствующих ценностей в сознание масс. Это система материального и нематериального вознаграждения и санкций (страх) за отклонение в поведении и публичных высказываниях от принятых элитой стандартов.
Если ученый, высказывающийся, скажем, против политической корректности в США, не имеет возможности найти работу в университете, то этот факт как сигнал воспринимается всеми аспирантами жаждущими академической карьеры. Можно не сомневаться, что подавляющее большинство из них не только откажется от противоречащих соответствующим ценностям действий или слов, но и почти мгновенно внедрит эти ценности в собственное сознание и будет доказывать своим близким их правильность.
Если российские журналисты видят, что их коллеги с проамериканскими взглядами не имеют шансов получить доступ к экрану главных телевизионных каналов, то большинство из них не только согласятся делать то, что одобряют власти, но и трансформируют свое сознание и будут предсказывать Америке скорую гибель и повторять свои прогнозы друзьям за стаканом водки (виски). Если начальство на разных уровнях стало ходить в церковь и просить священников освящать помещения, то через короткий период времени число людей, уверяющих себя и других, что они истинно православные, возрастет в геометрической прогрессии.
http://vladimirshlapentokhrussian.wordpress.com/2010/04/14/%D1%8D%D0%BB%D0%B8%D1%82%D1%8B-%D0%B0-%D0%BD%D0%B5-%D0%BC%D0%B0%D1%81%D1%81%D1%8B-%E2%80%93-%D0%B3%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%BD%D1%8B%D0%B9-%D0%BC%D0%BE%D1%82%D0%BE%D1%80-%D1%81%D0%BE%D1%86%D0%B8%D0%B0/