Есть только Миг и Асмолов
Закрыл последнюю книгу на тему Корейской войны. Все заметные издания вычерпаны (двухтомник Брюса Камингса, написанный в 80-е, я найти не смог). Напоследок я приберег самый неперспективный отечественный двухтомник «Холодная война». В 2014 году два автора Путилин Б.Г. и Илиевский Н.В. под редакцией действительного государственного Российской Федерации I класса В.А. Золотарева написали сей труд для целой плеяды военно-исторических центров и институтов под сенью РАН РФ в рамках более обширной серии «Военная история Российского государства».
Целиком я эти два тома не читал. Листал только избирательно про Турцию и Иран. И, вот, внимательно прочитал 70 страниц, посвященных Корейской войне. Этот двухтомник у меня лежит уже как пять лет нечитанным. В первый раз меня неприятно поразило то, что про «кризис турецких проливов» там была написана всего лишь одна строчка. Какая же это история Холодной войны без турецкого эпизода, подумал я тогда и отбросил отечественную поделку в сторону на многие годы. Пару лет назад я вновь открыл эту книгу: сей раз на эпизоде с Пауэрсом и U-2. Неожиданно понравилось то, как подробно с технической точки зрения описывали трудности поиска и ведения высотных нарушителей воздушного пространства; описание ошибок и того, как сбили свой собственный самолет. Вновь отставил в сторону. В этом году пришла очередь корейцев.
«США и Англия … не представляют серьезной военной силы»
Сталин - Мао, 5 октября, 1950 [221]
Началось за здравие. Нет перепевов старой советской пропаганды про «отразили вторжение лисынмановской клики». Это хорошее знамение. Вот фрагмент про весну 1949:
«5 марта [1949] на встрече со Сталиным … Ким Ир Сен поднял вопрос об объединении с Южной Кореей и заявил, что они настроены провести объединение вооруженным путем. Сталин по поводу вопросу путей и методов объединения с самого начала проявлял осторожность. Он не поддержал активную позицию северокорейского руководства по этой проблеме, призвав их работать, накапливать силы, сплачивать народные массы. Такая позиция советского руководителя объяснялась активными действиями США и западноевропейских стран по созданию военного блока НАТО, представлявшего реальную угрозу наиболее развитой в экономическом отношении Европейской части Советского Союза». [209]
Берлинская блокада еще не завершилась. С января по апрель Сталин ищет способы, как бы вытащить себя из этой трясины с минимальными потерями. Тут приезжает Ким и предлагает погрузиться параллельно во вторую потенциальную трясину. Естественно, что ответственный политик Сталин отвечает осторожным отказом. Аргумент про НАТО тут притянут за уши, потому что НАТО еще не создана и ни какой реальной угрозы та бумажная организация еще несколько лет для СССР не несла. Современники-советологи типа Кеннана, напряженно счи́тывающие сталинские мысли по внешним признакам, полагали, что в 1949 и 1950 годах Сталин хорошо понимал бумажность НАТО и то, что от этой новорожденной организации никакой экзистенциальной угрозы не исходит. Эта трезвость в оценках не мешала генсеку обвинять НАТО в новом раунде своей мирной пропаганды.
Вместо идеологических штампов про «лисынмановскую вдову Клико» в начале главы давалась краткая дипломатическая вводная с терпимыми шероховатостями и небрежными формулировками. Например, автор пишет, что Малик покинул Совет Безопасности [в начале июля 1950, когда сочинялись основные корейские резолюции] и не принимал участие в голосовании. Для того, чтобы «покинуть зал», Малик должен был сперва в этом зале «появиться» хоть на секунду. Но Малик в СБ не появлялся 7 с половиной месяцев, ибо советский бойкот. Малик физически находился на Лонг-Айленде, в округе Нассау штата (не города) Нью-Йорк. Лейк-Саксесс называлась та деревня, в которой тогда располагалась ООН. Малик крутился рядом с ооновской кухней, дипломаты могли наткнуться на него в местной столовке. Они могли подойти к нему, затеять разговор, и тот, прожевав, им любезно отвечал. Но на заседания СБ ООН западные махинаторы затянуть его так и не смогли. Если не придираться к такому неудачному выбору слов, то дипломатическое введение нашего автора более-менее соответствует последним историческим изысканиям на корейскую тему.
После дипломатической затравки, однако, вдруг грянул резкий перекос в техническую часть (авиация и ПВО). Автор принялся скучно копипастить внутренние документы прожекторных полков, МЗА, СЗА, кочующих групп. Видимо, ему выдали в МО РФ архивную папку про 37-мм орудия и Миг-15 на службе у КНА и КНД, и он ее превратил в главу «Корейская война», плеснув для видимости пару страниц общих политических соображений, подсмотренных у маститых коллег по цеху. Читать все эти циркуляры благих пожеланий было очень скучно. Пришлось вновь глянуть на обложку книги. Там написано «Военная история Российского государства». Это многое объясняет. Меня честно предупредили заранее, но я не воспринял ту «не влезай, убьет нудно» табличку серьезно. Оказывается, этот двухтомник написан «заклепочниками» и «любителями танчиков». Вся история для них это «рассказ о железках». Даже не военная стратегия, а всего лишь ВиВТ. В книге затронули даже не весь спектр ВиВТ, а только лишь Миг-15 и ПВО, что указывает на то, что то ли в МО РФ папку про танки и артиллерию не выдали, то ли автор упоротый фанат ПВО. Задним числом я теперь догадываюсь, почему эпизод с U-2 оказался столь интересным: ПВО-афисионадо дорвался до любимой темы и своей архивной арией искусно попал во все ноты.
Авторы пишут, что в Маньчжурии был сформирован советский 64-й истребительный корпус, который играл главную роль при защите китайского неба (согласно Договору о дружбе, союзе и взаимной помощи 1950 года). У советских Миг-15 было разрешение вылетать за Ялу, но только в прилегающей полосе. Авторы не уточняют ширину этой полосы и могли ли советские летчики долетать до 38-й параллели. Авторы не рассказывают, сколько есть правды в анекдотах про «летчиков по имени Ли Си Цын» в корейском небе. Авторы вообще не упоминают имена советских офицеров, что командовали «корейско-китайскими» звеньями за рекой Ялу, хотя у западных историков мне уже встречалось два таких имени. От отечественного «авиационного» источника мне хотелось бы больше героических биографий.
Кроме 64-ого корпуса была создана Объединенная воздушная армия. Это уже китайские и северокорейские летчики, которых тренировали советские инструктора. Естественно, что в 1950 ОВА демонстрировала плохие результаты, но набрала опыт к 1953 году. В книге дается статистика по потерям авиатехники, которую не грех перепроверить по западным источникам. Например, пишут, что Армия ООН уничтожила 976 самолетов. Сами же ооновцы потеряли 1986, из которых 792 были уничтожены Миг-15. Остальные потери ООН пришлись на ПВО и собственные технические неполадки [273]. Авторы каким-то образом приходят к выводу о том, что живучий Миг-15 был лучше неназываемой американской модели, потому что коэффициент 1.9:1 в пользу советской техники за 7 месяцев боев в 1953 году [249].
Первые Миг-15 замечены на фронте 1 ноября 1950. Шестого ноября состоялся первый бой реактивных истребителей [241]. Летом 1951 американцам удалось впервые наложить свои капиталистические лапы на образец Миг-15, который упал в прибрежные воды и янки его смогли выловить [257]. Выход Мигов в воздушное пространство Корейского залива был запрещен директивами из Москвы [252]. Потери СССР людьми за всю войну составили 299 человек.
Из первого тома мы перелезаем во второй, где напарник по касательной вновь затронул корейскую тематику. И если пвошник Путилин начал за здравие, то стратег Илиевский завершил за упокой. Вот он пишет о причинах войны:
В последние годы утвердилась точка зрения, что войну начал Север, и тому есть немало документальных свидетельств. Однако в действительности войны желали и на Юге, рассчитывая добиться победы с помощью США [369]
Оцените неувядающую любовь к серой морали в стиле «все виноваты, по-прежнему ничего не понятно, жизнь такая». Хотя, казалось бы, «есть немало документальных свидетельств».
Сталин действительно настойчиво сдерживал Ким Ир Сена от похода на Юг из-за опасений перерастания локальной войны в новую мировую и согласился на военные действия Северной Кореи только под давлением Мао Дзэдуна.[369]
Во-первых, сдержанность Сталина в 1949 следует отделять от сталинского подначивания в 1950 году. Во-вторых, про давление Мао автор придумывает. Основные историки пишут, что Мао, напротив, держали в относительном неведении вплоть до начала войны. Сталин и Ким в мае 1950 были готовы начать войну без формального одобрения Мао.
На первый взгляд война закончилась вничью, стороны, что называется, остались при своих: политическое статус-кво сохранилось, а границы на Корейском полуострове не изменились ни на метр. [370]
Ну а это, конечно, очень крупная ошибка. Граница сдвинулась и перестала следовать 38-й параллели. Южная Корея потеряла Ондинский полуостров с Кэсоном на западе, но зато увеличила свой контроль над провинцией Канвондо на востоке. Если считать в квадратных километрах, то Республика Корея приросла где-то на 3,100 кв.км. Таковы были реалии на земле.
К сожалению, российские корееведы подвели Золотарева и Илиевского. Александру Воронцову из Института Востоковедения РАН и Константину Асмолову из ИКСА РАН предстоит большая методическая работа над собой, если они хотят, чтобы их воспринимали столь же серьезно как Стьюка, Гастингса, Брэндса, Везерсби, Каммингса, Бейснера, Айзексона, Торкунова, Стоуна, Торнтона, а не как телевизионных агитпроповцев, сбивающих с толку очередное поколение молодых исследователей.