Ни слова по-американски (1947-1955)
После знакомства с ранними операциями ЦРУ немного мягче начинает восприниматься ситуация с аналогичными отечественными архивами. У нас зашифровали ВЧК-ОГПУ-КГБ до 2044 года, у них саботировали Указ Клинтона (EO 12958 от 17 апреля 1995), постановившего рассекретить до наступления 2000 года документы, датируемые 1970 годом и ранее. В ЦРУ скопилось 150 млн. таких страниц, а в Департаменте Энергетики - 495 млн. [данные актуальны на 2009 год], но своевременная правка Конгрессом оборонного бюджета в 1999 затормозила этот было автоматический процесс. Дальше хуже. Историки из Госдепа, что составляли первые послевоенные сборники FRUS про разведывательное сообщество, с прискорбием отмечали, что «сохранившаяся документация фрагментарна и эпизодична, и кажется, что многие первые записи уже не существуют. Очень мало обнаружено данных по программам психологической и политической войны, а те, что были найдены, разбросаны в случайном порядке. Малочисленность [paucity] подобных документов заставляет нас предположить, что во многих случаях ведение записей намеренно было сведено к минимуму». Например, государственные библиотекари не смогли отыскать 300-страничную брошюру под названием «Пакет» [Packet], который представлял из себя проект бюджета Агентства на 1951 фискальный год (для подачи в соответствующие четыре Комитета Конгресса, где конгрессмен-представитель Кларенс Каннон (Cannon) принимал его в обществе всего лишь двух-трех других конгрессменов) со списком из сотни планируемых операций с подробным описанием операций дороже $50,000. А ведь там содержались конкретные шаги, которые следовало сделать после поступления новостей о смерти генсека [Проект TROY и Проект Overload and Delay].
Как тут не вспомнить литании отечественных исследователей [Хлевнюк] по поводу отсутствующих протоколов сталинского Политбюро, которое, видимо, брало друг друга под локоток в полутемном кремлевском коридоре и по эстафете на ушко передавало ЦУ. Или освежить цитату из мемуаров главы военной миссии США в СССР генерала Джона Дина, где тот пишет, что 14 октября 1944 при обсуждении будущего присоединения СССР к Тихоокеанской войне Сталин отказался изложить обговоренные итоги в письменном виде: «Стенографы и секретари обычно преувеличивают важность своей роли, нетерпеливо делясь новостями со своими друзьями, и тем самым военные секреты перестают быть таковыми. … Я старик очень осторожный». И сверху добить еще наблюдениями Кеннана, который, изучая ранний СССР и большевистскую организацию в широком смысле, провел параллель между ВКП(б) и Охранным отделением МВД РИ, где революционеры находились под столь плотным колпаком у охранителей, что невольно сливались - физически и психологически - с ними, перенимая у них организационный опыт тайных операций. Другими словами, по мнению Кеннана, у Сталина, Молотова и прочих большевиков осторожное поведение законспирированного агента царской охранки было в крови, даже если они и не являлись таковыми. Ветераны ЦРУ в своих устных рассказах поведали, что в их рядах происходило нечто похожее. Оперативник OPC [подразделение ЦРУ] вспоминал, что их начальник Виснер [Wisner] в конце 40-х предпочитал обходить формальную систему управления Агентства с его бюрократической иерархией и официальными программными документами, подменяя их социальными неформальными связями. Решения принимались и операции разрабатывались чаще за «обеденным столом», чем за «столом кабинетным».
Деятельность ЦРУ за период 1947-1955 (даже с таким скудным архивным арсеналом) дарит возможность по-новому прочувствовать начало Холодной войны. Скажем, порой озвучивают мнение, что Рейган вернул Америку к трумэновским скрижалям, что он напомнил США, что они вообще-то ведут крестовый поход против советского империализма, что детантские виляния позднего Эйзенхауэра и Картера суть дезертирство и что пора энергично покончить с зажившимся на этом свете чумным очагом большевистского варварства. В таких рассуждениях про эскалацию начала 80-х много истинного, но теперь становится понятным, что некоторые инструменты, доступные Трумэну, более не были доступны ни Рейгану, ни Айку с 1955 года. Посттрумэновские президенты оказались лишены такой роскоши как «наступательные освободительные операции». Появление достаточного количества средств доставки ядерного оружия у СССР в 1955 году понизило порог провоцирования новой мировой войны. До 1955 года планировщики (и советские, несомненно, в том числе) рассуждали так: да, СССР способен дойти до Ла-Манша за две недели и оккупировать Западную Европу, но зачем и что делать дальше? Сталин не будет рисковать войной на истощение и косплеить Гитлера из 1942 года. Советскому Союзу требуется сперва вынести с шахматной доски Штаты, и только лишь затем вторгаться в Западную Европу. Раз СССР не способен превентивно купировать угрозу со стороны американского мобилизационно-промышленного колосса, то Западной Европе ничего не угрожает, и значит можно не бояться и начать тыкать в советские уязвимости «мерами невоенного характера» да побольнее, и американцы с британцами действительно пыряли тогда в Восточную Европу, пробуя нарастающий сталинский хитин на прочность. В 1948 у США было 50 атомных бомб и 10 недоукомплектованных армейских дивизий, но в таких условиях неявного и спорного военного лидерства Трумэн-Форрестол были настолько уверены в своих силах, что считали, что они способны изменить сам советский режим и, в частности, добиться широкой политической автономии для УССР, т.е. провести реальную федерализацию самого Советского Союза [как то было прописано в СНБ 20/1]. Никакой другой президент США не был столь уверен в своих подковерных возможностях. Тут, дай Бог, Сайгон бы в целости сохранить. После 1955 года риск ответного удара стал чрезмерным, поэтому Эйзенхауэру-Рейгану пришлось забыть даже в теории о таких партизанских мероприятиях, как «освобождение народов советского блока».
В ЦРУшных документах термин «освобождение» (liberation) является синонимом термина «отбрасывания» (rollback). Эйзенхауэр и Джон Фостер Даллес публично озвучили эти слова, включив их в свою предвыборную кампанию 1952 года. Создавалось впечатление, что именно республиканцы придумали эту концепцию и были готовы воплотить ее, что было не так. ЦРУ и Госдеп уже во времена Трумэна много рассуждали про «освобождение» и «отбрасывание», находя им практическое применение в конкретных программах - просто те обсуждения были секретными, и администрация Трумэна сочла, что нет смысла предупреждать и прилюдно грозить Советскому Союзу тем, что сейчас «свернет его». Перспективный госсек - Джон Фостер Даллес- обещал избирателям «более динамичную внешнюю политику … с целью освобождения порабощенных народов». Трумэн избегал таких резких выражений и словесно не бросал вызов СССР. В реальности же администрация Трумэна действовала подколодней и жестче, тогда как именно Айку-Даллесу пришлось вести себя более сдержанно в отношении СССР. Аллен Даллес - разведчик со стажем - был упертым республиканцем и сперва воротил нос, когда его попросили вернуться в разведсообщество в мае 1948: он нацеливался на кресло директора ЦРУ, желая заместить Хилленкоттера после победы республиканского кандидата в президенты Дьюи на выборах в 1948. Дьюи прокатили. Аллену Даллесу, видимо, не хотелось терять еще 4 года, поэтому он начал сотрудничать с демократической администрацией, и от них он, скорее всего, подхватил эти ругательства («освобождение» и «отбрасывание»), которым научил своего брата-акробата и Эйзенхауэра.
В истории ЦРУ 1947-1950 очень много трехбуквенных аббревиатур. Особого смысла запоминать их нет. Это нагромождение и наслаивание государственных структур, Управлений, Групп и Агентств всего лишь отражает яростную бюрократическую войну, что развернулась до, во время и после принятия Закона о государственной безопасности 1947 года, где Департаменты и чиновники сражались за власть и бюджеты. Для понимания заявленной темы следует лишь знать одно, что ЦРУ в период 1947-1952 было травоядной организацией, оперативное подразделение (OPC) которого было сперва тайно переподчинено Государственному департаменту, а точнее, попало под власть Джорджа Кеннана, а затем, когда Кеннану в очередной раз всё надоело, ушло в автономное плавание. На ЦРУ зря наговаривают. Истинными зачинщиками «активных мероприятий» тут являются OPC (Отдел координации программ/Office of Policy Coordination) ЦРУ и глава PPS (Штаб внешнеполитического планирования/Policy Planning Staff) Госдепа Джордж Ф. Кеннан.
Кеннан был отцом «мер невоенного характера». Он считал, что военного столкновения США с СССР не будет от слова «никогда», и что вся дальнейшая возня пройдет под ковром пропаганды, идеологии, торговой и психологической войны. Военный департамент США уже занимался психологической войной во время ВМВ, и Кеннану пришлось изрядно попотеть, чтобы отобрать у новорожденного Департамента обороны эти функции мирного времени. Затем Джордж успешно нагибал главу ЦРУ Хилленкоттера, чтобы тот передал управление OPC Госдепу. Госсек Маршалл потребовал, чтобы у правительства США всегда была возможность правдоподобно отрицать (plausible deniability) свое участие в тайных операциях, поэтому в чистеньких рядах Госдепа разведчикам-подрывникам было не место. В результате Кеннану удалось выстроить следующую схему: его PPS придумывает операции и сваливает их выполнение на OPC, а ЦРУ, потерявшее контроль над собственным отделом, только лишь отстегивает деньги без лишних вопросов. Период царствования Кеннана можно обозначить как СНБ 10/2, СНБ 18/4, СНБ-20/4 и СНБ 58/1, после чего в начале 1950 года Кеннан добровольно покинул пост главы PPS, уступив его другому известному планировщику (и человеку из команды Форрестола) Полу Нитце (Nitze). Проблема тут была в том, что Кеннан заточил OPC под свое собственное прямое управление, Пол Нитце не подхватил эти тайные бразды, ЦРУ контроль себе над OPC вовремя не вернуло, и OPC под началом своего руководителя Френка Виснера, обнаружив свою полную административную независимость, начало само себе разрабатывать программы и проекты, не соотнося их с другими Департаментами и с внешней политикой США. В результате в 1950-1954 образовалась беспорядочная каша многочисленных тайных операций, без положительных результатов, которые своими парашютными наскоками только укрепляли бдительные в своей паранойе спецслужбы СССР в Восточной Европе. Следующий директор ЦРУ Уолтер Смит [бывший посол США в СССР, кстати] сократил число операций, но порядок был наведен только при директоре Аллене Даллесе, после чего ЦРУ приняло форму, привычную для наших дней.
До того, как Кеннан занялся плотно подрывными операциями OPC, ЦРУ успело самостоятельно поработать немного на поле психологической войны в рамках СНБ 4-А (9 декабря 1947), и тот опыт специалистами признан неудачным. Речь идет про итальянские выборы 18 апреля 1948 года. Это была самая первая операция ЦРУ (именно что ЦРУ, а не OPC), и существует расхожее мнение, что та операция закончилась оглушительным успехом. Итальянские выборы действительно были выиграны христианскими демократами с 48.5% голосов, но тот успех был достигнут не благодаря ЦРУ. У главы полевой миссии ЦРУ в Италии Энгелтона (Angleton) были фонды, но те $10-20 млн. долларов были выделены в самый последний момент и растрачены на местах несистематично, по ходу дела. Крупные суммы тайком передавались итальянским политикам без инструкций, без последующего отчета об их тратах, без оценки эффективности. Куда весомей был вклад Государственного департамента и посольства США в Риме, которые своей открытой деятельностью за полгода вытащили Италию из клешней ИКП и гражданина Советского Союза Пальмиро Тольятти. ЦРУ, конечно, потратилось на антикоммунистические плакаты, газеты, кампанию по дезинформации со слухами про грабеж и насилие, царящее в оккупированных Советами Германии, Болгарии и Венгрии, но всё это меркнет по сравнению с организацией партийных ячеек ХДПИ на основе сети католических приходов, Поездов Дружбы (Friendship trains), что с помпой собирали продовольствие и медикаменты в США с лета 1947 только(!) для Франции и Италии, и, конечно же, венец усилий Госдепа, кампанией «напиши письмо своему родственнику в Италию» (Letter to Italy campaign). За неделю до выборов Папа Римский сбросил А-бомбу на электорат, подвергнув экскоммуникации всех коммунистов.
Итальянских коммунистов и социалистов Де Гаспери выгнал из правительства в мае 1947 года. Италию охватила волна забастовок, массовых демонстраций. Предприятия захватывались, полицейские участки подвергались нападению. Осенью 1947 итальянские коммунистические лидеры принялись произносить зажигательные речи. В Италии, было избежавшей участи Испании и Греции, запахло гражданской войной. В январе 1948 года посол США в Италии Данн прогнозировал победу ИКП. Такая же вспышка коммунистической активности наблюдалась и во Франции. Госдеп связывал эту воинственность французской и итальянской коммунистических партий с новым пропагандистским наступлением Советского Союза на Западную Европу, которое началось после осознания советским руководством того, что План Маршалла - это реальность близкого будущего, которая может сильно изменить баланс сил во всей Европе. С лета 1947 до марта 1948 должно пройти 9 месяцев разработки, подготовки и принятия Плана Маршалла в Конгрессе США, за которые Советский Союз был еще в состоянии много чего наломать, чтобы обратить этот процесс вспять. Так как лучшая защита - это нападение, то западноевропейские коммунисты, спящие с 1945 года, всколыхнулись. Не стоит забывать, что Коминформ был создан в Польше в начале октября 1947 года, и на том учредительном собрании сидели представители итальянских и французских коммунистов. Италия вполне могла уйти за «железный занавес» законным выборным путем (тем более что в декабре 1947 должен был состояться вывод оккупационных войск из северной Италии), и Штатам пришлось вмешаться в итальянские выборы, явно и неявно.
Поезда дружбы, Караваны дружбы и Суда дружбы, разукрашенные американскими флагами и надписями на французском и итальянском языках, прибывали в Италию и Францию с осени 1947 до лета 1948 [поезда, конечно, не напрямую добирались :)]. В Штатах в популяризации сбора продовольствия и медикаментов подключился известный журналист Дрю Пирсон, у которого была своя регулярная радиопрограмма. Когда в парижских офисах американских гуманитарных организаций было возмутились этой пирсоновской шумихой (ballyhoo) вокруг отправки грузов, то посольство США своевременно заткнуло им рты, так как Пирсон делал куда больше, чем казалось на первый взгляд. Губернаторы штатов, благословляя очередной поезд дружбы, читали свои прокламации в окружении девушек в национальных итальянских и французских нарядах. Что же касается «письменной кампании», то итало-американцы отправили около 10 млн. писем своим родственникам в Италии с призывом не голосовать за коммунистов. Итальянские землячества [см. Generoso Pope] организовывали распространение типовых текстов и открыток, в которых упор делался на утверждение, что США не будут посылать помощь в Италию, если там будет коммунистическое правительство. Одна из открыток изображала итальянца за колючей проволокой, на которого смотрит его родственник из США, произносящий «Больше денег тебе не пришлю». На другой открытке был нарисован порт, который покидало американское судно, груженное зерном, и вместо которого прибывал советский линкор с Тольятти на борту. Всё это творчество исходило от Госдепа и Кеннана, а не ЦРУ. Ближе к выборам выступил сам Трумэн, который подтвердил, что коммунистические правительства получат шиш с маслом.
Для США итальянские выборы стали оборонительной фазой, когда им пришлось защищать еще не рожденный План Маршалла и Западную Европу от советских нападок. После принятий Плана Маршалла, парламентской победы в Италии и начала Берлинской блокады Госдеп перешел в наступление. Прочесывались лагеря для перемещенных лиц, создавались эмигрантские организации из бывших жителей стран Восточной Европы, от имени которых начали вещать Радио Свобода и Радио Свободная Европа. Американский комитет по освобождению народов России и Британский русский комитет были частными организациями, за которыми скрывался Госдеп. Кеннан начинает баловаться с концепцией боевого корпуса партизан, которых можно было бы сбрасывать в разные государства Восточной Европы. В основном типичная операция осени 1948 выглядела как то так: (Виснер) запустить 200 велосипедистов по Берлину, пускай собирают данные по передвижению советских войск. Или давайте запустим метеорологические шары, с которых будут рассыпаться листовки, раз уж СССР начал глушить радиоэфир. Очень рано Кеннан и OPC столкнулись с пониманием того, что они мало что могут сделать в Восточной Европе. В Западной Европе их оперативные сотрудники могли спокойно скрываться в экономических структурах Плана Маршалла (ECA), где они могли рассчитывать на 5% неучтенных фондов (такое было условие Плана Маршалла к западным участникам, которые выделяли столько же средств, сколько вносят США, но только в своей валюте, и 5% из которых становились «черной кассой»). В Восточной Европе с ее тоталитаризмом и спецслужбами все агенты были видны как на ладони. Что же делать?
На помощь Кеннану пришел Тито. Летом 1948 до американских слоупоков дошла благая весть о разладе в коммунистической семье, который начался еще весной. В начале 1949 Кеннан решает, что отныне бороться надо не с коммунизмом, а с «советским империализмом, или колониализмом». Это означало, что США будут поддерживать «национальные коммунизмы», которые могли бы стать переходным этапом до привычных демократий [Вот эта новая постановка цели Кеннаном была потеряна Штатами в 1950-е., хотя теоретически могла помочь Штатам избежать войны во Вьетнаме и 20-летней конфронтации с Китаем]. Но чтобы «национальные коммунизмы» взяли верх, нужно убрать советские войска из Восточной Европы, а для этого надо начинать нейтрализовать Центральную Европу. В 1949 году в Кеннане вновь берет верх дипломат, и он разрабатывает свою т.н. Программу А, которая должна была объединить Германию, нейтрализовать ее и Австрию с выводом всех войск, после чего дать истории развиваться естественным способом. Ачесон и Трумэн не поддержали Программу А, Кеннан испытал очередной приступ разочарования, уступил PPS Нитце, а через два года вообще покинул Госдеп, не получив приглашения от нового госсека, хотя сидел у телефона и ждал звонка от Даллеса.
За те три года OPC провел операции против Румынии, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Советской Молдавии, Литвы, Латвии и Эстонии, но данных по ним нет. Есть данные по операциям против Югославии, Польши, УССР и Албании. Так как OPC действовало автономно, то, как уже было написано выше, те операции стратегически были продуманы очень слабо. Руководитель OPC Виснер обладал военным опытом психологической войны ВМВ и повторил его при проведении операций в мирное время, но то, что сработало против немцев во время войны, показало нулевые результаты против коммунистов в мирной Восточной Европе. Хуже всего, Виснер не смог самостоятельно оценить эффективность операций и вовремя их остановить. Как это было в случае Албании и Польши агенты перемалывались впустую на протяжении 3-5 лет, а Виснер не делал из постоянных неудач никаких выводов.
В Албании британцы проводили операцию Valuable (BGFIEND), но так как они быстро обанкротились, то передали заготовки американцам. В ноябре 1948 Албания была определена как легкая цель для освобождения, так как изгнанная из Коминформа Югославия отсекла эту крохотную балканскую страну от «советского материка». В свержении режима Энвера Ходжи имелся стратегический смысл. Албанцы поддерживали тлеющие угли гражданской войны в Греции, а также СССР планировал построить базу для подводных лодок в заливе Велона. На Мальте и в Западной Германии албанские эмигранты получали военную подготовку, а затем забрасывались в Албанию с целью поднятия восстания и саботажа. Так как советским спецслужбам удалось внедриться в эмигрантские лагеря на Западе, а также представителем от британцев был небезызвестный Ким Филби, то вся эта схема посыпалась сразу. Засланных агентов отлавливала албанская Sigurimi, а немногие счастливчики уходили по суше в Грецию. Что поражает историков, так это то, что эта операция продолжалась до 1954 года, когда Тирана публично заявила протест. Видимо, Ходже уже надоела эта бесконечная мясорубка.
В Югославии, несмотря на то, что Тито перестал быть «нашим» и стал «почти ихним», а Кеннан на уровне СНБ-18/2 объявил, что «Штаты теперь будут поддерживать Тито», OPC вдруг начало засылать в эту страну изгнанных монархистов (сербов-четников) по той же самой схеме как в Албании. По непонятной причине эти агенты засылались в военной форме ВВС США. Посольству США в Югославии пришлось одергивать OPC через Госдеп.
В Польше OPC поддерживала движение «За свободу и независимость» (WiN). Эта подпольная оппозиция уже существовала, и в отличие от Албании там было больше шансов на успех. Американцам оставалось только лишь подпитывать ее ресурсами. Но к 1948 году польские эмигрантские организации и сама WiN уже были скомпрометированы советскими спецслужбами. Часть членов этого движения были перевербованы польской UB и советским МГБ. Например, лидер Иозеф Сиенко (Sienko) «бежал» из Польши в Британию и там убеждал польское правительство в изгнании, британцев и американцев в том, что в Польше их ждет организация с 20,000 членами, готовыми начать восстание. В какой-то момент WiN даже попросило OPC парашютировать к ним старших офицеров армии США для военной подготовки, но те вовремя опомнились, ограничившись отправкой боеприпасов, радиоаппаратуры и медикаментов. Все то снабжение попадало прямиком в руки UB, и публично было предано огласке только в декабре 1952 году самими польскими властями. Излишне говорить, что для внутренней советской пропаганды те кадры из фото- и кинохроники с признающими свою вину шпионами и диверсантами на фоне взрывчатки и раций, были очень ценным подспорьем. Видели? Враг не дремлет!
Для Украины был заготовлен план ZRELOPE. Тут перспективы были лучше, так как в УССР уже существовало мощное партизанское подполье, которому удалось за период 1945-50 уничтожить около 30,000 представителей ВКП(б) и Советской Армии. За успехом ОУН и УПА стояла неспособность советских спецслужб внедриться в эти организации. В лагерях для перемещенных лиц OPC искало молодых украинцев, которые не столь сильно желали эмигрировать в Бразилию, и готовило на их основе очередные национальные комитеты. Как раз в это время началась Корейская война, и OPC сочло, что сеть подобных шпионов сможет вовремя отследить перемещение советских войск в Закарпатье и доложить о нем. То есть, OPC возложили ограниченную функцию на этих засылаемых агентов. В военном же плане эти организации вряд ли могли отвлечь на себя существенные силы СА, как считали в OPC. В 1953 году OPC и ЦРУ скептично относились к идее повстанческих движений. Тогда же советские спецслужбы почти ликвидировали это подполье. По следам той операции один ЦРУ-шник заметил: «С другой стороны, мы наконец-то поняли, как не следует этого делать».
В этой недолгой истории OPC было два момента, когда и без того буксующая машина американской разведки, попадала в кювет, переворачивалась и моментально взрывалась. В 1948 году Трумэн выиграл выборы, но в январе 1949 разом потерял Форрестола (уволен с большим предубеждением) и Маршалла (выполнил свою основную функцию на отлично и заменен на Ачесона). Такая кабинетная пересменка и потеря разом двух заинтересованных в качественной спецслужбе кураторов привела к тому, что контроль над OPC был на время утерян и те ударились в графоманское творчество. Для Кеннана почти весь 1949 был потерян, так как он отвлекся на Германию, не нашел общий язык с Ачесоном и охладел к своей деятельности, и автономия OPC только усилилась от этого. Второй эпизод произошел в марте 1953 года, когда умер Сталин. Многое указывает на то, что OPC готовилось к этому событию с 1951 года и должно было провернуть серию операций для перегрузки управленческой вертикали СССР, но они этого не сделали. Видимо, новая администрация за месяц с небольшим не успела ознакомиться со всеми рычагами в своей танковой башне и на всякий случай заглушила OPC-мотор не смотря на всю свою недавнюю риторику про «отбрасывание». Высокая проработанность политики США в отношении Западной Европы на фоне любительской зарницы в Восточной Европе еще раз подчеркивает то, что американским администрациям (Рузвельту, Трумэну, Эйзенхауэру) было плевать на Восточную Европу. Она их не интересовала. На словах американцы могли говорить про «Декларацию об освобожденной Европе», «Ялтинские аксиомы» и обвинять друг друга в ялтинском предательстве, но то «освобождение» было всего лишь «устремлением», пустой мечтой, меморандумом о понимании, «мягким» контрактом. Реальные же интересы США не выходили за пределы Западной Европы.
Gregory Mitrovich, Undermining the Kremlin: America's Strategy to Subvert the Soviet Bloc, 1947 - 1956, 2009;
Stephen John Kenneth Long, Disorder over design: Strategy, Bureaucracy and the Development of US Political Warfare in Europe, 1945-1950, 2008.
Как тут не вспомнить литании отечественных исследователей [Хлевнюк] по поводу отсутствующих протоколов сталинского Политбюро, которое, видимо, брало друг друга под локоток в полутемном кремлевском коридоре и по эстафете на ушко передавало ЦУ. Или освежить цитату из мемуаров главы военной миссии США в СССР генерала Джона Дина, где тот пишет, что 14 октября 1944 при обсуждении будущего присоединения СССР к Тихоокеанской войне Сталин отказался изложить обговоренные итоги в письменном виде: «Стенографы и секретари обычно преувеличивают важность своей роли, нетерпеливо делясь новостями со своими друзьями, и тем самым военные секреты перестают быть таковыми. … Я старик очень осторожный». И сверху добить еще наблюдениями Кеннана, который, изучая ранний СССР и большевистскую организацию в широком смысле, провел параллель между ВКП(б) и Охранным отделением МВД РИ, где революционеры находились под столь плотным колпаком у охранителей, что невольно сливались - физически и психологически - с ними, перенимая у них организационный опыт тайных операций. Другими словами, по мнению Кеннана, у Сталина, Молотова и прочих большевиков осторожное поведение законспирированного агента царской охранки было в крови, даже если они и не являлись таковыми. Ветераны ЦРУ в своих устных рассказах поведали, что в их рядах происходило нечто похожее. Оперативник OPC [подразделение ЦРУ] вспоминал, что их начальник Виснер [Wisner] в конце 40-х предпочитал обходить формальную систему управления Агентства с его бюрократической иерархией и официальными программными документами, подменяя их социальными неформальными связями. Решения принимались и операции разрабатывались чаще за «обеденным столом», чем за «столом кабинетным».
Деятельность ЦРУ за период 1947-1955 (даже с таким скудным архивным арсеналом) дарит возможность по-новому прочувствовать начало Холодной войны. Скажем, порой озвучивают мнение, что Рейган вернул Америку к трумэновским скрижалям, что он напомнил США, что они вообще-то ведут крестовый поход против советского империализма, что детантские виляния позднего Эйзенхауэра и Картера суть дезертирство и что пора энергично покончить с зажившимся на этом свете чумным очагом большевистского варварства. В таких рассуждениях про эскалацию начала 80-х много истинного, но теперь становится понятным, что некоторые инструменты, доступные Трумэну, более не были доступны ни Рейгану, ни Айку с 1955 года. Посттрумэновские президенты оказались лишены такой роскоши как «наступательные освободительные операции». Появление достаточного количества средств доставки ядерного оружия у СССР в 1955 году понизило порог провоцирования новой мировой войны. До 1955 года планировщики (и советские, несомненно, в том числе) рассуждали так: да, СССР способен дойти до Ла-Манша за две недели и оккупировать Западную Европу, но зачем и что делать дальше? Сталин не будет рисковать войной на истощение и косплеить Гитлера из 1942 года. Советскому Союзу требуется сперва вынести с шахматной доски Штаты, и только лишь затем вторгаться в Западную Европу. Раз СССР не способен превентивно купировать угрозу со стороны американского мобилизационно-промышленного колосса, то Западной Европе ничего не угрожает, и значит можно не бояться и начать тыкать в советские уязвимости «мерами невоенного характера» да побольнее, и американцы с британцами действительно пыряли тогда в Восточную Европу, пробуя нарастающий сталинский хитин на прочность. В 1948 у США было 50 атомных бомб и 10 недоукомплектованных армейских дивизий, но в таких условиях неявного и спорного военного лидерства Трумэн-Форрестол были настолько уверены в своих силах, что считали, что они способны изменить сам советский режим и, в частности, добиться широкой политической автономии для УССР, т.е. провести реальную федерализацию самого Советского Союза [как то было прописано в СНБ 20/1]. Никакой другой президент США не был столь уверен в своих подковерных возможностях. Тут, дай Бог, Сайгон бы в целости сохранить. После 1955 года риск ответного удара стал чрезмерным, поэтому Эйзенхауэру-Рейгану пришлось забыть даже в теории о таких партизанских мероприятиях, как «освобождение народов советского блока».
В ЦРУшных документах термин «освобождение» (liberation) является синонимом термина «отбрасывания» (rollback). Эйзенхауэр и Джон Фостер Даллес публично озвучили эти слова, включив их в свою предвыборную кампанию 1952 года. Создавалось впечатление, что именно республиканцы придумали эту концепцию и были готовы воплотить ее, что было не так. ЦРУ и Госдеп уже во времена Трумэна много рассуждали про «освобождение» и «отбрасывание», находя им практическое применение в конкретных программах - просто те обсуждения были секретными, и администрация Трумэна сочла, что нет смысла предупреждать и прилюдно грозить Советскому Союзу тем, что сейчас «свернет его». Перспективный госсек - Джон Фостер Даллес- обещал избирателям «более динамичную внешнюю политику … с целью освобождения порабощенных народов». Трумэн избегал таких резких выражений и словесно не бросал вызов СССР. В реальности же администрация Трумэна действовала подколодней и жестче, тогда как именно Айку-Даллесу пришлось вести себя более сдержанно в отношении СССР. Аллен Даллес - разведчик со стажем - был упертым республиканцем и сперва воротил нос, когда его попросили вернуться в разведсообщество в мае 1948: он нацеливался на кресло директора ЦРУ, желая заместить Хилленкоттера после победы республиканского кандидата в президенты Дьюи на выборах в 1948. Дьюи прокатили. Аллену Даллесу, видимо, не хотелось терять еще 4 года, поэтому он начал сотрудничать с демократической администрацией, и от них он, скорее всего, подхватил эти ругательства («освобождение» и «отбрасывание»), которым научил своего брата-акробата и Эйзенхауэра.
В истории ЦРУ 1947-1950 очень много трехбуквенных аббревиатур. Особого смысла запоминать их нет. Это нагромождение и наслаивание государственных структур, Управлений, Групп и Агентств всего лишь отражает яростную бюрократическую войну, что развернулась до, во время и после принятия Закона о государственной безопасности 1947 года, где Департаменты и чиновники сражались за власть и бюджеты. Для понимания заявленной темы следует лишь знать одно, что ЦРУ в период 1947-1952 было травоядной организацией, оперативное подразделение (OPC) которого было сперва тайно переподчинено Государственному департаменту, а точнее, попало под власть Джорджа Кеннана, а затем, когда Кеннану в очередной раз всё надоело, ушло в автономное плавание. На ЦРУ зря наговаривают. Истинными зачинщиками «активных мероприятий» тут являются OPC (Отдел координации программ/Office of Policy Coordination) ЦРУ и глава PPS (Штаб внешнеполитического планирования/Policy Planning Staff) Госдепа Джордж Ф. Кеннан.
Кеннан был отцом «мер невоенного характера». Он считал, что военного столкновения США с СССР не будет от слова «никогда», и что вся дальнейшая возня пройдет под ковром пропаганды, идеологии, торговой и психологической войны. Военный департамент США уже занимался психологической войной во время ВМВ, и Кеннану пришлось изрядно попотеть, чтобы отобрать у новорожденного Департамента обороны эти функции мирного времени. Затем Джордж успешно нагибал главу ЦРУ Хилленкоттера, чтобы тот передал управление OPC Госдепу. Госсек Маршалл потребовал, чтобы у правительства США всегда была возможность правдоподобно отрицать (plausible deniability) свое участие в тайных операциях, поэтому в чистеньких рядах Госдепа разведчикам-подрывникам было не место. В результате Кеннану удалось выстроить следующую схему: его PPS придумывает операции и сваливает их выполнение на OPC, а ЦРУ, потерявшее контроль над собственным отделом, только лишь отстегивает деньги без лишних вопросов. Период царствования Кеннана можно обозначить как СНБ 10/2, СНБ 18/4, СНБ-20/4 и СНБ 58/1, после чего в начале 1950 года Кеннан добровольно покинул пост главы PPS, уступив его другому известному планировщику (и человеку из команды Форрестола) Полу Нитце (Nitze). Проблема тут была в том, что Кеннан заточил OPC под свое собственное прямое управление, Пол Нитце не подхватил эти тайные бразды, ЦРУ контроль себе над OPC вовремя не вернуло, и OPC под началом своего руководителя Френка Виснера, обнаружив свою полную административную независимость, начало само себе разрабатывать программы и проекты, не соотнося их с другими Департаментами и с внешней политикой США. В результате в 1950-1954 образовалась беспорядочная каша многочисленных тайных операций, без положительных результатов, которые своими парашютными наскоками только укрепляли бдительные в своей паранойе спецслужбы СССР в Восточной Европе. Следующий директор ЦРУ Уолтер Смит [бывший посол США в СССР, кстати] сократил число операций, но порядок был наведен только при директоре Аллене Даллесе, после чего ЦРУ приняло форму, привычную для наших дней.
До того, как Кеннан занялся плотно подрывными операциями OPC, ЦРУ успело самостоятельно поработать немного на поле психологической войны в рамках СНБ 4-А (9 декабря 1947), и тот опыт специалистами признан неудачным. Речь идет про итальянские выборы 18 апреля 1948 года. Это была самая первая операция ЦРУ (именно что ЦРУ, а не OPC), и существует расхожее мнение, что та операция закончилась оглушительным успехом. Итальянские выборы действительно были выиграны христианскими демократами с 48.5% голосов, но тот успех был достигнут не благодаря ЦРУ. У главы полевой миссии ЦРУ в Италии Энгелтона (Angleton) были фонды, но те $10-20 млн. долларов были выделены в самый последний момент и растрачены на местах несистематично, по ходу дела. Крупные суммы тайком передавались итальянским политикам без инструкций, без последующего отчета об их тратах, без оценки эффективности. Куда весомей был вклад Государственного департамента и посольства США в Риме, которые своей открытой деятельностью за полгода вытащили Италию из клешней ИКП и гражданина Советского Союза Пальмиро Тольятти. ЦРУ, конечно, потратилось на антикоммунистические плакаты, газеты, кампанию по дезинформации со слухами про грабеж и насилие, царящее в оккупированных Советами Германии, Болгарии и Венгрии, но всё это меркнет по сравнению с организацией партийных ячеек ХДПИ на основе сети католических приходов, Поездов Дружбы (Friendship trains), что с помпой собирали продовольствие и медикаменты в США с лета 1947 только(!) для Франции и Италии, и, конечно же, венец усилий Госдепа, кампанией «напиши письмо своему родственнику в Италию» (Letter to Italy campaign). За неделю до выборов Папа Римский сбросил А-бомбу на электорат, подвергнув экскоммуникации всех коммунистов.
Итальянских коммунистов и социалистов Де Гаспери выгнал из правительства в мае 1947 года. Италию охватила волна забастовок, массовых демонстраций. Предприятия захватывались, полицейские участки подвергались нападению. Осенью 1947 итальянские коммунистические лидеры принялись произносить зажигательные речи. В Италии, было избежавшей участи Испании и Греции, запахло гражданской войной. В январе 1948 года посол США в Италии Данн прогнозировал победу ИКП. Такая же вспышка коммунистической активности наблюдалась и во Франции. Госдеп связывал эту воинственность французской и итальянской коммунистических партий с новым пропагандистским наступлением Советского Союза на Западную Европу, которое началось после осознания советским руководством того, что План Маршалла - это реальность близкого будущего, которая может сильно изменить баланс сил во всей Европе. С лета 1947 до марта 1948 должно пройти 9 месяцев разработки, подготовки и принятия Плана Маршалла в Конгрессе США, за которые Советский Союз был еще в состоянии много чего наломать, чтобы обратить этот процесс вспять. Так как лучшая защита - это нападение, то западноевропейские коммунисты, спящие с 1945 года, всколыхнулись. Не стоит забывать, что Коминформ был создан в Польше в начале октября 1947 года, и на том учредительном собрании сидели представители итальянских и французских коммунистов. Италия вполне могла уйти за «железный занавес» законным выборным путем (тем более что в декабре 1947 должен был состояться вывод оккупационных войск из северной Италии), и Штатам пришлось вмешаться в итальянские выборы, явно и неявно.
Поезда дружбы, Караваны дружбы и Суда дружбы, разукрашенные американскими флагами и надписями на французском и итальянском языках, прибывали в Италию и Францию с осени 1947 до лета 1948 [поезда, конечно, не напрямую добирались :)]. В Штатах в популяризации сбора продовольствия и медикаментов подключился известный журналист Дрю Пирсон, у которого была своя регулярная радиопрограмма. Когда в парижских офисах американских гуманитарных организаций было возмутились этой пирсоновской шумихой (ballyhoo) вокруг отправки грузов, то посольство США своевременно заткнуло им рты, так как Пирсон делал куда больше, чем казалось на первый взгляд. Губернаторы штатов, благословляя очередной поезд дружбы, читали свои прокламации в окружении девушек в национальных итальянских и французских нарядах. Что же касается «письменной кампании», то итало-американцы отправили около 10 млн. писем своим родственникам в Италии с призывом не голосовать за коммунистов. Итальянские землячества [см. Generoso Pope] организовывали распространение типовых текстов и открыток, в которых упор делался на утверждение, что США не будут посылать помощь в Италию, если там будет коммунистическое правительство. Одна из открыток изображала итальянца за колючей проволокой, на которого смотрит его родственник из США, произносящий «Больше денег тебе не пришлю». На другой открытке был нарисован порт, который покидало американское судно, груженное зерном, и вместо которого прибывал советский линкор с Тольятти на борту. Всё это творчество исходило от Госдепа и Кеннана, а не ЦРУ. Ближе к выборам выступил сам Трумэн, который подтвердил, что коммунистические правительства получат шиш с маслом.
Для США итальянские выборы стали оборонительной фазой, когда им пришлось защищать еще не рожденный План Маршалла и Западную Европу от советских нападок. После принятий Плана Маршалла, парламентской победы в Италии и начала Берлинской блокады Госдеп перешел в наступление. Прочесывались лагеря для перемещенных лиц, создавались эмигрантские организации из бывших жителей стран Восточной Европы, от имени которых начали вещать Радио Свобода и Радио Свободная Европа. Американский комитет по освобождению народов России и Британский русский комитет были частными организациями, за которыми скрывался Госдеп. Кеннан начинает баловаться с концепцией боевого корпуса партизан, которых можно было бы сбрасывать в разные государства Восточной Европы. В основном типичная операция осени 1948 выглядела как то так: (Виснер) запустить 200 велосипедистов по Берлину, пускай собирают данные по передвижению советских войск. Или давайте запустим метеорологические шары, с которых будут рассыпаться листовки, раз уж СССР начал глушить радиоэфир. Очень рано Кеннан и OPC столкнулись с пониманием того, что они мало что могут сделать в Восточной Европе. В Западной Европе их оперативные сотрудники могли спокойно скрываться в экономических структурах Плана Маршалла (ECA), где они могли рассчитывать на 5% неучтенных фондов (такое было условие Плана Маршалла к западным участникам, которые выделяли столько же средств, сколько вносят США, но только в своей валюте, и 5% из которых становились «черной кассой»). В Восточной Европе с ее тоталитаризмом и спецслужбами все агенты были видны как на ладони. Что же делать?
На помощь Кеннану пришел Тито. Летом 1948 до американских слоупоков дошла благая весть о разладе в коммунистической семье, который начался еще весной. В начале 1949 Кеннан решает, что отныне бороться надо не с коммунизмом, а с «советским империализмом, или колониализмом». Это означало, что США будут поддерживать «национальные коммунизмы», которые могли бы стать переходным этапом до привычных демократий [Вот эта новая постановка цели Кеннаном была потеряна Штатами в 1950-е., хотя теоретически могла помочь Штатам избежать войны во Вьетнаме и 20-летней конфронтации с Китаем]. Но чтобы «национальные коммунизмы» взяли верх, нужно убрать советские войска из Восточной Европы, а для этого надо начинать нейтрализовать Центральную Европу. В 1949 году в Кеннане вновь берет верх дипломат, и он разрабатывает свою т.н. Программу А, которая должна была объединить Германию, нейтрализовать ее и Австрию с выводом всех войск, после чего дать истории развиваться естественным способом. Ачесон и Трумэн не поддержали Программу А, Кеннан испытал очередной приступ разочарования, уступил PPS Нитце, а через два года вообще покинул Госдеп, не получив приглашения от нового госсека, хотя сидел у телефона и ждал звонка от Даллеса.
За те три года OPC провел операции против Румынии, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Советской Молдавии, Литвы, Латвии и Эстонии, но данных по ним нет. Есть данные по операциям против Югославии, Польши, УССР и Албании. Так как OPC действовало автономно, то, как уже было написано выше, те операции стратегически были продуманы очень слабо. Руководитель OPC Виснер обладал военным опытом психологической войны ВМВ и повторил его при проведении операций в мирное время, но то, что сработало против немцев во время войны, показало нулевые результаты против коммунистов в мирной Восточной Европе. Хуже всего, Виснер не смог самостоятельно оценить эффективность операций и вовремя их остановить. Как это было в случае Албании и Польши агенты перемалывались впустую на протяжении 3-5 лет, а Виснер не делал из постоянных неудач никаких выводов.
В Албании британцы проводили операцию Valuable (BGFIEND), но так как они быстро обанкротились, то передали заготовки американцам. В ноябре 1948 Албания была определена как легкая цель для освобождения, так как изгнанная из Коминформа Югославия отсекла эту крохотную балканскую страну от «советского материка». В свержении режима Энвера Ходжи имелся стратегический смысл. Албанцы поддерживали тлеющие угли гражданской войны в Греции, а также СССР планировал построить базу для подводных лодок в заливе Велона. На Мальте и в Западной Германии албанские эмигранты получали военную подготовку, а затем забрасывались в Албанию с целью поднятия восстания и саботажа. Так как советским спецслужбам удалось внедриться в эмигрантские лагеря на Западе, а также представителем от британцев был небезызвестный Ким Филби, то вся эта схема посыпалась сразу. Засланных агентов отлавливала албанская Sigurimi, а немногие счастливчики уходили по суше в Грецию. Что поражает историков, так это то, что эта операция продолжалась до 1954 года, когда Тирана публично заявила протест. Видимо, Ходже уже надоела эта бесконечная мясорубка.
В Югославии, несмотря на то, что Тито перестал быть «нашим» и стал «почти ихним», а Кеннан на уровне СНБ-18/2 объявил, что «Штаты теперь будут поддерживать Тито», OPC вдруг начало засылать в эту страну изгнанных монархистов (сербов-четников) по той же самой схеме как в Албании. По непонятной причине эти агенты засылались в военной форме ВВС США. Посольству США в Югославии пришлось одергивать OPC через Госдеп.
В Польше OPC поддерживала движение «За свободу и независимость» (WiN). Эта подпольная оппозиция уже существовала, и в отличие от Албании там было больше шансов на успех. Американцам оставалось только лишь подпитывать ее ресурсами. Но к 1948 году польские эмигрантские организации и сама WiN уже были скомпрометированы советскими спецслужбами. Часть членов этого движения были перевербованы польской UB и советским МГБ. Например, лидер Иозеф Сиенко (Sienko) «бежал» из Польши в Британию и там убеждал польское правительство в изгнании, британцев и американцев в том, что в Польше их ждет организация с 20,000 членами, готовыми начать восстание. В какой-то момент WiN даже попросило OPC парашютировать к ним старших офицеров армии США для военной подготовки, но те вовремя опомнились, ограничившись отправкой боеприпасов, радиоаппаратуры и медикаментов. Все то снабжение попадало прямиком в руки UB, и публично было предано огласке только в декабре 1952 году самими польскими властями. Излишне говорить, что для внутренней советской пропаганды те кадры из фото- и кинохроники с признающими свою вину шпионами и диверсантами на фоне взрывчатки и раций, были очень ценным подспорьем. Видели? Враг не дремлет!
Для Украины был заготовлен план ZRELOPE. Тут перспективы были лучше, так как в УССР уже существовало мощное партизанское подполье, которому удалось за период 1945-50 уничтожить около 30,000 представителей ВКП(б) и Советской Армии. За успехом ОУН и УПА стояла неспособность советских спецслужб внедриться в эти организации. В лагерях для перемещенных лиц OPC искало молодых украинцев, которые не столь сильно желали эмигрировать в Бразилию, и готовило на их основе очередные национальные комитеты. Как раз в это время началась Корейская война, и OPC сочло, что сеть подобных шпионов сможет вовремя отследить перемещение советских войск в Закарпатье и доложить о нем. То есть, OPC возложили ограниченную функцию на этих засылаемых агентов. В военном же плане эти организации вряд ли могли отвлечь на себя существенные силы СА, как считали в OPC. В 1953 году OPC и ЦРУ скептично относились к идее повстанческих движений. Тогда же советские спецслужбы почти ликвидировали это подполье. По следам той операции один ЦРУ-шник заметил: «С другой стороны, мы наконец-то поняли, как не следует этого делать».
В этой недолгой истории OPC было два момента, когда и без того буксующая машина американской разведки, попадала в кювет, переворачивалась и моментально взрывалась. В 1948 году Трумэн выиграл выборы, но в январе 1949 разом потерял Форрестола (уволен с большим предубеждением) и Маршалла (выполнил свою основную функцию на отлично и заменен на Ачесона). Такая кабинетная пересменка и потеря разом двух заинтересованных в качественной спецслужбе кураторов привела к тому, что контроль над OPC был на время утерян и те ударились в графоманское творчество. Для Кеннана почти весь 1949 был потерян, так как он отвлекся на Германию, не нашел общий язык с Ачесоном и охладел к своей деятельности, и автономия OPC только усилилась от этого. Второй эпизод произошел в марте 1953 года, когда умер Сталин. Многое указывает на то, что OPC готовилось к этому событию с 1951 года и должно было провернуть серию операций для перегрузки управленческой вертикали СССР, но они этого не сделали. Видимо, новая администрация за месяц с небольшим не успела ознакомиться со всеми рычагами в своей танковой башне и на всякий случай заглушила OPC-мотор не смотря на всю свою недавнюю риторику про «отбрасывание». Высокая проработанность политики США в отношении Западной Европы на фоне любительской зарницы в Восточной Европе еще раз подчеркивает то, что американским администрациям (Рузвельту, Трумэну, Эйзенхауэру) было плевать на Восточную Европу. Она их не интересовала. На словах американцы могли говорить про «Декларацию об освобожденной Европе», «Ялтинские аксиомы» и обвинять друг друга в ялтинском предательстве, но то «освобождение» было всего лишь «устремлением», пустой мечтой, меморандумом о понимании, «мягким» контрактом. Реальные же интересы США не выходили за пределы Западной Европы.
Gregory Mitrovich, Undermining the Kremlin: America's Strategy to Subvert the Soviet Bloc, 1947 - 1956, 2009;
Stephen John Kenneth Long, Disorder over design: Strategy, Bureaucracy and the Development of US Political Warfare in Europe, 1945-1950, 2008.