Первая глава 008
На Потсдамской конференции, проведенной в пригороде Берлина в июле 1945 года, Трумэн и государственный секретарь Джеймс Бирнс предложили Сталину сделку. Запад де-факто признает новую польско-немецкую границу. Русские также могли вывозить репарации из своей оккупированной зоны восточной Германии, территории, которая была преимущественно аграрной. Но в трех остальных оккупированных зонах (контролируемых американцами, британцами и французами) СССР могли рассчитывать только на 25% от всех репараций, за половину которых СССР должна будет расплатиться поставками продовольствия из советской оккупационной зоны. С большим неудовольствием Сталин согласился. Соединенные Штаты наконец-то сделали свой выбор: расчленения Германии в спешке отныне не будет, Запад крепко ухватился за промышленный центр западной Германии, намереваясь методично шаг за шагом отстраивать разрушенную немецкую экономику. Разумеется, у этого выбора было еще одно неприятное последствие. Экономическое разделение Германии могло привести к политическому разделению. Проведенная сделка заложила фундамент обеих Западной и Восточной Германий (*32).
Хотя Трумэн не получил свои «85 процента» в Потсдаме, на пути домой его ждал подарок: ему сообщили, что 6 августа оружие невообразимой мощи, атомная бомба, стерла с лица земли японский город Хиросиму. Восемьдесят тысяч человек было убито. Это было на 20,000 человек меньше, чем во время массивной бомбардировки Токио ранее в том же году, но эффект от недавнего раскрытия секрета, что природа таила в себе, воплощенного в одной единственной бомбе, был сильным. Рузвельт начал работу над проектом в 1941 году. Он решил не делиться информацией о бомбе с Советами, по крайней мере, до 1944 года, хотя он знал, что у Сталина уже были данные об этом проекте. К лету 1945 года этот подход умалчивания и рост советско-американской конфронтации в Восточной Европе подтолкнули Трумэна и Бирнса к мысли о «продолжении политики quid pro quo» в Румынии, Польше и Азии с целью вырывания дополнительных уступок у Сталина, пока русские сами не успели открыть технологию атомной энергии.
Трумэн и его советники, однако, так и не поняли, как именно использовать атомную бомбу в дипломатических переговорах в качестве рычага давления для выбивания уступок у СССР. В Потсдаме президент был невозмутим. После получения сообщения об успешном тесте в Лос Аламос, штат Нью-Мексико, Трумэн беспечно проинформировал Сталина о том, что у США появилось новое крайне разрушительное оружие, правда он не вдался в подробности того, чем именно являлось то оружие. Сталин сразу же понял, о чем шла речь, но его реакция была столь беззаботной, что Трумэн не был уверен, правильно ли услышал его советский лидер. Сталин, однако, понял все очень хорошо, поэтому он сразу же передал инструкции начальнику крайне секретного советского атомного проекта об ускорении работ. Начальник проекта ответил, что ему не хватало электричества и оборудования для вырубки леса под территорию для лабораторий. Сталин быстро распорядился перебросить электричество с гражданских объектов на атомный проект, затем он отправил две танковых дивизии для валки леса. Атомный век только начался, а гонка вооружений уже набирала скорость (*33).
Трумэн сбросил бомбу на Хиросиму, по крайней мере, по трем причинам. Во-первых, оружие разрабатывалось с ожиданием его использования. Первоначальной мишенью были нацисты, но, когда Германия сдалась в мае 1945 года, целью автоматически стала Япония. Принимая во внимание упорное свирепое сопротивление начала 1945 г., когда за несколько месяцев сражений на Тихоокеанском ТВД американцы понесли столько же потерь, сколько за все предыдущие годы конфликта, Трумэну было бы сложнее принять решение о неприменении бомбы. Во-вторых, планируемое на конец 1945 года вторжение в Японию обошлось бы слишком дорого. Использование бомбы помогало уменьшить, если не устранить полностью, необходимость принесения больших жертв американской кровью. В-третьих, были дипломатические выгоды. В Ялте Сталин пообещал ликвидировать японские укрепрайоны в Маньчжурии через три месяца после окончания военных действий против Германии, то есть где-то в августе. В начале 1945 года американские официальные лица вздохнули с облегчением, получив обещание этой помощи против японцев. Но к середине лета, однако, Трумэн и Бирнс уже не хотели, чтобы сталинские армии приближались слишком близко к Японии. Восьмого августа СССР объявил войну Японии и вторгся в Маньчжурию. На следующий день вторая атомная бомба уничтожила город Нагасаки. Если в случае первой бомбы над Хиросимой были веские доводы к ее использованию, то мало кто мог обосновать необходимость сбрасывания второй бомбы - если конечно причиной можно назвать молчание Трумэна, который ничего не сделал, чтобы остановить вторую бомбардировку (лишь после Нагасаки он отдал приказ не сбрасывать новые атомные бомбы без его специальных инструкций) и советское вторжение, которое, в глазах высших официальных лиц США, требовало теперь быстрой капитуляции Японии.
Десятого августа император взял верх над своими военными, и Япония начала мирные переговоры. После нескольких массированных налетов американских ВВС и обычной бомбардировки, забравших тысячи японских жизней, Токио и Вашингтон сумели выработать условия капитуляции 14-15 августа. Об условиях договора можно было бы договориться и раньше, если бы, как требовал Стимсон, Трумэн сразу же заявил, что японский император мог остаться на своем троне (хотя и лишенный своего божественного статуса). Бирнс, однако, предупредил, что, если Трумэн пойдет на этот компромисс, то американские граждане осудят президента. В конце концов, Трумэн согласился на то, чтобы император остался. Это признание микадо и советское объявление войны 8 августа убедили императора и его советников, которые пребывали в сильном страхе, что их исторический противник, Россия, навяжет коммунистическую систему их островам в случае продолжения войны, подписать мирное соглашение. Советским войскам так никогда и не удалось высадиться на основных японских островах. Сталин энергично протестовал, когда Трумэн не допустил русских в оккупированную Японию и не дал им там никаких реальных полномочий. Японцам, включая императора, было суждено стать объектом лишь американских планов и притязаний.
Трумэн как-то похвастался, сказав, что бомба была «величайшей вещью в истории». Его не мучили угрызения совести от ее использования. Напоминая о «неспровоцированном нападении на Пёрл-Харбор», президент объяснял журналистам, «когда вам приходится иметь дело со зверем, вам нужно обращаться с ним как со зверем» (на своем смертном ложе, однако, в 1972 году Трумэн, кажется, был одержим поиском оправдания себя и своего решения сбросить бомбу; призрак того эпохального решения никогда не покидал его) (*34). Девятнадцатого августа адмирал Лихи объявил по национальному радио, что Соединенные Штаты обладали самым мощным в мире флотом, который по своей силе превосходил два любых других существующих флота, лучше всех оснащенной наземной армией, «самыми большими и наиболее эффективными военно-воздушными силами» и «совместно с нашими британскими союзниками секретом самого грозного оружия во всем мире». Очевидно, что у американцев к концу Второй мировой войны на руках оказалось больше козырей, чем у кого-либо. В тот же самый месяц государственный секретарь Бирнс публично объявил, какие именно ставки стояли на кону в предстоящей игре.
[к фотографии: президент Трумэн (спиной к фотоаппарату) пожимает руку Сталину на Потсдамской конференции и сообщает ничуть не удивленному советскому лидеру об атомной бомбе; Harry S. Truman Library]
(*32) См. Carolyn Eisenberg, “Rethinking the Division of Germany,” in Allen Hunters, ed., Rethinking the Cold War (Philadelphia, 1998), pp. 52-53 for a god summary of the different US views. Документы, освещающие Потсдамские обсуждения немецкого и польского вопросов, можно найти в Главе 1 на сайте www.mhhe.com/lafeber
(*33) Этот и два следующих параграфа взяты из Anatoly Dobrynin, In Confidence (New York, 1995), p. 23; Martin J. Sherwin, “The Atomic Bomb and the Origins of the Cold War…,” American Historical Review,” LXXVIII (October 1973): 945-968; Barton Bernstein, “The Atomic Bombings Reconsidered,” Foreign Affairs, 74 (January 1995), pp. 135-152; сборник важных эссе в Diplomatic History, 19 (Spring 1995), pp. 197-365, переизданный как Michael J. Hogan, ed., Hiroshima in History and Memory (New York, 1996), и в первую очередь эссе Walker и Bix; и Gar Alperovitz, The Decision to use the Atomic Bomb and the Architecture of an American Myth (New York, 1995), особенно стр. 303-311, 484-489. Материал этих трех параграфов также базируется на Главе 7 книги Walter Lafeber: The Clash: United States relations with Japan Throughout History (New York, 1997), где можно найти дополнительные цитаты.
(*34) Цитата из Lisle A. Rose, Dubious Victory: The United States and the End of World War II (Kent State, 1973), p. 363; Трумэн в 1972 году описан у Ralph E. Weber, Taking with Harry (Wilmington, DE, 2001), p. 4. Для представления о взглядах Трумэна того времени см. его речь от 27 октября в Главе 1 на сайте www.mhhe.com/lafeber.
Хотя Трумэн не получил свои «85 процента» в Потсдаме, на пути домой его ждал подарок: ему сообщили, что 6 августа оружие невообразимой мощи, атомная бомба, стерла с лица земли японский город Хиросиму. Восемьдесят тысяч человек было убито. Это было на 20,000 человек меньше, чем во время массивной бомбардировки Токио ранее в том же году, но эффект от недавнего раскрытия секрета, что природа таила в себе, воплощенного в одной единственной бомбе, был сильным. Рузвельт начал работу над проектом в 1941 году. Он решил не делиться информацией о бомбе с Советами, по крайней мере, до 1944 года, хотя он знал, что у Сталина уже были данные об этом проекте. К лету 1945 года этот подход умалчивания и рост советско-американской конфронтации в Восточной Европе подтолкнули Трумэна и Бирнса к мысли о «продолжении политики quid pro quo» в Румынии, Польше и Азии с целью вырывания дополнительных уступок у Сталина, пока русские сами не успели открыть технологию атомной энергии.
Трумэн и его советники, однако, так и не поняли, как именно использовать атомную бомбу в дипломатических переговорах в качестве рычага давления для выбивания уступок у СССР. В Потсдаме президент был невозмутим. После получения сообщения об успешном тесте в Лос Аламос, штат Нью-Мексико, Трумэн беспечно проинформировал Сталина о том, что у США появилось новое крайне разрушительное оружие, правда он не вдался в подробности того, чем именно являлось то оружие. Сталин сразу же понял, о чем шла речь, но его реакция была столь беззаботной, что Трумэн не был уверен, правильно ли услышал его советский лидер. Сталин, однако, понял все очень хорошо, поэтому он сразу же передал инструкции начальнику крайне секретного советского атомного проекта об ускорении работ. Начальник проекта ответил, что ему не хватало электричества и оборудования для вырубки леса под территорию для лабораторий. Сталин быстро распорядился перебросить электричество с гражданских объектов на атомный проект, затем он отправил две танковых дивизии для валки леса. Атомный век только начался, а гонка вооружений уже набирала скорость (*33).
Трумэн сбросил бомбу на Хиросиму, по крайней мере, по трем причинам. Во-первых, оружие разрабатывалось с ожиданием его использования. Первоначальной мишенью были нацисты, но, когда Германия сдалась в мае 1945 года, целью автоматически стала Япония. Принимая во внимание упорное свирепое сопротивление начала 1945 г., когда за несколько месяцев сражений на Тихоокеанском ТВД американцы понесли столько же потерь, сколько за все предыдущие годы конфликта, Трумэну было бы сложнее принять решение о неприменении бомбы. Во-вторых, планируемое на конец 1945 года вторжение в Японию обошлось бы слишком дорого. Использование бомбы помогало уменьшить, если не устранить полностью, необходимость принесения больших жертв американской кровью. В-третьих, были дипломатические выгоды. В Ялте Сталин пообещал ликвидировать японские укрепрайоны в Маньчжурии через три месяца после окончания военных действий против Германии, то есть где-то в августе. В начале 1945 года американские официальные лица вздохнули с облегчением, получив обещание этой помощи против японцев. Но к середине лета, однако, Трумэн и Бирнс уже не хотели, чтобы сталинские армии приближались слишком близко к Японии. Восьмого августа СССР объявил войну Японии и вторгся в Маньчжурию. На следующий день вторая атомная бомба уничтожила город Нагасаки. Если в случае первой бомбы над Хиросимой были веские доводы к ее использованию, то мало кто мог обосновать необходимость сбрасывания второй бомбы - если конечно причиной можно назвать молчание Трумэна, который ничего не сделал, чтобы остановить вторую бомбардировку (лишь после Нагасаки он отдал приказ не сбрасывать новые атомные бомбы без его специальных инструкций) и советское вторжение, которое, в глазах высших официальных лиц США, требовало теперь быстрой капитуляции Японии.
Десятого августа император взял верх над своими военными, и Япония начала мирные переговоры. После нескольких массированных налетов американских ВВС и обычной бомбардировки, забравших тысячи японских жизней, Токио и Вашингтон сумели выработать условия капитуляции 14-15 августа. Об условиях договора можно было бы договориться и раньше, если бы, как требовал Стимсон, Трумэн сразу же заявил, что японский император мог остаться на своем троне (хотя и лишенный своего божественного статуса). Бирнс, однако, предупредил, что, если Трумэн пойдет на этот компромисс, то американские граждане осудят президента. В конце концов, Трумэн согласился на то, чтобы император остался. Это признание микадо и советское объявление войны 8 августа убедили императора и его советников, которые пребывали в сильном страхе, что их исторический противник, Россия, навяжет коммунистическую систему их островам в случае продолжения войны, подписать мирное соглашение. Советским войскам так никогда и не удалось высадиться на основных японских островах. Сталин энергично протестовал, когда Трумэн не допустил русских в оккупированную Японию и не дал им там никаких реальных полномочий. Японцам, включая императора, было суждено стать объектом лишь американских планов и притязаний.
Трумэн как-то похвастался, сказав, что бомба была «величайшей вещью в истории». Его не мучили угрызения совести от ее использования. Напоминая о «неспровоцированном нападении на Пёрл-Харбор», президент объяснял журналистам, «когда вам приходится иметь дело со зверем, вам нужно обращаться с ним как со зверем» (на своем смертном ложе, однако, в 1972 году Трумэн, кажется, был одержим поиском оправдания себя и своего решения сбросить бомбу; призрак того эпохального решения никогда не покидал его) (*34). Девятнадцатого августа адмирал Лихи объявил по национальному радио, что Соединенные Штаты обладали самым мощным в мире флотом, который по своей силе превосходил два любых других существующих флота, лучше всех оснащенной наземной армией, «самыми большими и наиболее эффективными военно-воздушными силами» и «совместно с нашими британскими союзниками секретом самого грозного оружия во всем мире». Очевидно, что у американцев к концу Второй мировой войны на руках оказалось больше козырей, чем у кого-либо. В тот же самый месяц государственный секретарь Бирнс публично объявил, какие именно ставки стояли на кону в предстоящей игре.
[к фотографии: президент Трумэн (спиной к фотоаппарату) пожимает руку Сталину на Потсдамской конференции и сообщает ничуть не удивленному советскому лидеру об атомной бомбе; Harry S. Truman Library]
(*32) См. Carolyn Eisenberg, “Rethinking the Division of Germany,” in Allen Hunters, ed., Rethinking the Cold War (Philadelphia, 1998), pp. 52-53 for a god summary of the different US views. Документы, освещающие Потсдамские обсуждения немецкого и польского вопросов, можно найти в Главе 1 на сайте www.mhhe.com/lafeber
(*33) Этот и два следующих параграфа взяты из Anatoly Dobrynin, In Confidence (New York, 1995), p. 23; Martin J. Sherwin, “The Atomic Bomb and the Origins of the Cold War…,” American Historical Review,” LXXVIII (October 1973): 945-968; Barton Bernstein, “The Atomic Bombings Reconsidered,” Foreign Affairs, 74 (January 1995), pp. 135-152; сборник важных эссе в Diplomatic History, 19 (Spring 1995), pp. 197-365, переизданный как Michael J. Hogan, ed., Hiroshima in History and Memory (New York, 1996), и в первую очередь эссе Walker и Bix; и Gar Alperovitz, The Decision to use the Atomic Bomb and the Architecture of an American Myth (New York, 1995), особенно стр. 303-311, 484-489. Материал этих трех параграфов также базируется на Главе 7 книги Walter Lafeber: The Clash: United States relations with Japan Throughout History (New York, 1997), где можно найти дополнительные цитаты.
(*34) Цитата из Lisle A. Rose, Dubious Victory: The United States and the End of World War II (Kent State, 1973), p. 363; Трумэн в 1972 году описан у Ralph E. Weber, Taking with Harry (Wilmington, DE, 2001), p. 4. Для представления о взглядах Трумэна того времени см. его речь от 27 октября в Главе 1 на сайте www.mhhe.com/lafeber.