Четырнадцатая глава 006
Россия по-прежнему охватывала десять часовых поясов. Обширность этого гигантского государства продолжала нести угрозу для его единства, как и предрекал Джеймс Мэдисон 170 лет назад. В этой стране было 88 регионов, в каждом из которых было собственное правительство и где проживала сотня с небольшим этнических групп. Местные власти противились попыткам Ельцина расширить контроль центрального правительства (*22). Его головная боль, спровоцированная экономической ситуацией, была еще хуже. Советский военно-промышленный комплекс еще недавно съедал одну треть всего, что производила страна, а также давал работу каждому пятому взрослому человеку (*23) (аналогичные показатели в США равнялись одной шестнадцатой от ВВП и каждому шестнадцатому работнику). Попытка превратить советский военный комплекс в рыночную гражданскую экономику, не создав при этом тяжелых сопутствующих проблем, находилась за пределом возможностей любого смертного. В 1991 году президент Буш посодействовал в открытии каналов финансовой помощи, позволив России и остальным двенадцати бывшим советским республикам вступить в МВФ и Всемирный банк. В 1995 году Россия начала подготовку к будущему вступлению в ВТО. Большой финансовой помощи, однако, не поступило. Меньше всего пришло от правительства США. Кредиторы не доверяли российским бюрократам, которые пытались решить все проблемы, печатая все больше денег и тем самым порождая инфляцию, так как слишком много рублей охотилось за слишком малым количеством товара. В 1986 году по советским правилам доллар можно было купить за две трети рубля; 10 лет спустя для этого требовалось уже 4600 рублей.
Ельцин назначил на ответственные посты молодых советников, ориентированных на рыночную экономику, но они очень скоро или ушли в отставку или их выдавили из правительства. Им на смену пришли такие маститые люди как Виктор Геращенко, глава всесильного Центробанка, что предположительно контролировал предложение денежной массы. «Я хорошо понимаю функции банка» - говорил он группе американцев - «Мне самому лично очень нравятся слова 'микро' и 'макро', но только не применительно к экономике. Я не понимаю всю эту болтологию вокруг 'микро' и 'макро'» (*24). Не удивительно, что при таком раскладе Центробанк легко поддавался политическому давлению, которое настоятельно требовало залить проблемы включенным печатным станком. В то время как цены инфляционно вздувались, пенсионеры, инвалиды, военные и остальные слои населения, сидящие на твердом окладе, мрачно наблюдали за тем, как их денежные поступления и сбережения обесценивались.
Западные корпорации все же продолжали инвестировать в Россию до конца 90-х годов. Эту группу предпринимателей возглавляли такие гиганты как Procter&Gamble, Chevron и McDonalds, а также Ben&Jerry. Американцы являлись самыми крупными зарубежными инвесторами в России. Телевизионные шоу из США, включая мыльные оперы и российскую версию «Колеса фортуны» (называемую «Полем чудес»), заполонили телевизионные экраны. Но объем инвестиции был несравнимо мал, чтобы помочь всем этим массам обездоленных людей. Возникла глубокая пропасть между богатыми, которые скупали российских политиков для получения доступа к природным ресурсам, и бедными. Примерно $100 миллиардов долларов было выведено в тот период из страны, преимущественно бандитами, и помещено в надежные банки на Западе (*25).
Организованная преступность уверено чувствовала себя в этом государстве, став самым прибыльным и быстро растущим бизнесом. МВД заявляло о наличии 3000 постоянно действующих ОПГ в России; 9 или 10 крупных ОПГ орудовали в одной лишь Москве. Эксперты ФБР пытались помочь российским властям сделать страну более безопасной для проживания и инвестирования. Один американский гражданин, владеющий сетью ресторанов в Москве, как-то сказал, что «эта страна бросилась из коммунизма в бесшабашность за одну ночь». Последствия этого разгула вышли за рамки обычных преступлений. Например, главы банд публично демонстрировали свои роскошные машины, телохранителей и женщин в коротких лайкровых костюмах - эксгибиоционизм, который заставлял некоторых обычных людей думать, что они могут улучшить свою жизнь только с помощью преступления. Другие начинали считать, что такой демократии нужно положить конец, установив правительство сталинского типа. Уличные преступления очень быстро докатились до кражи снятых с боевого дежурства ядерных боеголовок. По всей Европе прокатилась волна арестов, когда несколько криминальных групп попытались продать ядерные материалы из России таким антиамерикански настроенным государствам как Иран и Ирак. «Хаос пугает меня» - сказал один чиновник времен Рейгана-Буша - «У нас тут сложилась обстановка Чикаго 1930-х годов с одним лишь исключением, что у Аль Капоне теперь есть доступ к ядерному оружию» (*26).
На фоне всего этого средняя продолжительность жизни, которая и так уже была ниже, чем в любой другой промышленно развитой стране, упала для мужчин с 64 в 1990 году до 57 в 1994, а для женщин с 74 до 71 лет (в США продолжительность жизни мужчин и женщин равнялась 72 и 79 и постоянно увеличивалась с 1900 года). Смерть от алкоголя в 90-е года выросла на 60 процентов. Смертность от инфекций и болезней, вызванных паразитами, выстрелила вверх двукратным увеличением, особенно из-за того, что медикаменты перестали быть доступными бедным слоям населения. В 1993 году по данным МВД 14,000 женщин были убиты своим мужьями, любовниками или бывшими партнерами - что было в двадцать раз больше, чем в США. Образовывались феминистические группы, протестующие против таких убийств и грубой экономической дискриминации, которую ощущали на себе женщины. Первая крупная феминистическая политическая партия «Женщины России» получила удивительные 11 процентов голосов на выборах в 1991 году. К сожалению эта партия не смогла сделать что-либо существенное (*27).
В 1992 году вице-президент Российской Федерации Руцкой, влиятельный рупор консервативной общественности, открыто выражал свое неприятие американского присутствия в стране, в частности, гигантского Макдональдса в центре Москвы, где, как он заявлял, «бигмаки с кетчупом вытеснили собой собой славные русские пирожки и где русские становились в длинные очереди не только лишь для принятия пищи, а для полноценного религиозного причастия». Руцкой проклинал «духовный упадок, который парализовал все общество». В 1993 году Ельцин пытался нейтрализовать Руцкого и его консервативных коллег из парламента. Те ответили в октябре, присоединившись к коммунистам и вобрав в ряды своих сторонников радикальных националистов, в попытке свергнуть Ельцина. Переворот длился всего несколько часов прежде чем его раздавили, но президент ходил по лезвию ножа до тех пор, пока эту угрозу его власти не удалось полностью отвести. Ельцин использовал танки для расстрела здания, в котором засели заговорщики, и это событие CNN транслировало по всему миру. Реакция на проходящие в стране изменения только-только поднимала свою голову (*28).
[примечание переводчика: пассаж об октябре 1993 года показал слабость Лафибера как знатока современной российской истории (по крайней мере в этом Девятом издании); например, конфликт длился не несколько часов, а 2 недели; переворотом действия Руцкого можно назвать с очень большой натяжкой, так как в РФ 1992 года полномочия парламента и президента были уравнены между собой, и любая ветвь власти могла законным образом лишить другую власти; также автор уже описывал момент возникновения Совета народных депутатов в 1989 году, но сейчас почему-то не довел жизнеописание этого органа до 1993 года, когда он был разогнан, нарушив принцип историзма; Совет народных депутатов был рудиментом СССР, поэтому его можно характеризовать как «консервативный», но называть их «заговорщиками», тем самым ставя знак равенства с безусловной хунтой ГКЧП, не совсем корректно; также автор, который периодически дарит читателю интересную экономическую статистику из описываемого периода и подводит экономическое обоснование под рассматриваемые событие, почему-то не делает это сейчас, хотя мог бы показать, что советский ВПК, стоящий перед угрозой демонтажа и приватизации, нашел своего последнего защитника и лоббиста в лице СНД].
По мере того, как волнения и антизападные настроения в обществе росли, Ельцин изменил свою позицию. Он попытался умаслить националистов, сделав шаг, который стал, возможно, одной из его самых худших ошибок. В 1994 году он отдал приказ группировке в 40,000 солдат войти в Чечню, чтобы предотвратить отделение Республики от России. Проживающие в 1000 километрах от Москвы чеченцы столетиями воевали с великороссами. Ельцин очень быстро оказался втянутым в конфликт, который во многом напоминал Вьетнам. Чеченцы брали русских в заложники тысячами, в то же самое время нанося позорные поражения деморализованным и плохо экипированным войскам Ельцина. Один журналист в какой-то момент этого избиения отметил, что «Россия, если бы захотела, не смогла вторгнуться даже в саму себя» (*29). Ельцин отвел войска. Рейгинг его популярности равнялся 3 процентам в 1996 году, а ведь ему еще предстояло выиграть на новых президентских выборах. Он достиг своей победы благодаря слабой оппозиции, помощи новых богатых олигархов, которые владели газетами и телеканалами и которые желали сохранить свой доступ к бюджетным средствами, и поддержке с Запада, который предпочитал Ельцина любому возможному коммунистическому или радикальному националистическому правительству. Страдающий от алкоголизма и больного сердца, с гирями неуправляемой страны на ногах, Ельцин практически ничего не сделал полезного для своего государства. Затем ситуация стала только еще хуже.
(*22) The New York Times, October 10, 1993, p. 12.
(*23) Leon Aron, “Russia's Recent Political Developments...” in the Aspen Institute, ed., Russia, Ukraine, the Caucasus, and the US Response (Queenstown, Md., 1994), p. 38.
(*24) The New York Times, January 23, 1994, p. F1; Washington Post, September 9, 1997, p. A14.
(*25) The New York Times, January 2, 1996, p. A3; Ibid., January 30, 1994, p. H31; Jack F. Matlock, “Russia: The Power of the Mob,” The New York Review of Books, July 13, 1995, p. 14.
(*26) The New York Times, August 16, 1993, p. A6; Seymour Hersh, “The Wild East,” Atlantic Monthly, June 1994, pp. 61, 79.
(*27) The New York Times, August 1, 1995, p. 1; Economist, August 12, 1995, pp. 44-45; The New York Times, December 3, 2000, p. A1.
(*28) Foreign Broadcast Informaiton Service - Russia, February 5, 1991, p. 50.
(*29) Michael Mandelbaum, quoted and with a succinct analysis of Yeltsin's policies, in Paul Marantz, “Russian Foreign Policy during Yeltin's Second Term,” Communist and Post-Communist Studies, 30 (no. 4, 1997): 345-351.
Ельцин назначил на ответственные посты молодых советников, ориентированных на рыночную экономику, но они очень скоро или ушли в отставку или их выдавили из правительства. Им на смену пришли такие маститые люди как Виктор Геращенко, глава всесильного Центробанка, что предположительно контролировал предложение денежной массы. «Я хорошо понимаю функции банка» - говорил он группе американцев - «Мне самому лично очень нравятся слова 'микро' и 'макро', но только не применительно к экономике. Я не понимаю всю эту болтологию вокруг 'микро' и 'макро'» (*24). Не удивительно, что при таком раскладе Центробанк легко поддавался политическому давлению, которое настоятельно требовало залить проблемы включенным печатным станком. В то время как цены инфляционно вздувались, пенсионеры, инвалиды, военные и остальные слои населения, сидящие на твердом окладе, мрачно наблюдали за тем, как их денежные поступления и сбережения обесценивались.
Западные корпорации все же продолжали инвестировать в Россию до конца 90-х годов. Эту группу предпринимателей возглавляли такие гиганты как Procter&Gamble, Chevron и McDonalds, а также Ben&Jerry. Американцы являлись самыми крупными зарубежными инвесторами в России. Телевизионные шоу из США, включая мыльные оперы и российскую версию «Колеса фортуны» (называемую «Полем чудес»), заполонили телевизионные экраны. Но объем инвестиции был несравнимо мал, чтобы помочь всем этим массам обездоленных людей. Возникла глубокая пропасть между богатыми, которые скупали российских политиков для получения доступа к природным ресурсам, и бедными. Примерно $100 миллиардов долларов было выведено в тот период из страны, преимущественно бандитами, и помещено в надежные банки на Западе (*25).
Организованная преступность уверено чувствовала себя в этом государстве, став самым прибыльным и быстро растущим бизнесом. МВД заявляло о наличии 3000 постоянно действующих ОПГ в России; 9 или 10 крупных ОПГ орудовали в одной лишь Москве. Эксперты ФБР пытались помочь российским властям сделать страну более безопасной для проживания и инвестирования. Один американский гражданин, владеющий сетью ресторанов в Москве, как-то сказал, что «эта страна бросилась из коммунизма в бесшабашность за одну ночь». Последствия этого разгула вышли за рамки обычных преступлений. Например, главы банд публично демонстрировали свои роскошные машины, телохранителей и женщин в коротких лайкровых костюмах - эксгибиоционизм, который заставлял некоторых обычных людей думать, что они могут улучшить свою жизнь только с помощью преступления. Другие начинали считать, что такой демократии нужно положить конец, установив правительство сталинского типа. Уличные преступления очень быстро докатились до кражи снятых с боевого дежурства ядерных боеголовок. По всей Европе прокатилась волна арестов, когда несколько криминальных групп попытались продать ядерные материалы из России таким антиамерикански настроенным государствам как Иран и Ирак. «Хаос пугает меня» - сказал один чиновник времен Рейгана-Буша - «У нас тут сложилась обстановка Чикаго 1930-х годов с одним лишь исключением, что у Аль Капоне теперь есть доступ к ядерному оружию» (*26).
На фоне всего этого средняя продолжительность жизни, которая и так уже была ниже, чем в любой другой промышленно развитой стране, упала для мужчин с 64 в 1990 году до 57 в 1994, а для женщин с 74 до 71 лет (в США продолжительность жизни мужчин и женщин равнялась 72 и 79 и постоянно увеличивалась с 1900 года). Смерть от алкоголя в 90-е года выросла на 60 процентов. Смертность от инфекций и болезней, вызванных паразитами, выстрелила вверх двукратным увеличением, особенно из-за того, что медикаменты перестали быть доступными бедным слоям населения. В 1993 году по данным МВД 14,000 женщин были убиты своим мужьями, любовниками или бывшими партнерами - что было в двадцать раз больше, чем в США. Образовывались феминистические группы, протестующие против таких убийств и грубой экономической дискриминации, которую ощущали на себе женщины. Первая крупная феминистическая политическая партия «Женщины России» получила удивительные 11 процентов голосов на выборах в 1991 году. К сожалению эта партия не смогла сделать что-либо существенное (*27).
В 1992 году вице-президент Российской Федерации Руцкой, влиятельный рупор консервативной общественности, открыто выражал свое неприятие американского присутствия в стране, в частности, гигантского Макдональдса в центре Москвы, где, как он заявлял, «бигмаки с кетчупом вытеснили собой собой славные русские пирожки и где русские становились в длинные очереди не только лишь для принятия пищи, а для полноценного религиозного причастия». Руцкой проклинал «духовный упадок, который парализовал все общество». В 1993 году Ельцин пытался нейтрализовать Руцкого и его консервативных коллег из парламента. Те ответили в октябре, присоединившись к коммунистам и вобрав в ряды своих сторонников радикальных националистов, в попытке свергнуть Ельцина. Переворот длился всего несколько часов прежде чем его раздавили, но президент ходил по лезвию ножа до тех пор, пока эту угрозу его власти не удалось полностью отвести. Ельцин использовал танки для расстрела здания, в котором засели заговорщики, и это событие CNN транслировало по всему миру. Реакция на проходящие в стране изменения только-только поднимала свою голову (*28).
[примечание переводчика: пассаж об октябре 1993 года показал слабость Лафибера как знатока современной российской истории (по крайней мере в этом Девятом издании); например, конфликт длился не несколько часов, а 2 недели; переворотом действия Руцкого можно назвать с очень большой натяжкой, так как в РФ 1992 года полномочия парламента и президента были уравнены между собой, и любая ветвь власти могла законным образом лишить другую власти; также автор уже описывал момент возникновения Совета народных депутатов в 1989 году, но сейчас почему-то не довел жизнеописание этого органа до 1993 года, когда он был разогнан, нарушив принцип историзма; Совет народных депутатов был рудиментом СССР, поэтому его можно характеризовать как «консервативный», но называть их «заговорщиками», тем самым ставя знак равенства с безусловной хунтой ГКЧП, не совсем корректно; также автор, который периодически дарит читателю интересную экономическую статистику из описываемого периода и подводит экономическое обоснование под рассматриваемые событие, почему-то не делает это сейчас, хотя мог бы показать, что советский ВПК, стоящий перед угрозой демонтажа и приватизации, нашел своего последнего защитника и лоббиста в лице СНД].
По мере того, как волнения и антизападные настроения в обществе росли, Ельцин изменил свою позицию. Он попытался умаслить националистов, сделав шаг, который стал, возможно, одной из его самых худших ошибок. В 1994 году он отдал приказ группировке в 40,000 солдат войти в Чечню, чтобы предотвратить отделение Республики от России. Проживающие в 1000 километрах от Москвы чеченцы столетиями воевали с великороссами. Ельцин очень быстро оказался втянутым в конфликт, который во многом напоминал Вьетнам. Чеченцы брали русских в заложники тысячами, в то же самое время нанося позорные поражения деморализованным и плохо экипированным войскам Ельцина. Один журналист в какой-то момент этого избиения отметил, что «Россия, если бы захотела, не смогла вторгнуться даже в саму себя» (*29). Ельцин отвел войска. Рейгинг его популярности равнялся 3 процентам в 1996 году, а ведь ему еще предстояло выиграть на новых президентских выборах. Он достиг своей победы благодаря слабой оппозиции, помощи новых богатых олигархов, которые владели газетами и телеканалами и которые желали сохранить свой доступ к бюджетным средствами, и поддержке с Запада, который предпочитал Ельцина любому возможному коммунистическому или радикальному националистическому правительству. Страдающий от алкоголизма и больного сердца, с гирями неуправляемой страны на ногах, Ельцин практически ничего не сделал полезного для своего государства. Затем ситуация стала только еще хуже.
(*22) The New York Times, October 10, 1993, p. 12.
(*23) Leon Aron, “Russia's Recent Political Developments...” in the Aspen Institute, ed., Russia, Ukraine, the Caucasus, and the US Response (Queenstown, Md., 1994), p. 38.
(*24) The New York Times, January 23, 1994, p. F1; Washington Post, September 9, 1997, p. A14.
(*25) The New York Times, January 2, 1996, p. A3; Ibid., January 30, 1994, p. H31; Jack F. Matlock, “Russia: The Power of the Mob,” The New York Review of Books, July 13, 1995, p. 14.
(*26) The New York Times, August 16, 1993, p. A6; Seymour Hersh, “The Wild East,” Atlantic Monthly, June 1994, pp. 61, 79.
(*27) The New York Times, August 1, 1995, p. 1; Economist, August 12, 1995, pp. 44-45; The New York Times, December 3, 2000, p. A1.
(*28) Foreign Broadcast Informaiton Service - Russia, February 5, 1991, p. 50.
(*29) Michael Mandelbaum, quoted and with a succinct analysis of Yeltsin's policies, in Paul Marantz, “Russian Foreign Policy during Yeltin's Second Term,” Communist and Post-Communist Studies, 30 (no. 4, 1997): 345-351.