К 175-летию со дня рождения Петра Ильича Чайковского
Ещё один гений русской музыки, Сергей Васильевич Рахманинов, был учеником Чайковского. Много лет спустя он вспоминал о своём учителе:
"Чайковский был в то время уже знаменит, признан во всём мире и почитаем всеми, но слава не испортила его. Из всех людей и артистов, с которыми мне довелось встречаться, Чайковский был самым обаятельным. Его душевная тонкость неповторима. Он был скромен, как все действительно великие люди, и прост, как очень немногие. Из всех, кого я знал, только Чехов походил на него. В это время Чайковскому было уже около 55-ти лет, то есть он был больше чем вдвое старше меня, но он разговаривал со мной, молодым дебютантом, как с равным ему. Он слушал мою первую оперу «Алеко», и благодаря ему она была поставлена в Императорском театре. Одного факта исполнения моей оперы в Императорском театре было бы достаточно для начала моей карьеры; но Чайковский сделал даже больше. Робко и скромно, как бы боясь моего отказа, он спросил, соглашусь ли я, чтобы моё произведение исполнялось в один вечер с одной из его опер. Видеть своё имя на одной афише с именем Чайковского - огромная честь для композитора, я никогда не посмел бы и подумать об этом. Чайковский это знал. Он хотел помочь мне, но опасался задеть моё самолюбие. Скоро я почувствовал результат доброты Чайковского. Моё имя становилось известным".
"Чайковский был в то время уже знаменит, признан во всём мире и почитаем всеми, но слава не испортила его. Из всех людей и артистов, с которыми мне довелось встречаться, Чайковский был самым обаятельным. Его душевная тонкость неповторима. Он был скромен, как все действительно великие люди, и прост, как очень немногие. Из всех, кого я знал, только Чехов походил на него. В это время Чайковскому было уже около 55-ти лет, то есть он был больше чем вдвое старше меня, но он разговаривал со мной, молодым дебютантом, как с равным ему. Он слушал мою первую оперу «Алеко», и благодаря ему она была поставлена в Императорском театре. Одного факта исполнения моей оперы в Императорском театре было бы достаточно для начала моей карьеры; но Чайковский сделал даже больше. Робко и скромно, как бы боясь моего отказа, он спросил, соглашусь ли я, чтобы моё произведение исполнялось в один вечер с одной из его опер. Видеть своё имя на одной афише с именем Чайковского - огромная честь для композитора, я никогда не посмел бы и подумать об этом. Чайковский это знал. Он хотел помочь мне, но опасался задеть моё самолюбие. Скоро я почувствовал результат доброты Чайковского. Моё имя становилось известным".