Шаги за спиной
Цветущей, неопытной и непуганой младости свойственна безбашенность - это правда святая. И я тоже не отличалась осторожностью и благоразумием. Сейчас, оборачиваясь на прошлое, я могу навскидку припомнить минимум дюжину ситуаций, из которых выходила живой и невредимой не иначе как стараниями своего ангела-хранителя. Бедняга, должно быть, нажил со мною немало седых волос.
Сейчас сама удивляюсь, в какие авантюры я влезала - обглоданных косточек не должно было остаться - а всё из-за отвязной уверенности, что уж со мной-то ничего плохого случиться не может!..
Другие - те, кому не повезло - думали так же.
В конце первого курса была у нас вечеринка: полтора десятка человек завалились на хату к нашему одногруппнику. С цветомузыкой, танцами, выпивкой, блекджеком и геями. "Хата" была частным домом в три уровня: кирпичный подклет (где, собственно, и проходила основная часть тусовки) и два бревенчатых жилых этажа. Молодёжь бушевала внизу, а предки благоразумно укрылись на верхнем этаже и не отсвечивали.
Я танцевала вместе со всеми, пока не увидела верный признак того, что пора уходить. Кстати, с тех самых пор и поныне неукоснительно следую правилу: покидать любую тусовку сразу же, как только увижу первого напившегося. Это означает, что стадия цивилизованного веселья заканчивается и дальше последует только свинство по нарастающей. (Корпоративы, по сути своей, для того и собираются, чтобы повязать их участников круговой порукой свинства - но это уже совсем другая тема.)
В общем, я ушла по-английски в тёплую майскую темень и никого не позвала меня провожать.
Дано: времени - первый час ночи. Место - кварталы частной застройки с весьма редкими и тусклыми фонарями, а дальше на пути к дому - так называемая промзона: бесконечные бетонные заборы, корпуса, трубы, гаражи... Трущобные места, короче говоря. И я - одиноко рассекающая первокурсница в платьице сильно выше колен и с толстенной косой до попы. Попа, блин, ищет приключений.
Где-то на полпути, в самой сердцевине трущоб, я обнаружила, что за мной кто-то идёт. Вплотную. Чуть ли не в затылок сопит.
Я его слышала. И он знал, что я его слышу.
Глухая ночь. Безлюдье. Фонарь за фонарём медленно уплывают назад.
Было ли страшно? Вы можете не верить - нет, не было. Только ледяная готовность к ЛЮБОМУ развитию событий. Я знала: если вдруг что, буду драться, сопротивляться насмерть - и по фиг, что он заведомо сильнее. И ещё было твёрдое, невесть откуда спустившееся знание: НЕЛЬЗЯ делать ничего из того, что он от меня ждёт. Нельзя оборачиваться. Нельзя ускорять шаг, тем более бежать. Нельзя звать на помощь. Нельзя умолять. Если только я покажу себя боящейся овцой, я тем самым дам хищнику отмашку: "Нападай! Можно!"
Я так и не обернулась, не увидела его лица. Я не знаю и никогда не узнаю, с какими своими внутренними демонами он боролся в эти несколько сотен шагов. Я никогда не узнаю, какие соображения в конце концов перевесили - страх, что "найдут и посадят", великодушие или нежелание связываться с девахой, что ведёт себя явно несообразно ситуации. Может, она каратистка какая? - ну её, поищем другую добычу...
Так или иначе, в какой-то миг шаги за спиной стихли.
Ангел-хранитель перевёл дух и стёр со своего чела капли холодного пота.
Сейчас сама удивляюсь, в какие авантюры я влезала - обглоданных косточек не должно было остаться - а всё из-за отвязной уверенности, что уж со мной-то ничего плохого случиться не может!..
Другие - те, кому не повезло - думали так же.
В конце первого курса была у нас вечеринка: полтора десятка человек завалились на хату к нашему одногруппнику. С цветомузыкой, танцами, выпивкой, блекджеком и геями. "Хата" была частным домом в три уровня: кирпичный подклет (где, собственно, и проходила основная часть тусовки) и два бревенчатых жилых этажа. Молодёжь бушевала внизу, а предки благоразумно укрылись на верхнем этаже и не отсвечивали.
Я танцевала вместе со всеми, пока не увидела верный признак того, что пора уходить. Кстати, с тех самых пор и поныне неукоснительно следую правилу: покидать любую тусовку сразу же, как только увижу первого напившегося. Это означает, что стадия цивилизованного веселья заканчивается и дальше последует только свинство по нарастающей. (Корпоративы, по сути своей, для того и собираются, чтобы повязать их участников круговой порукой свинства - но это уже совсем другая тема.)
В общем, я ушла по-английски в тёплую майскую темень и никого не позвала меня провожать.
Дано: времени - первый час ночи. Место - кварталы частной застройки с весьма редкими и тусклыми фонарями, а дальше на пути к дому - так называемая промзона: бесконечные бетонные заборы, корпуса, трубы, гаражи... Трущобные места, короче говоря. И я - одиноко рассекающая первокурсница в платьице сильно выше колен и с толстенной косой до попы. Попа, блин, ищет приключений.
Где-то на полпути, в самой сердцевине трущоб, я обнаружила, что за мной кто-то идёт. Вплотную. Чуть ли не в затылок сопит.
Я его слышала. И он знал, что я его слышу.
Глухая ночь. Безлюдье. Фонарь за фонарём медленно уплывают назад.
Было ли страшно? Вы можете не верить - нет, не было. Только ледяная готовность к ЛЮБОМУ развитию событий. Я знала: если вдруг что, буду драться, сопротивляться насмерть - и по фиг, что он заведомо сильнее. И ещё было твёрдое, невесть откуда спустившееся знание: НЕЛЬЗЯ делать ничего из того, что он от меня ждёт. Нельзя оборачиваться. Нельзя ускорять шаг, тем более бежать. Нельзя звать на помощь. Нельзя умолять. Если только я покажу себя боящейся овцой, я тем самым дам хищнику отмашку: "Нападай! Можно!"
Я так и не обернулась, не увидела его лица. Я не знаю и никогда не узнаю, с какими своими внутренними демонами он боролся в эти несколько сотен шагов. Я никогда не узнаю, какие соображения в конце концов перевесили - страх, что "найдут и посадят", великодушие или нежелание связываться с девахой, что ведёт себя явно несообразно ситуации. Может, она каратистка какая? - ну её, поищем другую добычу...
Так или иначе, в какой-то миг шаги за спиной стихли.
Ангел-хранитель перевёл дух и стёр со своего чела капли холодного пота.